Поход «во французские земли» 1815 г.
Наполеон же к началу лета почти полностью контролировал положение во Франции, не считая восставшей Вандеи, возродившей движение шуанов. Для умиротворения мятежной области туда были посланы от 15 до 25 тыс. солдат. Французский император, хотя и не в полной мере, смог восстановить армию, призвав отставников‑ветеранов и резервистов, и в начале июня прибыл в г. Бомон к созданной им Северной армии. Войска в основном состояли из закаленных в боях ветеранов, а не безусых новичков, как в 1814 г., почти не было и иностранных контингентов, только французы. В командном составе Наполеон уже старался опираться не на уставших от войн маршалов (да и многие из них остались верны королю или сказались больными), а на честолюбие молодых дивизионных генералов. К слову сказать, под рукой у французского императора в его войсках находилось тогда только три маршала – М. Ней, Н.Ж. Сульт, сменивший монопольного А. Бертье (покончил с собой) на посту начальника штаба, и недавно произведенный в этот сан Э.Р. Груши.
Но в некотором смысле повторялась ситуация с кампанией 1814 г., так как у него возникал цейтнот времени. Противник уже начал сосредоточение сил и мог привлечь для войны с Францией до миллиона человек, а во французской армии, во многом его стараниями, на тот момент насчитывалось всего лишь от 300 до 500 тыс. солдат. Можно было выбрать оборонительную тактику ведения войны, пожертвовать частью территории и стараться затянуть время, дожидаясь формирования и подготовки подкреплений. Но это было не в характере Наполеона. Французский император решил не давать союзникам возможности сконцентрировать свои силы и первым начал военные действия. Он хотел сначала разобщить армии Веллингтона и Блюхера в Бельгии, поскольку каждая из них имела свою коммуникационную линию, а они расходились в разные стороны – на побережье Бельгии и в глубь Германии. Кроме того, французский полководец надеялся затем разгромить их еще до подхода русских и австрийских войск. Его империя очень нуждалась в победе для поднятия духа войск и населения, а также упрочения его личной власти во Франции. Кроме того, после одержанных побед можно было надеяться на изменения политической конъюнктуры в рядах союзников.
3(15) июня французы переправились через р. Самбру и ударили в стык между двумя армиями союзников, не ожидавших нападения. Из‑за слабой координации пруссаков и англичан между собой Наполеону это удалось совершить. Уже на следующий день у г. Линьи его войска нанесли поражение прусской армии Блюхера (он сам был ранен и чудом спасся от плена). Правда, поражение было не полным и пруссаки очень быстро пришли в себя и восстановили свою боеспособность. Отправив к Вавру для преследования Блюхера войска маршала Э. Груши (около 30 тыс. человек), Наполеон с основными силами (примерно 70 тыс. человек) обратился против армии герцога Веллингтона (около 70 тыс. человек). 6(18) июня началось ожесточенное сражение войск Наполеона с англо‑нидерландской армией Веллингтона под Ватерлоо. Войскам Веллингтона удалось сдержать все атаки французов, а во второй половине дня на поле боя прибыли три прусских корпуса Блюхера. Не появись эти корпуса, Веллингтон бы скорее всего потерпел сокрушительное поражение, так как избранная им позиция была хороша для обороны, но в случае отступления превращалась в ловушку, из которой трудно выбираться. Но Блюхеру удалось, оставив у Вавра арьергард, оторваться от Груши и ударить после полудня против правого фланга французов на поле под Ватерлоо. Это решило исход сражения, французы потерпели полное поражение, их войска в панике бежали к французской границе. Потери французов оцениваются в 32 тыс. человек, ими были брошены обозы и почти вся артиллерия. Общая убыль союзников составила 23 тыс. человек.
Обычно исследователи, анализируя причины поражения, указывают на ошибки маршалов, например, в целом неудачные действия Нея, на инертность и безынициативность педантичного Э. Груши (его больше всего упрекают историки), упустившего Блюхера, а также на бездеятельность Н.Ж. Сульта, заменившего на посту бессменного начальника штаба выбывшего из строя маршала А. Бертье. Так же упоминается болезнь Наполеона в этот день (дизурия, геморроидальное воспаление и другие болезни). Слишком многие видели причину поражения в стечении неблагоприятных обстоятельств. Например, существует мнение, что французы не победили из‑за отложенной атаки на 2 часа по причине утреннего дождя!? А победа так была близка, да и будущее Европы оказалось бы совсем другим! Вообще проиграли из‑за какой‑то пролившейся утренней тучи!
Легче всего перевалить все на непогоду и на подчиненных, выгораживая любимого полководца. В целом эти ошибки необходимо поставить в вину самому Наполеону, он сам выбрал и поставил этих лиц на ключевые посты, а затем контролировал их действия, задержка с переносом атаки на 2 часа это его решение, кроме того, именно он недооценил силы и боеспособность пруссаков после Линьи. Добавим, что и союзники допустили массу промахов, но французы не смогли ими воспользоваться. Но, не вдаваясь в подробности, необходимо сказать, что у французского императора в сложившихся политических условиях и с учетом громадного общего преимущества сил союзников на всех театрах военных действий шансов выиграть кампанию попросту не имелось. Сюда также можно приплюсовать и лимит времени, постоянно в последних кампаниях тяготевшим над «человеком великих катастроф».
Нельзя требовать от него невозможного, поэтому многие контрфактические рассуждения авторов плавно переходят в разряд фантастических, не имеющих ничего общего с происходившими событиями. Толкование историков‑марксистов о том, что необходимо было поднять французский народ на революционную борьбу (чего якобы не сделали) и тем самым победить, также малопродуктивно и больше похоже на социальную демагогию. В какой‑то степени все «сто дней» были актом революционным и, бесспорно, народным движением. Но страна, обескровленная двадцатилетием войн, уже исчерпала свой революционный энтузиазм, «надеть сапоги 1792 г.» было уже невозможно. Да и у нации в целом не имелось единого мнения, часть территорий выступала против, а административный аппарат, парламентские структуры и буржуазные слои в лучшем случае занимали нейтральную позицию. Добавим, что это происходило в условиях, когда против Франции ополчилась вся Европа, полная решимости добиться своих конечных целей. Например, в 1792 г. единого фронта европейских государств не существовало. Поэтому Наполеон, приказав маршалу Н.Ж. Сульту собрать отступавшие войска, сам отправился в Париж. Но уже одного решающего поражения оказалось достаточно, чтобы он упал в глазах властей предержащих. 10(22) июня Наполеон, загнанный в угол оппозицией, по требованию и под давлением палаты депутатов вынужден был вторично отречься от престола в пользу своего сына. Ему даже не позволили остаться в столице, после чего он удалился в Мальмезон, затем уехал в Рошфор, а 3(15) июля вынужден сдаться на милость англичан.
Многие соратники Наполеона советовали ему в Париже разогнать оппозиционных депутатов (повторить переворот 18 брюмера), но он не решился это сделать и после некоторого колебания повторно отрекся от престола. Это стало жирной точкой в истории империи. Д. де Вильпен в своей книге считает, что он совершил тем самым акт самопожертвования ради интересов Франции, так как за время пребывания на о. Эльба переосмыслил свое прошлое и в 1815 г. стремился уже создать либеральную конституционную монархию (614) . Мнение достаточно противоречивое и малоубедительное. Французский император был в первую очередь полководцем, а как типичный военный, никогда не являлся парламентским бойцом, всегда испытывал к этому институту отвращение и даже боязнь, поэтому ни о какой либеральной монархии в будущем речи идти не могло. При благоприятных для него обстоятельствах, учитывая его наклонности и предшествующий опыт, все свелось бы к личному диктату. Конечно, взгляды и убеждения Наполеона (но не характер) под влиянием событий могли корректироваться, но не так кардинально в этом возрасте. Такой властолюбивый человек (его главная цель – власть), не задумываясь, разогнал бы парламентариев (со временем), если бы не военная катастрофа при Ватерлоо. Основой его правления всегда являлась армия и военные успехи. Но его армия потерпела сокрушительное поражение. А как прагматик он реально понимал, что продолжить борьбу можно только при поддержке нотаблей, т. е. буржуазии, а она‑то выразила как раз ему полное недоверие. Именно поэтому Наполеон‑император, хорошо просчитав варианты, сошел с дистанции, даже не от усталости, а поняв, что окончательно проиграл, что шансов удержаться во власти уже не осталось.
Уже 8–9 (20–21) июня армии Блюхера и Веллингтона перешли границы Франции и начали уверенное продвижение к Парижу. Путь к французской столице оказался открытым. Чуть погодя во Францию вошли баварские, вюртембергские, австрийские, пьемонтские войска, а также контингенты германских владетельных особ. Героическое сопротивление и отпор отдельных французских отрядов и корпусов не могли исправить или кардинально изменить ситуацию при общем упадке духа войск. Основные силы русской армии под командованием М.Б. Барклая де Толли, направленные к границам Франции, просто физически не могли принять участие в военных действиях, хотя они шли достаточно быстро из Польши. Правда, авангард под командованием генерала К.О. Ламберта в начале июня участвовал в боях вместе с баварцами. Второй поход во Францию российских войск оказался почти бескровным, многие мемуаристы назвали его военной прогулкой. Между 12(24) и 18(30) июня русские полки переправились у Мангейма через Рейн, а уже 14(26) июня блокировали крепость Мец, где противник оказал упорное сопротивление, предприняв ряд вылазок. Гарнизон сдался лишь 12(24) июля. С ходу капитулировала лишь крепость Марсаль. Русские части также участвовали в обложении крепостей Вердена, Витри, Тионвиля, Туля, Саарбрюкена, Суассона, Фальцбурга и Ла‑Пти‑Пьера, затем Бича и Сарлуи, а специально сформированный отряд генерал‑адъютанта А.И. Чернышева смог взять г. Шалон‑сюр‑Марн, при этом был взят в плен генерал А. Риго и до 500 рядовых, а также захвачено шесть орудий (единственные русские трофеи в этой кампании). Кроме того, русским отрядам в тылу пришлось еще бороться в лесах Вогезских гор с французскими партизанами, представлявшими более грозную силу, чем в кампании 1814 г. Этими фактами ограничиваются подвиги русских в 1815 г., если, конечно, не считать тягот похода войск с берегов Вислы к набережным Сены.
