Первым воеводой в Пскове значился князь Василий Федорович Скопин, вторым воеводой — князь Иван Петрович Шуйский. Но благодаря уму, военным талантам и энергии, последний быстро выдвинулся на первое место, став фактически главой обороны города. Чтя традиции местничества, не желая нарушать веками сложившийся принцип управления московской военной машиной, царь лишь формально оставил за Скопиным главное воеводство как за более родовитым, но при этом перед началом псковской эпопеи не ему, а Ивану Шуйскому во всеуслышанье объявил, что именно на него он возлагает все свои надежды.
Тут, наверное, необходимо в последний раз сделать традиционное отступление, чтобы хотя бы вкратце познакомить читателя с этим новым для нас героем описываемой эпохи.
Князь Иван Петрович Шуйский, безусловно, наиболее яркая в военном отношении личность последнего, самого безрадостного этапа Ливонской войны. Он был сыном погибшего в январе 1564 года в бою с литовцами под Оршей воеводы князя Петра Ивановича Шуйского. Выше мы рассказывали, что в том бою рать П.И. Шуйского потерпела поражение, открывшее длинную череду неудач, надолго ставшей спутницей русского оружия. Наступил самый тяжелый период в войне, когда поражения на фронте дополнялись кровавыми безумствами, творимыми русским самодержцем в тылу, поставившими, в конце концов, Россию на край катастрофы. Один за другим с исторической сцены сошли герои казанской эпопеи и первого, победного этапа завоевания Ливонии. На их место пришли другие, на долю которых выпала задача отстаивания завоеванного их предшественниками, а когда и оно было утрачено, то и защиты своей родной земли и спасения ее престижа.
Наша история всегда складывалась так, что независимо от воли и причуд высшей власти в самые критические моменты судьба выдвигала из недр общества людей, становившихся поистине спасителями Отечества. И в напряженную годину заключительного этапа тяжелейшей Ливонской войны, когда стала реальной угроза отторжения от России ее западных областей, на историческую арену вышли новые герои, своими подвигами отстоявшими целостность и неделимость России, и первым среди них должен быть назван сын погибшего в 1564 году под Оршей воеводы князь Иван Петрович Шуйский. Его подвиги прозвучали последним аккордом в самой длительной во всей нашей истории войне, насколько это возможно сгладили тяжелое впечатление от предыдущих поражений и позволили России получить хоть и далеко не выгодный, но все же вполне приемлемый в сложившихся условиях мир.
Свою военную биографию князь Иван Петрович начал с участия в знаменитом походе на Полоцк в январе 1563 года. Эта последняя крупная победная кампания войны стала для молодого Шуйского боевым крещением. Череда последовавших затем неудач не застала его на Ливонском фронте. Вскоре после полоцкой победы царь бросил Ивана Шуйского на южное порубежье России. Там из-за постоянной крымской опасности царили тревога и напряжение.
Осенью 1565 года князь Иван участвовал в отражении крымцев от Волхова на Оке, а в следующем году царь назначил его воеводой в Серпухов. Нападение крымского Девлет-Гирея в лето 1571 года вписано черной страницей в нашу историю. Тогда растянутым тонкой цепочкой на тысячеверстном рубеже русским войскам не удалось предотвратить вторжение. Хан легко прорвал ослабленную линию русской обороны, беспрепятственно дошел до Москвы и выжег ее посады. Во время этой кампании Иван Шуйский стоял в крепости Данков, что в верховьях Дона, в нескольких сотнях верст от пути ханского вторжения, и ничем не мог помочь защитникам прорванного рубежа. Зато в следующем году при попытке хана повторить прошлогодний успех Иван Шуйский принял самое непосредственное участие в разгроме крымского воинства. К тому времени он командовал Сторожевым полком в прикрывавшем окский рубеж войске главного воеводы Воротынского. Сторожевой полк первым встретил очередное нашествие и в районе Сенькина Брода, близ Серпухова, опрокинув передовые отряды ордынской конницы, обратил их в бегство. После того как хану все-таки удалось форсировать Оку и устремиться к Москве, воеводы остановили его на дальних подступах к столице, у деревни Молоди. Здесь Сторожевой полк и его воевода приняли самое деятельное участие в многодневном сражении, закончившемся полным разгромом нашествия.
В следующем году царь снова переводит Шуйского на Ливонский фроцт. Воевода прибыл к новому месту службы вскоре после тяжелого поражения русской армии от шведов близ города Лоде в 1573 году. Здесь он принял активное участие в кампании 1575–1577 гг., когда московское правительство, пользуясь истекающим перемирием с Речью Посполитой, настойчиво и упорно пыталось овладеть контролируемой шведами северной частью Ливонии. Но, как мы помним, походы русских войск не привели к победе, а наиболее крупным успехом кампании стало овладение в конце 1575 года крепостью Пернов, где среди русских воевод значился и Иван Шуйский. Но большие потери, понесенные тогда при штурме, остановили наступательную активность Москвы.
В 1578 году царь назначил Ивана Шуйского воеводой в Псков.
Отличие кампании 1581 года от двух предыдущих в том, что цель похода королевской армии не стала для русских неожиданностью. Противника ждали у Пскова с начала лета. Направление наступления на этот раз было настолько очевидным, настолько согласующимся с элементарными военными понятиями, что в нем не сомневались даже самые заурядные московские воеводы. Не вызывало сомнений направление удара противника и в столице. Накануне знаменитой эпопеи царь призвал Шуйского и других псковских воевод в Москву. Там он дал им строгий наказ и взял с них торжественную присягу, что они скорее умрут, но не уступят противнику. В Успенском соборе Кремля перед иконой Владимирской Божьей матери Шуйский поклялся, что, пока жив, он не сдаст город Баторию.
Вернувшись в Псков, воеводы обязали такой же клятвой воинов гарнизона и жителей города. Стрельцы, дети боярские, прочие ратники и псковские граждане целовали крест, повторяя: «умрем, но не сдадимся». Затем все вместе во главе с духовенством обошли крестным ходом городские укрепления, неся чудотворные иконы, мощи наиболее почитаемого псковского Святого — князя Всеволода-Гавриила, и моля Всевышнего даровать им победу.
26 августа стоявшая в дозоре на дальних подступах к городу конная застава прискакала в Псков с известием о приближении неприятельских войск. В тот же час в городе ударили в набатный колокол, возвещая тревогу, а воеводы велели зажечь деревянные посады за рекой Великой и все близлежащие деревни с тем, чтобы лишить противника удобных жилищ.
В тот же день, когда с городских стен увидели приближающиеся королевские войска, произошли первые бои псковичей с окружающими город частями неприятельской армии. Чтобы помешать противнику тесно обложить крепость, воеводы организовали несколько вылазок, поддержанных огнем с крепостных стен. Инициатива имела успех. Уже в первый день своего появления под Псковом противник потерял много людей, а главное, вынужден был разбить свой лагерь далеко от города, за естественными укрытиями. Свою ставку король обосновал сначала в непосредственной близости от города, на месте сожженного его защитниками села Любатова, что на московской дороге, и установил, было, шатер близ храма Николая Чудотворца. Но место оказалось слишком опасным, снаряды свистели у короля над головой, рядом падали русские ядра, вокруг рвались бомбы. Не успев устроиться, Баторий велел перенести ставку за речку Череху, где спрятал свой лагерь за прибрежными холмами. Вообще говоря, такой искусный артиллерийский обстрел королевского лагеря из крепости и, судя по интенсивности огня, обилие у гарнизона снарядов, стали для Батория неожиданностью.
Несколько дней противник устраивал свой лагерь, все это время было относительно тихо, русские его не беспокоили, видя, что прямой угрозы крепости пока нет. Наконец, король велел копать от лагеря к городу траншеи и продвигать свои позиции ближе к крепости. Осажденные тотчас открыли огонь и продолжали его беспрерывно, кроме того, начали беспокоить осаждающих частыми вылазками, не давая развернуть осадные работы. Еще больше таким работам препятствовал твердый каменистый грунт, так что в первых числах сентября король был вынужден прекратить работы, установить батареи осадных орудий в местах, куда удалось продвинуться, и приняться за обстрел крепости.
С первых дней осады противник опытным глазом сумел по достоинству оценить мощь псковских укреплений, а большое расстояние, с которого ввиду невозможности продолжать земляные работы приходилось вести обстрел, предопределил и его низкую эффективность. Артиллерийский парк армии Батория насчитывал 240 орудий всех калибров, но осаждающие испытывали большой недостаток пороха, поскольку большое его количество из-за небрежности хранения взорвалось еще в начале похода. А потому командование противника приняло решение не расточать огонь по всему периметру крепости, а сосредоточить его на одном месте русской обороны, разрушить там укрепления, после чего взять город приступом. Все свои усилия противник решил направить против юго-западной оконечности Окольного города, выходящей острым углом к реке Великой, где стояла башня Покровская. Одна сторона этого угла омывалась рекой, другая выходила на открытое пространство и вела к северо-востоку. Самый край этой стороны от угловой Покровской башни до соседней с ней башни, именуемой Свиной, противник и избрал целью своего главного удара.
