Александр Широкорад - Тысячелетняя битва за Царьград

— Батарея Телли-Табия до 1905 г. имела четыре 150-мм пушки Круппа, а к 1914 г. — две 150/45-мм скорострельные пушки Амстронга на тумбах со щитами и две 240-мм мортиры Круппа (изготовленные около 1905 г.).

— Батарея Румели-Кавак, вооруженная двумя 355/35-мм пушками Круппа, изготовленными в конце 80-х годов XIX в. и одной 240/35-мм пушкой Круппа, изготовленной в начале 80-х годов. Пушки находились за земляными валами. В 1915 г. на батарее было установлено 6 современных 150-мм пушек.

—Батарея Сары-Таш, вооруженная двумя 240/35-мм пушками, изготовленными Круппом в 80-х годах, и двумя 240/23-мм пушками, изготовленными Круппом в 70-х годах. Батарея был защищена земляным валом высотой 11—19 м.

— Батарея Беюк-Лиман, вооруженная на 1908 г. четырьмя 240/35-мм пушками Круппа, на 1914 г. — двумя 150/35-мм пушками Круппа. Пушки находились за земляным валом.

Самой современной была батарея Мавромоло, построенная в 1910—1911 гг. Там было установлено четыре 210/39,5-мм пушки Круппа в одноорудийных башнях (бронекуполах).

В состав батарей азиатского берега входили:

— Батарея Анатоли-Кавак, вооруженная двумя 210-мм и шестью 150-мм пушками Круппа, изготовленными в 70-х годах. Пушки были установлены за валом. В 1906 г. над этой батареей была построена еще одна батарея на четыре 240/35-мм пушки Круппа, изготовленные в 80-х годах. Пушки были установлены за бетонным бруствером.

— Батарея Маджар-Кале. К началу века ее вооружение состояло из 2 280-мм, 7 240-мм, 2 210-мм и 9 150-мм коротких пушек Круппа изготовления 70-х годов. Батарея имела земляные укрепления. В 1911 г. старые 280-мм и 240-мм орудия были демонтированы и заменены 9 150-мм и 2 120-мм скорострельными орудиями.

— Батарея Филь-Бурун, вооруженная тремя 150-мм короткими пушками Круппа 70-х годов. Батарея имела земляные укрепления.

— Батарея Кичели-Бай была построена в устье реки Кичели в 1907 г. Там за земляным бруствером были установлены четыре 240/35-мм пушки Круппа 80-х годов.

Из сказанного видно, что оборона Босфора к 1914— 1915 гг. была довольно слаба. Укрепления Босфора не могли идти ни в какое сравнение с русскими береговыми крепостями Севастополем и Владивостоком, не говоря уже о Кронштадте.

К началу войны из новых орудий Босфор защищали две 150/ 45-мм пушки Амстронга и четыре 210-мм башенные установки Круппа. Все остальные пушки были спроектированы с середины 60-х по середину 80-х годов для дымного пороха. Баллистические данные их были невысоки. 240—355-мм орудия 70—80-х годов могли сделать один выстрел за 3—8 минут. Скорость горизонтального наведения станков была мала, чтобы сопровождать быстро идущий по проливу корабль. Турки рассчитывали использовать 240—355-мм орудия лишь для кинжального огня, то есть для стрельбы в упор по проходящим кораблям, когда одно орудие могло сделать по проходящему кораблю лишь один выстрел.

Подавляющее большинство орудий стояло открыто за земляными укреплениями, которые еще могли служить защитой от снарядов, начиненных черным порохом. При стрельбе же фугасными тротиловыми снарядами такие укрепления разваливались как детские песочные куличики. Соответственно, прислуга орудий не была защищена от шрапнельного огня орудий малого и среднего калибра. Практически все укрепления находились в нескольких десятках метров от береговой линии и были хорошо видны за много километров.

Ахиллесовой пятой всех турецких укреплений на обоих берегах Босфора была их полная незащищенность с тыла. В годы войны турки лишь вырыли окопы и установили проволочные заграждения. На европейском и азиатском берегах Черного моря близ пролива не было никаких противодесантных укреплений, не говоря уж о береговых батареях.

В таких условиях русский десант в Босфоре в 1914—1915 гг. имел все шансы на успех. Требовалось лишь эффективное взаимодействие кораблей с десантом и, разумеется, достаточное число хорошо подготовленных десантников, которые легко могли овладеть батареями с тыла.

 28 июня 1914 г. в Сараево террорист Гаврила Принцип выпустил из револьвера семь пуль в наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его супругу. Поначалу сей теракт не вызвал особого интереса ни в мире, ни в самой Австро-Венгерской империи. Помните, у Швейка: «Семь пулек, как в Сараево». С родственниками императора Франца Иосифа I постоянно что-то приключалось. Его сын Рудольф застрелился, брат Максимилиан поехал в Мексику, чтобы стать местным императором, но его расстреляли туземцы. Жену Франца Елизавету проткнул напильником итальянский анархист Люкени.

Почти семь недель после убийства Фердинанда не только обыватели, но и большинство политиков Европы было уверено, что никакой войны не будет.

Прозорливей всех оказались «младотурки», находившиеся у власти в Стамбуле. Учуяв запах жареного, турецкие руководители заметались по Европе. В конце июня Энвер-паша отправился в Берлин, а Джемаль-паша — в Париж. Вопрос у пашей был один: сколько дадут за участие Турции в войне? Программа минимум — греческие острова в Эгейском море и часть Болгарии. В программе максимум упоминался и Кавказ. Для начала Каре, Ардаган, Батум и далее... везде. Вариант, что туркам за вступление в войну могут дать по шее, и причем очень больно, паши просто не рассматривали.

В Париже Джемаля-пашу встретили торжественно. Дали орден Почетного Легиона, а ни Фракии, ни Имброса, ни Хиоса, ни Лемноса, ни даже Лесбоса не дали. По сему поводу Джемаль-паша убыл в Стамбул чрезвычайно расстроенным.

Зато Энверу-паше в Берлине крайне повезло — немцы предложили подписать секретную конвенцию. Первый пункт ее был чисто пацифистский — Германия и Турция обязывались держать нейтралитет «в австро-сербском конфликте». Вторая статья все ставила на свои места. В случае вмешательства в конфликт России и появления тем самым у Германии необходимости выполнить свой союзный долг перед Австро-Венгрией, таковая необходимость приобрела бы равным образом силу и для Турции.

Подготовка к подписанию конвенции затянулась. И лишь в 16 часов 2 августа великий визирь принц Сайд Хал им и германский посол Вагенгейм подписали в Стамбуле текст конвенции. Первый пункт конвенции уже потерял смысл, поскольку 1 августа Германия объявила войну России,

3 августа в Стамбуле была опубликована декларация о нейтралитете Турции. Одновременно турки начали мобилизацию. Маяки в проливах были погашены, бакены сняты. К ноябрю было мобилизовано более одного миллиона человек.

Турецкое правительство делало все, чтобы замаскировать свою подготовку к войне. Так, страны Антанты целую неделю не знали о турецко-германской конвенции. Главнейший зачинщик войны военный министр Энвер-паша 5 августа предложил военному агенту (атташе) России генерал-майору М. Н. Леонтьеву начать переговоры о русско-турецком военном союзе.

А утром 6 августа тот же Энвер-паша на заседании кабинета министров заявил, что пропустит германские корабли в Проливы, а далее предложил определить размеры турецкой доли в будущей контрибуции. Вечером того же дня Энвер-паша в германском посольстве требовал от Вагенгейма территорий на Кавказе. Что касается прохода германских кораблей через Проливы, то Вагенгейм получил согласие от Энвера еще раньше, чем об этом узнали турецкие министры.

Речь шла о линейном крейсере «Гебен» и легком крейсере «Бреслау». Водоизмещение «Гебена» составляло 25 400 тонн, скорость хода 28 узлов, вооружение: 10 — 280/50-мм, 12 — 150/45-мм и 12 — 88/45-мм пушек и 4 торпедных аппарата. Водоизмещение «Бреслау» 5600 т, скорость хода 28 узлов, вооружение: 12 — 105/45-мм пушек и 2 торпедных аппарата. Эти корабли были отправлены в Средиземное море еще в ноябре 1912 г. Начиная с 23 октября 1913 г. «дивизией Средиземного моря» командовал контр-адмирал Сушон. К концу июля 1914 г. оба крейсера находились в австрийских портах: «Гебен» — в Поле, а «Бреслау» — в Дураццо.

Еще в марте 1914 г контр-адмиралу Сушону была поставлена задача в случае войны совместно с итальянскими кораблями воспрепятствовать переброске алжирского (XIX) армейского корпуса во Францию. Первоначальным планом предусматривалось, что Италия выступит против Франции вместе с Германией и Австро-Венгрией, а Великобритания останется нейтральной.

1 августа во Франции была объявлена мобилизация. Войны еще не было, но «Гебен» и «Бреслау» вышли в море и 2 августа пришли в итальянский порт Мессину. Германия объявила войну Франции 3 августа. Контр-адмирал Сушон был заранее предупрежден о времени объявления войны. В ночь со 2 на 3 августа крейсера покинули Мессину.