Первые успехи обозначились на юго-западе. Полки Якова Захарьича с ходу взяли Брянск, люди встречали их как освободителей. Рать соединилась с Василием Шемячичем и Семеном Можайским, разбила и разогнала по крепостям литовские отряды. Князья Трубецкие и Мосальские добровольно перешли на сторону Ивана III. Александр и его советники растерялись. Они не ожидали столь быстрого и могучего натиска. Лихорадочно соображали, каким образом ответить.
В это время на центральном участке вторая русская рать, Юрия Кошкина, овладела Дорогобужем, но поступили доклады, что она малочисленная. Литовский государь принял решение разгромить ее – и откроются дороги в глубь Руси, можно будет выйти в тылы юго-западной группировки. Приказал собирать армию под Смоленском. Правда, у католиков не нашлось умелых полководцев, командующим назначили православного князя Константина Острожского, дальнего потомка Даниила Галицкого. Но он считал гонения на веру всего лишь ошибкой правительства, сохранил верность Литве. Сам Александр выехал в Борисов и Витебск, начал организовывать второе войско: когда Острожский разгромит Кошкина, намеревался бросить его в прорыв, тут-то и погуляет по Руси литовская конница.
Но Иван Васильевич вовремя получил известия, где сосредотачиваются силы противника. Намерения литовцев он разгадал и срочно направил на выручку центральному корпусу Даниила Щеню с лучшими полками. Резервная рать опередила неприятеля, успела догнать своих. Щеня принял общее командование, Кошкин становился при нем воеводой Сторожевого полка. Хотя понижение больно задело воеводу. Вдобавок ко всему, Щеня принадлежал к опальному роду Патрикеевых, и Кошкин попытался качать права, отказался выполнить приказ. Написал Ивану III: «Мне ли стеречь князя Данилова полка Щенятева?» Но государь знал цену своим полководцам. А в интригах Щеня не был замешан никогда, и опала его никоим образом не коснулась. Иван Васильевич пресек первый в истории местнический спор, одернул Кошкина: «Тебе стеречь не князя Даниила, стеречь тебе меня и моего дела».
Да, дело было общим, и Щеня показал, на что он способен. Русская и литовская армии двигались навстречу, обе были примерно равны, около 40 тыс. человек. Но Острожский все еще пребывал в уверенности – у него войск значительно больше. На р. Ведроши литовцы наткнулись на русский передовой отряд, опрокинули его лихим ударом. Преследуя бегущих, доскакали до р. Тросны (Рясны), в которую впадает Ведрошь, принялись наводить мост. И внезапно обнаружили за рекой государевы полки. Под знаменами Острожского собралось много знатных панов, удачный бой разгорячил их, они рвались поколотить «московитов». А Щеня действовал хладнокровно, расчетливо. Разместил в засаде сильный корпус, а неприятелей подзадорил, бросил часть ратников в притворную атаку. Литовцы отразили ее, и вся вражеская армия хлынула через Тросну.
Рыцарская конница сомкнулась, опустила копья и понеслась на русских. Ее ждали. Грохнули пушки, пищали, засвистели стрелы. Затормозив противника, полетели в рубку дети боярские. Бились 6 часов. Сходились и расходились, теснили друг друга, «хватались за руки, секлись, и по удолиям кровь аки река лилась, и в трупах кони вязли». Обе стороны несли потери, никто не мог взять верх. Но Щеня дождался, когда литовцы выдохлись, и подал команду засадному корпусу. Свежие воины врезались во фланг неприятеля, проломили дорогу к мосту через Тросну и порушили его. Враги, объятые ужасом, покатились назад, их брали в клещи, скидывали в реку. Одни тонули, другие сдавались, третьи разбегались. Был захвачен лагерь и обоз литовцев. В плен попали Острожский и немало знатных вельмож.
Победа была полной и блестящей, в Москве обратили внимание и на дату – 14 июля. В этот же день разбили новгородцев на Шелони, взяли Казань. Славили и благодарили св. апостола Акилу, 14 июля отмечалась его память. Государь щедро наградил воевод и воинов. А Литва была в панике. Александр сразу же раздумал возглавлять вторую армию, убрался в Вильно. Русские продолжали наступление, взяли Торопец, Путивль, Любеч. За лето 1500 г. литовцы потеряли десяток городов. Государевых ратников остановили только осенние непогоды и усталость.
Спасать Александра спешно нацелились его родственники. В Москву прикатило посольство польского Яна Ольбрахта и венгерского Владислава. Они требовали мириться, вернуть их брату отобранные области, угрожали поддержать его войсками. Но Иван Васильевич не позволил себя запугать. Возвращать приобретения наотрез отказался. На следующий год он решил еще разок тряхануть Литву, договаривался о совместных ударах с Менгли-Гиреем. Александр тоже прислал в Крым делегацию, убеждал хана перейти на его сторону, предлагал за это платить ежегодную дань. Доказывал, что русские не могут быть искренними друзьями татар: прежние московские великие князья были «холопами» ханских предков, а Иван III занесся, называет себя «братом» Менгли-Гирея. Но лесть и посулы не помогли, хан не пожелал изменять союзникам.
Литовские дипломаты орудовали не только в Бахчисарае. Делегации с мешками золота прибыли в Большую орду и к ногайцам. А эмиссары папы Борждиа торопили ливонских крестоносцев, мутили воду в Швеции. В результате русские планы на 1501 г. были сорваны. Ногайцы напали на Казань, а сыновья Ахмата на владения Менгли-Гирея. Крымская конница вместо Литвы развернулась против них. Ивану Васильевичу пришлось перебрасывать войска на южные и восточные границы, помогать дружественным ханам. И в это же время заявили о себе ливонцы. В прибалтийских городах внезапно и подло было захвачено 200 русских кораблей с товарами. В застенки бросили 150 купцов, их слуг и домашних. Новгородцы и псковичи не понимали, что случилось? Отправили посольство выяснить, чем провинились их сограждане. Но и послов упрятали в тюрьму.
Иван III вынужден был отложить наступление на Литву. Псков и Новгород мобилизовывали ополчение против немцев, для подкрепления государь прислал им полк князя Данилы Пенко. Надо сказать, магистр Плеттенберг не без оснований славился воинскими талантами. Он нарочно провоцировал вторжение русских, чтобы разбить их, а уж потом ворваться на Псковщину. На соединение с ним должно было подойти и литовское войско пана Черняка. Сборная рать Пенко двинулась наказать ливонцев за насилия над купцами, а магистр устроил засаду в лесистой долине на р. Серице. По колоннам с близкого расстояния шарахнули из пушек и пищалей, покосили огнем. Погибли московский воевода Бороздин, псковский посадник Тенкин. Немцы налетели на ошеломленных ратников, русские побежали. Крестоносцы гнались за ними, подступили к Изборску.
Но нахрапом овладеть крепостью не удалось, жители заперлись, изготовились драться. А Плеттенберг не хотел терять времени, позволять псковичам оправиться от разгрома. Обстрелял Изборск из пушек и повел рыцарей к Пскову. Тем не менее его расчеты не сбылись. Бежавшие ополченцы быстро приходили в себя, все население привычно бралось за оружие. Немцы дошли до р. Великой и обнаружили – броды уже перекрыты. Потыкались в разных местах, везде встречали русские отряды. Тогда магистр решил поискать добычу полегче, повернул вверх по реке.
Крестоносцы обрушились на город Остров. Бомбардировали, полезли на штурм и вломились в крепость. 4 тыс. жителей вырезали всех до единого. Напакостили, пограбили, но задерживаться на русской земле не рискнули. На следующий день магистр увел войско на свою территорию. Как и договаривались, вскоре появился Черняк с литовцами. Но рыцарей они уже не застали. Пробовали геройствовать самостоятельно, осадили Опочку. Не тут-то было, защитники отбили их, и Черняк удалился восвояси.
На литовском фронте царило затишье, но обозначились неприятные для Москвы перемены сразу в нескольких государствах. Умер польский король Ян Ольбрахт, и паны избрали на его место Александра. После страшного поражения на Ведроши литовские сепаратисты помалкивали, Польша и Литва опять объединились. А датско-шведская держава наоборот, разделилась. Король Ханс оставил в Стокгольме жену Кристину и отлучился в Копангаген. Без него местные аристократы учинили переворот, снова провозгласили правителем Стена Стуре. Теперь можно было ожидать, что Швеция присоединится к антирусскому союзу.
Но у Ивана Васильевича осенью высвободились войска со степных границ, и противникам довелось это почувствовать. В октябре рать Александра Ростовского выступила к Мстиславлю. Литовский король стянул навстречу все силы, какие смог наскрести, армию возглавили князь Михаил Ижеславский и воевода Евстафий Дашкович. Но для панов дело обернулось очередным разгромом. Поле битвы устлали 7 тыс. неприятельских тел, многих взяли в плен. Литовский командующий «едва утече во град». Русские не стали брать Мстиславль, зато окрестности разорили подчистую.
А основное ядро московских полков и служилых татар под командованием Щени великий князь перевел на ливонский фронт. Присоединились псковичи и новгородцы, вступили в Прибалтику и сполна расквитались за Остров, заполыхали немецкие замки и хутора. Плетеннберг понадеялся, что сумеет разделаться с русскими примерно так же, как прошлый раз – напасть неожиданно, вогнать в панику. Когда войско Щени остановилось около замка Гельмет, крестоносцы потихонечку подобрались к лагерю. Кинулись в атаку в третьем часу ночи. Но Щеня был не из тех начальников, кто теряет самообладание, быстро поднял и построил бойцов.
