- Юсов? - тихонько воскликнул Калманов.
- Ну вот, Викентий, и встретились! - ответил поручик и с чувством пожал руку своему екатеринбургскому знакомому. - А теперь познакомь нас!
Калманов представил их друг другу. Все это выглядело немного картинно, потому что уже две недели эти люди - правда, заочно - тесно сотрудничали.
- Садитесь, господа! - пригласил Юсов, словно принимал их у себя дома, уселся сам и закурил. - Сегодняшняя ночь - решающая. Вам поручено прикрывать отход красных, не так ли, Алексей Кириллович?
- Так точно.
- У вас много своих людей в отряде?
- Мало, но за командиров Зобова, Каюкова, Борцова я ручаюсь.
- Хорошо. А если предложить солдатам перейти на нашу сторону и обещать всем жизнь?
- Думаю, ничего не получится.
- Тогда сделаем по-другому: отход начнете прямо сейчас...
- Но у меня приказ главкома... - начал было Енборисов.
- Оставьте! С этой минуты вы выполняете мои приказы. Итак, вы и ваши люди, ничего не объясняя, ссылаясь на обожаемого вами главкома, уводите солдат в нашу сторону. Я буду с вами. Когда дам команду "Пошел!", мы вырываемся вперед, а весь ваш отряд оказывается под пулеметными прицелами. Или они сложат оружие, или свои дурацкие головы. Но, полагаю, до кровопролития не дойдет. Мы с вами направимся в штаб, и вы в деталях расскажете план отхода большевиков. У меня все.
- Господин Юсов, - непривычно просительным голосом поинтересовался Енборисов, - могу я рассчитывать, что моя помощь учтется...
- Алексей Кириллович, когда речь идет о судьбах Родины, торговаться не нужно! Каждому воздастся по делам его! Ясно?
- Да-да...
- А я? - вдруг каким-то обиженным тонким голосом спросил Калманов.
- А вы, дорогой мой, останетесь здесь на тот случай, если Каширину все-таки удастся вырваться из клещей. Вас не подозревают?
- Так, чтобы впрямую, нет, но у меня такое чувство...
- Чувства оставьте барышням. Следят или нет?
- Следят скорее за Боровским.
- За этим слабонервным стихоплетом? Вот и сделайте, чтобы подозрения большевиков стали более основательными. Поняли?
- Понял.
- Сведения о планах Каширина будете передавать через того же Немцова, под каким-нибудь предлогом заберите его к себе в роту. Пароль "Екатеринбургская казарма". И еще нам нужен ваш заложник Попов: о нем почему-то очень хлопочет Омск.
- Но тогда всех заложников расстреляют!
- Попробуйте организовать побег всем заложникам, а если не получится, черт с ними. Чуть крови больше или меньше - не так важно!
Юсов обвел собеседников внимательным взглядом и поднялся. Они вышли из дома: стояла прохладная августовская ночь. Вскоре подскакали вызванные Енборисовым Зобов, Каюков, Борцов, несколько других бывших офицеров. Они пошептались в темноте и разъехались каждый к своему отряду. Юсов и Енборисов рысью двинулись в другую сторону. В одном месте их окликнул часовой, но, узнав голос Енборисова, успокоился.
...Несмотря на темноту, стало понятно, что Верхнеуральский отряд пришел в движение.
- Что за дьявольщина! - обернулся к помощнику командир четвертой сотни второго Верхнеуральского полка Акулин. - Уходить еще рано!..
- Передали приказ Каюкова - отходить! - ответил тот.
- Куда отходить?
- Туда! - махнул он рукой в темноту.
- Куда - туда?! Куриные мозги! Там же белые!
В это время из темноты выскользнули два всадника: Енборисов и незнакомый командир в кожанке.
- Товарищ Енборисов! - бросился к нему Акулин. - Почему отходим?
- Приказ главкома. Вот только что из штаба привезли! - кивнул есаул на Юсова. Тот сделал значительное лицо.
- А почему туда отходим - там же белые?! - не унимался Акулин.
- Это - маневр! Выполняйте приказ! - выкрикнул Енборисов и добавил: Выбили белых. Выбили...
- Ничего не понимаю, - пробормотал, отойдя в сторону, Акулин и спросил нахмуренного помощника: - Слушай, что-то я не помню у Каширина в штабе такого человека?
- А кто их разберет - каждый день новые присоединяются...
И вдруг из темноты выскочил какой-то всадник - размахивая шашкой, он истошно кричал:
- Братцы, нас предали, окружили, идти некуда - надо сдаваться! Кто к женам и детям - за мной!
- Ах, вот оно что! - крикнул Акулин и, выхватив маузер, несколько раз выстрелил в предателей, потом вскочил на коня, обнажил шашку и закричал ничего не понимавшим бойцам: - Не слушайте гадов, они Дутову продались! Все назад! За мной...
Люди, услышав хорошо знакомый голос Акулина, метнулись назад.
- Командуй, олух! - заорал в ухо Енборисову взбешенный Юсов. Командуй, тебе говорят!.. Застрелю!
Тем временем опамятовавшиеся люди открыли огонь по тем, кто собирался увести их к белым. Енборисов первым повернул коня и помчался в сторону поселка Спасский, где стояли дутовцы. "Не простят, не простят, не простят!" - колотилось у него в висках.
Примерно такие же события происходили в это время на позициях первого полка: красных, с недоумением последовавших было за командиром Борцовым, остановил Галунов. В Спасский ускакало всего несколько десятков человек в основном бывших офицеров и урядников.
Днем, 2 августа, приняв командование Сводным отрядом, Блюхер издал приказ: "...Ввиду того, что вверенная мне Красная Армия не имела связи с базой, которая питала бы ее как огнестрельными припасами, так и всем необходимым для армии, на совещании делегатов от всех отрядов решено было пробиться и соединиться с базой...
Но изменнический поступок Енборисова вынудил нас отказаться от дальнейших операций на Верхнеуральск, так как Енборисов, безусловно, раскроет все наши планы и средства к дальнейшей борьбе с противником, который, учтя это, будет оказывать упорное сопротивление, с тем чтобы заставить нас израсходоваться, а тогда взять нас голыми руками...
Отказавшись в силу приведенных причин от первого направления, мы должны выбрать новое направление на присоединение к нашим силам, опирающимся на базу. Оставаться здесь, в Белорецке, мы не можем, так как противник наш отказ сочтет за нашу слабость и поведет против нас активные боевые действия, с тем чтобы нас взять в кольцо, и тогда нам трудно будет прорвать это кольцо.
Может быть, у многих красноармейцев возникнет сомнение в том, стоит ли идти в новом направлении, не лучше ли остаться здесь и где-нибудь укрыться. Товарищи, такое решение будет весьма гибельным, так как легче всего переловить и передушить нас поодиночке, а когда же мы будем двигаться кулаком, справиться с нами трудно, потому что мы можем бороться и пробивать себе путь сплоченной силой. Итак, вперед! Кто малодушен, оставайся, но помни, что одиночки - не сила и легко могут быть переломлены противником.
Главнокомандующий Б л ю х е р".
Из донесения штабу Уральского корпуса белых:
"Сдавшиеся главари красных показывают, что большевики решили прорваться на Уфу, двигаясь по дороге Белорецкий - Богоявленский заводы и Стерлитамак. Состав отрядов они определяют в 1300 кавалерии, около 4500 пехоты при 13 орудиях, пулеметах, 2 легковых и 1 грузовом автомобилях. Командуют красными Иван Каширин, Блюхер, Томин. Недостаточно патронов, снарядов, питания..."
- Поручик, - отчитывал Юсова начальник контрразведки, - как же вы умудрились не довезти этого Енборисова? Объяснитесь!
- Господин полковник! - твердо отвечал провинившийся. - Операция сорвалась... Началась перестрелка... Случайная пуля...
- Ну и бог с ним. Каюкова отправьте в Омск, может быть, там из него еще что-нибудь вытрясут. Надеюсь, свой человек у вас остался?
- Конечно.
- Мне нужны сведения о дальнейших планах большевиков. Не исключено, что в сложившейся ситуации они придумают что-то новенькое.
- Слушаюсь, господин полковник.
- И тоньше нужно работать, поручик, тоньше...
...Из инструкции генерала Ханжина начальнику 3-й дивизии Уральского корпуса генералу Ончокову:
"Преследовать большевиков приказываю самым энергичным образом, стараясь не только догнать хвост колонны, но и перерезать ей путь, дабы скорей их ликвидировать и очистить от них край".
Из телеграммы генерала Ончокова генералу Ханжину:
"Вследствие измученности конского состава перехватить дорогу противнику не удается. Хотя известны его передвижения и стоянки, обойти не удается вследствие бездорожья по горам..."
Дневник военспеца Главного штаба
Сводного Уральского отряда
Андрея Владимирцева
3 августа, Белорецк
Вчера утром был совет командиров. Закрытый. После того как белые спокойно въехали в Белорецк, после измены Пичугина и Енборисова мы стали осторожнее. Теперь каждый день нагрудные красные ленты складываются и прикалываются по-особому. Так что даже если накануне разведка противника выяснит наши знаки отличия, утром следующего дня они уже будут другими.
На совет, который собрали в доме управляющего Белорецким заводом, командиров пропускали по документам, рядовых вообще не допускали.
Во главе стола сидели Блюхер, Каширины, Томин.
