58
Изъ дневника М. С. Маргуліеса.
Къ моменту образованія сѣв.-зап. правительства (середина августа) печатаніе «родзянокъ» было пріостановлено, при чемъ по подсчету государственнаго контроля выяснилось, что ихъ отпечатали на сумму 41.275.560 рублей, т. е. больше, чѣмъ было разрѣшено. Но. въ обращеніи было только 18.000.000, да и тѣ къ началу октября 1919 г. почти цѣликомъ оказались въ рукахъ чиновниковъ и военныхъ и были обмѣнены на новыя деньги «крылатки», о которыхъ рѣчь будетъ ниже. На рукахъ у населенія занятой тогда полосы осталось всего 352.036 р. «родзянокъ». Изъ 41.275.560—40.847.524 р. госуд. контроль по постановленію Совѣта Министровъ отъ 14 окт. 1919 г., подвергъ сожженію, 76.000, по особому постановленію, потерявшіе всякую силу денегъ, были употреблены для историко-арх. цѣлей и частью розданы на память служащимъ, остальные 352.036 р., какъ сказано, очевидно, остались на рукахъ у населенія гдовск. и ямб. уѣздовъ.
Лично я стоялъ въ думѣ за аннулированіе на извѣстныхъ условіяхъ керенокъ. В. Г.
«Восп. о сѣв.-зап. арміи» стр. 80. Курсивъ мой.
Подлинныя выраженія авторовъ брошюры «Образ. сѣв.-зап. правительства».
Та же брошюра, стр. 30 и 32.
Въ то время, да и теперь, Гельсингфорсъ, отдѣленный отъ Нарвы Финскимъ заливомъ и Чужой государственной границей, съ дьявольской для русскихъ системой полученія визъ, былъ буквально мѣстомъ «за тридевять земель».
«Образ. Сѣв. Зап. Прав.», стр. 14. Курсивъ мой.
Г. Ямбургъ расположенъ на правой сторонѣ р. Луги, войска уходили на лѣвую сторону, прикрываясь рѣкой.
Курсивъ вездѣ мой.
Ив. Ив. Поена, нынѣ покойный, до революціи былъ ревельскимъ прис. повѣреннымъ и, если не ошибаюсь, городскимъ головой въ этомъ городѣ, принимая въ свое время горячее участіе въ постановкѣ въ Ревелѣ памятника Петру Великому. Эстонецъ по происхожденію, православный по. религіи, Ив. Ив. былъ человѣкомъ большого ума и много способствовалъ государственному укрѣпленію Эстонской Республики. Совѣтско-эстонскій договоръ (первый по времени среди большевистскихъ иностранныхъ договоровъ) былъ заключенъ Ив. Ив. Поской.
Изъ дневника М. С. Маргуліеса.
Изъ того же дневника.
Курсивъ мой.
Бывш. прис. повѣренный округа петр. суд. Палаты.
Впослѣдствіи К. А. Башкировъ публично повѣдалъ о тогдашнихъ нашихъ паломничествахъ, но изложилъ, всѣ бесѣды въ какомъ-то балаганномъ видѣ, перепутавъ дѣйствительные факты съ большой дозой легкомысленной фантазіи. Напримѣръ, мы нигдѣ ни слова не говорили о псковской республикѣ, не выставляли себя въ качествѣ лицъ, задумавшихъ переворотъ, и въ глаза не видѣли ген. Марча, а были у полк. Херапата. При посѣщеніи Херапата, правда, пытался говорить о республикѣ самъ Башкировъ, но я рѣшительно его удержалъ.
«Для меня, какъ руководителя земской работой въ Ямбургскомъ районѣ, — позже писалъ мнѣ объ этой полосѣ И. Т. Евсѣевъ въ Берлинъ, — особенно ощутительна была необходимость непосредственнаго соприкосновенія съ центромъ, управляющимъ движеніемъ. Въ концѣ іюня или въ началѣ іюля (1919 г. В. Г.), точно не упомню, я былъ посланъ моими сотрудниками въ Ревель, чтобы разыскать этотъ центръ и связаться съ нимъ. Что такой центръ существуетъ, это казалось естественной предпосылкой. Въ Ревелѣ я разыскалъ Русскій Совѣтъ, имѣлъ бесѣду съ главарями — Филиппео и Шульцемъ и уѣхалъ съ убѣжденіемъ, что никакого центра нѣтъ и все движеніе имѣетъ авантюристическій характеръ, безъ опредѣленнаго политическаго плана и руководства».
Цитирую эту выдержку изъ письма Гофа по Архиву Русск. Рев., т. I, стр. 308.
Балаховичъ въ извѣстномъ смыслѣ оказался наивнѣе Иванова. Былъ моментъ, когда Балаховичъ, видимо, на самомъ дѣлѣ повѣрилъ заигрываніямъ съ нимъ ген. Юденича и даже готовъ былъ поддерживать послѣдняго въ пику ген. Родзянкѣ. Съ точки же зрѣнія Иванова оба генерала были враждебны ему, но генерала Родзянко онъ всегда считалъ человѣкомъ недалекимъ и надѣялся такъ или иначе осѣдлать его.
Изъ этого упоминанія видно, что въ моментъ образованія правительства въ Ревелѣ уже была военная французская миссія, и ея представитель полк. Хюрстель присутствовалъ при всѣхъ шагахъ ген. Марша, способствовавшихъ возникновенію Сѣв.-Зап. Правительства. Между тѣмъ на стр. 175 книги «У воротъ Петрограда» г. Кирдецовъ пишетъ, что французская военная миссія впервые появилась въ Ревелѣ послѣ образованія Сѣв.-Зап. Правительства, когда Франція будто бы впервые всполошилась изъ за возможнаго преобладанія Лондона въ Прибалтикѣ и послала туда свою миссію.
Во время своей служебной карьеры ген. Маршъ въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ состоялъ въ качествѣ англійскаго военнаго атташе при нашемъ намѣстникѣ на Кавказѣ гр. Воронцовѣ-Дашковѣ; тамъ онъ научился говорить довольно недурно по-русски.
А не ген. Маршъ, какъ ошибочно писали авторы брошюры «Образованіе Сѣв. Зап. Правительства».
Въ тѣ отвѣтственные моменты г. Карташевъ ни разу и ни слова не говорилъ въ нашихъ совмѣстныхъ совѣщаніяхъ о своихъ политическихъ и тактическихъ разногласіяхъ съ нами. Наоборотъ, онъ какъ-то разъ опредѣленно подчеркнулъ свои симпатіи организаціи правительства. Какъ выяснилось впослѣдствіи, онъ предпочелъ бороться съ нами съ опущеннымъ забраломъ. Открыто полемизировалъ съ нами только одинъ г. Кузьминъ-Караваевъ.
Никакихъ другихъ актовъ, въ которыхъ бы еще разъ признавалась эстонская госуд. независимость, кромѣ фигурировавшихъ 10 и 11 авг., больше въ практикѣ сѣв.-зап. правит. не было, и я не знаю, на чемъ основано утвержденіе г. Кирдецова («У воротъ Петрограда» стр. 164), что эстонское правительство обязало будто бы насъ хлопотать объ его независимости передъ Антантой и Колчакомъ.
М. С. Маргуліесъ состоялъ предсѣдателемъ этого Комитета послѣ бѣгства А. И. Гучкова въ 1917 году.
А между тѣмъ, приводя текстъ первоначальнаго безграмотнаго заявленія и умалчивая о послѣдующемъ, авторы брошюры объ «Образованіи Сѣв.-Зап. Прав-ва» невольно создаютъ впечатлѣніе, что первый документъ и остался основой нашихъ отношеній къ эстонцамъ.
Курсивъ мой.
Курсивъ мой.
Книга Родзянко «Воспоминанія о Cѣверо-Зап. Арміи», стр. 146.
Въ письмѣ ко мнѣ изъ Ревеля въ Берлинъ 22 октября прошлаго года И. Т. Евсѣевъ писалъ мнѣ по этому поводу такъ: «Я не присутствовалъ при актѣ появленія на свѣтъ с.-з. правительства, но въ зачатіи идеи о немъ я принималъ близкое участіе… Идея о сѣв.-зап. правительствѣ зачата была въ нѣдрахъ общественности и осуществлена при участіи ген. Марша, который былъ его воспріемникомъ — не больше.»
Утвержденіе г. Кирдецова («У воротъ Петрограда» стр. 240), что эти нѣсколько дней были «потеряны» на распредѣленіе портфелей, т. к. среди членовъ правительства «не нашлось спеціалистовъ, знающихъ свое дѣло», просто невѣрно и объясняется, вѣроятно, тѣмъ, что автору не были извѣстны программно-коалиціонные переговоры, которые отняли эти нѣсколько дней и безъ которыхъ немыслима была совмѣстная работа. Портфели же были какъ бы уже заранѣе предопредѣлены самымъ родомъ нашей предшествующей работы, о чемъ я скажу дальше.
Вначалѣ наша лѣвая, и я въ томъ числѣ, персонально были противъ С. Г. Ліанозова и К. А. Александрова. «Нефтяной король» рисовался воспитанному на «измахъ» воображенію чѣмъ-то въ родѣ хищнаго звѣря, готоваго насъ слопать при первомъ соприкосновеніи съ нимъ, Александровъ же казался вялой и инертной личностью, вовсе непригодной для такого важнаго портфеля, какъ министерство внутреннихъ дѣлъ.
Между прочимъ, въ соц. блокѣ противъ моего вхожденія вообще въ правительство, какъ передавали мнѣ, возражалъ г. Башкировъ, считая меня оппортюнистомъ. Съ нимъ не согласились, причемъ мои коллеги разсказывали въ то время, что у нихъ создалось впечатлѣніе, что Башкировъ самъ хотѣлъ замѣнить меня. Его коллеги считали Б. для такой роли совершенно непригоднымъ — слишкомъ молодъ и невыдержанъ. Тѣ небольшія порученія, которыя ему давались впослѣдствіи, вполнѣ подтвердили это мнѣніе о немъ.
