Показательные суровые меры возымели свое действие: солдатская дисциплина и боевой дух резко возросли. Красс, буквально вколачивавший в свое войско древние римские доблести, оказался для всех страшнее Спартака. Чтобы избежать новых потерь, видимо, было принято решение заняться переподготовкой войск и постоянными упражнениями приучить солдат к грядущим тяжелым испытаниям. В дальнейшем, проанализировав печальный опыт своих предшественников, да и свой собственный, этот римский полководец стал применять против восставших стратегию измора, стараясь избегать столкновения с крупными силами врага. Спартак тоже должен был держаться настороже, ибо от противника, столь хладнокровно и жестоко наказывающего собственных солдат, можно было ожидать чего угодно. Во всяком случае, теперь никто не пытался преградить ему путь на юг Италии.
К концу лета 72 г. до н. э. армия рабов обосновалась в хорошо знакомой гористой местности на границе Лукании и Бруттия, в районе крупного торговоремесленного города Фурии, на время ставшего базой восстания. Если вспомнить, что местные жители в свое время активно поддержали Ганнибала, а соседние племена называли бруттиями всех мятежников, то воины Спартака должны были найти здесь довольно теплый прием. Одна из основных задач заключалась в том, чтобы произвести или приобрести необходимое оружие. Собирая для этого все имеющиеся финансовые ресурсы, Спартак прибег к крайним мерам по укреплению дисциплины и запретил употребление драгоценных металлов в пределах военного лагеря. Подобные случаи в римской армии, как правило, сопровождались требованиями использовать только деревянную посуду и сдавать все золотые и серебряные монеты в военную казну. Надо полагать, что за границами лагеря в интересах общего дела торговые операции с использованием денег не возбранялись. Получив, таким образом, железо и медь, мятежники хорошо вооружились и стали совершать успешные вылазки против римлян, неизменно возвращаясь назад с добычей. Так продолжалось, пока Крассу не удалось нанести Спартаку двойное поражение: сначала понес потери стоявший отдельным лагерем десятитысячный отряд мятежников, а затем и сам вождь рабов. Отметим, что координированные действия размещенных в двух укрепленных лагерях войск, создававшие для противника реальную угрозу удара с двух сторон, — это еще один неоднократно применявшийся Спартаком прием, заимствованный из римского военного искусства [75] .
Рис. 36. Мессинский пролив. Вид со стороны Сицилии.Осенью 71 г. до н. э. соотношение сил начало складываться не в пользу армии восставших, которая отступила на юг Италии к Мессинскому проливу (рис. 36). Ширина его в самом узком месте составляет всего 3,1 км, и кажется, что до противоположного берега, где вдали маячит белый конус вулкана Этна, буквально рукой подать. Решение быстро переправить часть войска на Сицилию вполне оправдывалось тем, что там еще недавно бушевало мощное рабское движение и «достаточно было бы искры, чтобы оно вспыхнуло с новой силой» (Plut. Crass. 10). Да и жители сицилийских городов отнюдь не были довольны римским владычеством. Они еще не забыли о своем былом величии, в сравнении с которым нынешнее положение, вызывавшее отчаяние и скрытую ненависть, выглядело просто унизительным. Как раз тогда всеобщее недовольство навлек на себя жестокостью и несправедливостью пропретор Сицилии Гай Веррес, о чем Спартак наверняка был хорошо информирован. Под предлогом возможного нападения рабов жадный вымогатель требовал от жителей провинции кораблей, матросов, оружия и припасов, но все это только для того, чтобы перепродать их и увеличить размеры собственного состояния. В то же время римские солдаты, размещенные на одном из богатейших островов Средиземноморья, были вынуждены питаться пальмовыми корнями. В обвинительной речи против Верреса Цицерон заклеймил его неутолимую алчность словами: «Флот существовал в Сицилии только по названию» (Cic. In Verr. IV. 25. 63) [76] .
Очевидно, сначала Спартак планировал создание на острове запасного плацдарма на случай серьезных неудач в Италии, ведь речь шла о высадке всего 2000 человек. Сам по себе неширокий, на первый взгляд, пролив, представлял собой, тем не менее, серьезную преграду. Это место издавна считалось трудным и опасным для плавания районом. Согласно древним преданиям, именно здесь, по разные стороны пролива, подстерегали мореходов сказочные чудовища — Сцилла и Харибда. Прежде всего это связано с наличием между разбросанными вдоль берегов острыми скалами сильных приливно-отливных течений, меняющих направление 4 раза в сутки. Временами их скорость может достигать 9,3 км/ ч. Наиболее ярко выражены эти течения в узкой части пролива, где периодически возникают приливные потоки, которые могут образовывать большие водяные воронки, особенно опасные для небольших судов. К тому же сильный ветер с порывами до 78 км/ чпорой также создает мощные водовороты. Высота волн обычно не превышает 2 м, но в зимний период может достигать 6–8 м.
Рис. 37. Либурны, выходящие в море. Фреска из дома Веттиев в ПомпеяхФлота у восставших не было, и, по имеющимся сведениям, помощь в осуществлении переправы Спартаку пообещали киликийские пираты, полностью господствовавшие в проливе после уничтожения морских сил, имевшихся в распоряжении Верреса. Вся десантная операция в расчете на 2000 человек заняла бы у сравнительно небольшой пиратской эскадры из 25 подвижных и вместительных либурн (рис. 37) не более двух-трех часов за два рейса. Происхождение кораблей такого типа связывали с иллирийским племенем либурнов, пиратствовавших в Ионийском море. Подобные суда с острыми обводами и двумя рядами весел с каждой стороны имели длину около 33 м, осадку до 1,1 м и водоизмещение до 80 т. При максимальной загрузке они могли принять на борт помимо гребцов и матросов до 40 пехотинцев. Без особых усилий либурны развивали скорость до 10–12 узлов (18–22 км/ час) и идеально подходили для разведки на море, быстрой доставки грузов и атаки на более крупные корабли.
Почему же переправу сравнительно небольшого отряда армии Спартака не удалось осуществить сразу? Все дело в том, что флотом, приспособленным для такого рода операций, пираты на тот момент не располагали. Под началом действовавшего тогда в проливе их предводителя Гераклиона было всего четыре миопарона. Так назывались небольшие по размеру легкие и быстрые корабли с неглубокой осадкой, ходившие и под парусом, и на веслах. Считается, что их корпус мог изготовляться из плетеных прутьев, а обшивка — из необработанных шкур животных. Однако внешний вид их точно не известен, поскольку никаких изображений и детальных описаний не сохранилось. В любом случае, мы знаем, что миопароны отлично подходили для нападения, но совершенно не годились на роль транспортных судов. Таким образом, пиратскому вожаку, получившему оговоренную заранее сумму денег, требовалось время, чтобы выполнить взятые на себя обязательства и собрать корабли необходимого типа. Впрочем, ни один из них так и не прибыл в назначенное место. Возможно, это бездействие было обусловлено ухудшившимися погодными условиями на море или интересами главного союзника пиратов, Митридата VI Евпатора, которому, в условиях постигших его неудач, важно было сохранение военной угрозы для Рима непосредственно на земле Италии. Нельзя полностью исключать и возможность подкупа пиратской верхушки [77] . Впрочем, с началом навигации 71 г. до н. э. предводитель пиратов все-таки вернулся в сицилийские воды, откуда был изгнан преемником Верреса пропретором Луцием Метеллом (Oros. VI. 3).
Изменившиеся обстоятельства не заставили Спартака отказаться от самой идеи перебраться на Сицилию. При ясной погоде спасительный остров казался таким близким, что была предпринята попытка преодолеть узкий пролив на плотах из бревен и пустых бочек, связанных виноградными лозами. Серьезных препятствий тогда для этой операции со стороны Верреса не ожидалось, иначе трудно объяснить фразу Цицерона из речи, произнесенной позднее против этого римского магистрата: «Стало быть, это ты помешал полчищам беглых переправиться из Италии в Сицилию? Где, когда, откуда? Никогда ничего подобного мы не слыхали…» Далее следует утверждение, что только «доблесть и мудрость храбрейшего мужа Марка Красса не позволили беглым рабам переправиться через пролив в Мессану на соединенных ими плотах», причем предотвратить это удалось с большим трудом (Cic. In Verr. V. 2. 5). Эти слова однозначно можно трактовать как свидетельство того, что в осложнившейся ситуации римлянами в последний момент были срочно стянуты к Сицилии какие-то военно-морские силы. Неудача с захватом плацдарма на острове может объясняться также и тем, что дело происходило поздней осенью, когда море становилось бурным и неприветливым из-за частых штормов [78].
