Колхозники и прочее сельское население привлекались не только к строительству и ремонту дорог, но использовались и на лесозаготовках, различных видах строительства и т.п.
Дорого, очень дорого обошлись русской деревне социальные эксперименты 20-30-х годов. От голода, болезней, репрессий погибло 28 миллионов человек, большинство из которых принадлежало к самым активным, работоспособным и предприимчивым слоям деревни; ката
*1 Абрамов Ф. Дом //Роман-газета. 1980, N6. С.71. *2 Экономическая жизнь СССР. С.360. *3 ИСЭ СССР. Т.4. С.329. Т.5. С.114. *4 Постановление ЦИК и СНК СССР "О трудовом участии сельского населения в строительстве и ремонте шоссейных и грунтовых дорог". С.3., 11-88.
строфически снизился уровень сельскохозяйственного производства и крестьянского потребления, составив в 1928-1939 годах не более 6070% 1913 года.
Господство произвола и насилия, пронизавшее крестьянскую жизнь в 30-е годы, подломило привычные устои. Многие крестьяне потеряли веру в возможность справедливости, нравственные понятия сильно пошатнулись. Потребление алкоголя в их среде возросло в несколько раз.
Плохо организованный и часто бесплодный труд в общественном хозяйстве, выполнение работ, в целесообразности которых крестьяне сомневались, тягости условий быта создавали питательную почву для разрушения традиционных представлений крестьян о своем труде. Безразличие, безынициативность, бесхозяйственное отношение к общественному имуществу постепенно переносятся на отношение к труду вообще. Зачем хорошо работать, когда на каждом шагу нарушается справедливость, когда работаешь почти бесплатно? Попробуй сказать чтонибудь против, запишут в "кулаки" или "подкулачники".
А что же было с теми, кто по разным причинам покидал деревню, уезжал в города, отрывался от земли и корней? О трагедии этих людей, трагедии традиционной крестьянской культуры с болью в сердце пишет в повести "Чертово колесо" писатель Георгий Семенов: "Система принудительного коллективного хозяйствования отторгла от себя наиболее самостоятельных мужиков, способных богатеть в одиночку, и они, уходя не по своей воле в ненавистные города, бросая ухоженные поля, родимую землю, зеленые луга, на которых призваны были класть свои силы и души, употребили эту энергию предков на несвойственную их натурам деятельность. Деятельность эта, понятая мужиками по-своему, обогатила их самих, но не принесла выгоды народу, - которую они сумели бы с лихвой принести в своей исконной земледельческой жизни. Так случилась переброска народных масс из привычных условий в непривычные; так страна была лишена опытных земледельцев и приобрела неопытных, но очень энергичных руководителей. Их энергия погубила почти все, что еще оставалось в народе лучшего. Сделавшись слепой, она наломала дров, не принеся никакой пользы историческому развитию народа, нарушила заповедь - всякому от себя.
...Духовно богатые в своей среде мужики, доведенные до отчаяния, потекли в города и, утратив корни, связывающие их с родной почвой, порвав пуповину, бросили семена на камень. Не понимая, не чувствуя уклада городской жизни, они бездушно употребили обезличенную энергию на обогащение за счет казны, зарыв свои таланты в покинутой земле предков, с которой их стронула мрачная и непонятная им сила. Совершилась историческая месть, когда не человек со своим разумом, а нечто неизмеримо более властное и сильное перетряхнуло измученный народ и вышибло из него душу".
Варварские методы регулирования крестьянского труда и преобразование сельского хозяйства принесли страшные плоды - погибли миллионы наиболее активных русских тружеников, упала продуктивность хозяйства и в 1941 году находилась ниже уровня 1928 года, разрушена, иного слова не подберешь, традиционная крестьянская культура, у многих миллионов людей был отбит вкус к труду, добросовестному его выполнению, к самостоятельности и предприимчивости. Произошел процесс глубокой деградации, выразившийся в безразличном отношении к труду и резком снижении его качества, в иждивенчестве, бесхозяйственности, неудовлетворенности трудом. По нашим расчетам, степень использования трудового потенциала крестьянина снизилась за 1928-1941 годы в 2-3 раза.
Превращение русского крестьянина в батрака "индустрии сельского хозяйства" осуществлялось одновременно с монополизацией промышленности. Управление производством определенных видов продукции все сильнее собирается в одни руки. Руководство промышленностью осуществляется по военному образцу. В 1929 году главки заменяются 33 всесоюзными отраслевыми объединениями (Союзнефть, Союзуголь, Союзсталь, Машинообъединение и пр.), которые сосредоточили в своих руках огромную власть. В 1931-1932 годы ликвидируется система ВСНХ, заменяясь в 1930-е годы целым рядом промышленных наркоматов. Именно в это время создается существующая до сих пор система промышленных наркоматов (позднее министерств), монополизирующих производство определенной отрасли. В 1936 году Наркомтяжпром руководит непосредственно 355 крупными предприятиями вместо 32 на начало 1933 года и монополизирует более половины продукции тяжелой промышленности.
В 1930 - 1940-е годы наркоматы растут, как грибы после дождя. Из Наркомтяжпрома выделяются Наркомат оборонной промышленности и Наркомат машиностроения, а позднее и еще шесть наркоматов - топливной, электростанций и электропромышленности, черной металлургии, цветной металлургии, химической промышленности и промышленности стройматериалов. Наркомат пищевой промышленности разделяется на три наркомата - рыбной, мясной и пищевой промышленности. Наркомат машиностроения - на наркоматы тяжелого, среднего и общего машиностроения. Создаются десятки других наркоматов - по резиновой промышленности и станкостроению, строительству, вооружению, боеприпасов, судостроению и другие. В дальнейшем продолжаются специализация министерств вплоть до образования министерств медицинской и пищевкусовой промышленности. В 1941 году около 70% промышленной продукции производилось на предприятиях союзных министерств, управляющих ими из далекого центра.
В январе 1938 года - постановление "О мероприятиях по упорядочению трудовой дисциплины...", в июне 1940 года - "О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений". Указывается, что всякое нарушение трудовой дисциплины влечет за собой дисциплинарные взыскания или предание суду. Устанавливается уголовная ответственность за самовольный уход рабочего или служащего с предприятия или учреждения (таким образом работники прикрепляются к месту работы), а также за совершение рабочими и служащими прогула без уважительной причины и некоторые другие нарушения трудовой дисциплины.
С января 1939 года в стране снова, как и в годы военного коммунизма, вводится трудовая книжка, при помощи которой работник закреплялся за предприятием. Устроиться на другую работу можно было только по предъявлению трудовой книжки, которая хранилась у администрации по старому месту работы. Работник приходил в отдел кадров за трудовой книжкой, а там ему говорили, что по производственной необходимости ему следует продолжать работу на этом предприятии, хочет он этого или нет. И ничего не попишешь, согласно законам 30-40-х годов администрация имела право не отпускать работника. Таким образом, трудовая книжка, как и паспорт, стали средствами закрепощения работника за определенным местом работы.
В 1940 году наркоматам предоставляется по закону право производить организованное перераспределение между предприятиями, независимо от их территориального расположения, кадров - инженеров, техников, экономистов, мастеров и квалифицированных рабочих. Таким образом, администрация наркоматов могла сама устанавливать, где работать тем или иным специалистам, практически без учета их личных интересов.
Директора предприятий получают диктаторские полномочия "казнить или миловать" своих работников - переводить их с места на место без их согласия, увольнять по собственному произволу, отдавать под суд. Хотя, вместе с тем, сами директора во всем зависели от произвола наркоматов, руководство которых могло в любой момент отдать их под суд даже за незначительные упущения или просто по навету.
В этих условиях многие директора превращались в шкурников, готовых ради собственного благополучия любой ценой делать план, пренебрегая элементарными правилами человеческого общежития. "С самых разных, противоположных сторон жизни, - писал в 1930 году писатель Пришвин, - поступают свидетельства о том, что в сердце предприятия советского находится авантюрист и главное зло от него в том, что "цель оправдывает средства", а человека забывают. В этом же и есть, по-видимому, вся суть авантюры: внимание и забота направлены на внешнюю сторону, отрыв от человека - потому несерьезность. Забвение человека ради дела, поставленного авантюристом". Если нужно ради спасения плана кинуть в ледяную воду сотни людей (прекрасно зная, что часть из них погибнет), такой руководитель не задумываясь сделает это. Если понадобится, такой руководитель заставит работать на неисправной технике, грозящей смертью. Литература 30-х годов полна подобными примерами - только тогда это выдавалось за сознательный героизм.
