в первой книге искреннее недоумение Александра II: «Поляки хотят независимого государства, но ведь это означало бы распад СТРАНЫ». Царские генералы выиграли для большевиков Гражданскую войну потому, что видели в них «собирателей» распавшейся СТРАНЫ. Когда Горбачев уговаривал в 1990-м литовцев не отделяться от СССР, аргумент у него был тот же, что у императора Александра: «Вы же развалите СТРАНУ». Когда Путин объявил распад СССР «величайшей геополитической катастрофой XX века», что понимал он под этим: отпадение от России ее имперских приобретений или распад СТРАНЫ? Конечно же, распад страны.
Для всех них, как и для царских генералов, это тождество разумелось само собой. Они впитали его с молоком матери. И оно было самым замечательным историческим достижением режима Российской империи. Ибо поставило на службу его имперским вожделениям всю мощь истинного патриотизма, любви к отечеству. Когда б не эта путаница. Российская империя исчезла бы, скорее всего, еще в 1918 году, как исчезли ее соседки, такие же, как она континентальные империи: Оттоманская и Австро-Венгерская.
Но путаница оказалась живучей: овладев массами, идея «распада СТРАНЫ» стала, прав был Маркс, материальной силой, тяжелой идейной артиллерией, легко сокрушающей все фортификации, освободителей России от «империи зла». Горбачев и Ельцин, говорят «патриоты», предали СТРАНУ. И разве не из той же оперы сегодняшняя антиукраинская истерия?
Мой наставник Владимир Сергеевич Соловьев (читателю, знакомому с первой книгой, нет нужды напоминать, кто был этот человек «с печатью гения на челе») учил нас, что патриотизм столь же естественен и могуществен, как любовь к родителям или к детям. И еще учил он нас, как легко превращается тот же патриотизм, направленный вовне, в этнический, племенной национализм (вспомните знаменитые «патриотические истерии», о которых мы подробно говорили в первой части книги и которые в конечном счете погубили петровскую Россию). И самое главное, учил нас Соловьев тому, как распутать эту старинную путаницу, как ОТДЕЛИТЬ патриотизм (и этноистерию) от имперского национализма, ведущего страну к деградации. Усвоили ли мы его уроки, судить читателю.
Поэтому, собственно, и не устраивает меня ударение на этнонационализме в «Русской партии» Николая Митрохина. В конце концов, сегодня в России 53 националистические организации — многие из них именуют себя партиями — и только семь из них, сколько я знаю, пасутся исключительно на этнической поляне («Черная сотня», «Национал-социалистическая партия России», «Национально-державная партия России», «Русское национальное единство, Гвардия Баркашова», «Союз православных хоругвеносцев», «Народное движение им. Минина и Пожарского» и запрещенное ДПНИ). Эти да, они только и живы тем, чтоб поднять Русь против Москвы, наводненной евреями и «черными». Но остальные-то 46 еще и предлагают какие-то альтернативные программы преобразования страны, хотя бы такие, как предлагал ВСХСОН, или, как мы сейчас увидим, «Вече», и программы эти как-то отличаются друг от друга (зачем иначе кучковаться в отдельные партии?). Но ведь так же, пусть и не столь разнообразно, обстояло дело и в СССР. И тогдашние программы тоже требуют изучения.
В. Н. Осипов Н. Я. Данилевский
Но главный, сколько я могу судить, недостаток «Русской партии» Митрохина все же в другом: в книге практически отсутствует различие между «системной» и диссидентскими фракциями «Русской партии» — как подцензурной (молодогвардейцы), так и нелегальными, подпольными. Из одиннадцати глав книги лишь одна посвящена диссидентам, да и та называется «Самиздат русских националистов». Важно это, между прочим, еще и потому, что: настоящую цену за «ляп» Семанова и удар власти по национализму заплатили вовсе не «Молодая гвардия» и тем более не их вельможная «крыша», но именно националистические нелегалы. В конце концов Никонов всего лишь переместился в кресло главного редактора «Вокруг света», а главный редактор «Вече» Владимир Осипов — «переместился» в мордовские лагеря. На восемь лет. А теперь об Осипове и «Вече».
Толстый общественно-политический журнал — это в старинной русской, в том числе и в советской, традиции. Но толстый машинописный диссидентский журнал — с фамилией и адресом редактора на обложке — более или менее свободно распо-странявшийся в СССР почти четыре года, — это, согласитесь, явление феноменальное. Конечно, «Вече» объявил себя органом «лояльной оппозиции». И вполне резонно это обосновал: «Мы должны убедить Администрацию, что существование лояльной оппозиции не во вред, а во благу государству». Во благо по следующим причинам:
А. «Лояльная оппозиция — защита от расплодившейся бюрократии, от самочинства которой сами вожди страдают не меньше трудящихся.
Б. Она предохраняет от единоличной диктатуры».
«Вече» под редакцией Владимира Осипова выходил с января 1971 до марта 1974 года, когда редакция раскололась. В том же 74-м Осипов был арестован (и в следующем году осужден). Так закончилась недолгая эпопея «Вече». Но не в том была его драма, приведшая в конце концов к расколу редакции. Была она, как я это вижу, в замечательной, но безуспешной попытке группы русских национал-либералов удержать своих читателей от повторения судьбы дореволюционных славянофилов, т. е. от деградации в черносотенный национализм.
С этой целью подвергнуты были в журнале подробному анализу и актуальной интерпретации такие светила дореволюционного национализма, как Николай Данилевский, Константин Леонтьев, Михаил Скобелев, глубоко и основательно исследованы экологические, архитектурно-градостроительные, этнографические и литературные проблемы страны. И вообще самиздатский «Вече» — это почти 2000 страниц очень серьезного текста, и у меня нет здесь решительно никакой возможности сколько-нибудь подробно его исследовать. Скажу лишь, что совершенно не разделяю иронию Митрохина, который не только не выделил «Вече» из ряда рутинных диссидентских и молодогвардейских националистических публикаций тех лет, но и надсмеялся над его «псевдоисторическими экзерсисами».
Нет спора, Осипов и многие из его товарищей были НАЦИОНАЛ-либералами, другими словами, нисколько не отвечали общепринятым представлениям о либерализме, скорее, разделяли идеи имперского национализма. Но их стремление к свободе не подлежит сомнению. И ни конформистами, ни черносотенцами они не были. И потому исторические очерки, опубликованные в «Вече», безусловно, заслуживали серьезного рассмотрения.
Тот же ряд исторических событий, что привел в конечном счете Брежнева к политике «разрядки напряженности» с Западом (визит Никсона в Пекин, опасное сближение Китая и США), вынудил и национал-либералов искать альтернативу этой политике «примирения» с Западом. В интервью С. Браунингу, корреспонденту АП, Осипов сформулировал это вполне ясно: «Перед лицом надвигающейся угрозы со стороны коммунистического Китая и непрекращающейся вражды космополитического Запада русское общество не должно оказаться идеологически немощным».
Острие молодогвардейской критики направлено было, как мы видели, против «американизации духа». Мировая драма, которую они описывали, сводилась к спасению человечества (в первую очередь, конечно, его единственной надежды
