1) что и без сего округа мир с Персией заключен мной довольно выгодный;
2) с присоединением Макинского магала мы имели бы границу весьма неопределенную, и
3) приобретение Макинского магала было очень желательно Нерсесу собственно потому, что в оном находится богатый армянский монастырь”.
Нельзя сказать, чтобы доводы, приводимые Паскевичем, были убедительны. По крайней мере его объяснения вроде того, что “мир заключен и без того выгодный”, упоминание о богатом монастыре, приобретение которого не могло же быть для нас не желательным, указание на вечные интриги и тому подобное ровно ничего ни доказать, ни опровергнуть не могут.
Тем не менее ходатайство Ефрема о перемещении Нерсеса в Эчмиадзин было отклонено. Судьбе угодно было, однако, чтобы Нерсес возвратился в Армению католикосом и двенадцатилетней деятельностью засвидетельствовал свою глубокую преданность истинным пользам России. Этим результатом он много был обязан одному из замечательнейших государственных людей того времени, князю Воронцову, который, имея случай близко узнать Нерсеса во время своего генерал-губернаторства в Новороссийском крае, совершенно оправдал его в глазах государя.
По смерти Ефрема, в 1831 году, когда еще Паскевич оставался на Кавказе, престол католикоса занял Иоаннес. Но когда в 1842 году умер и он, Нерсес был избран католикосом единогласно, в то время как другой кандидат, Захарий, патриарх иерусалимский, из двадцати шести голосов получил за себя только семнадцать. Оба кандидата представлены были государю на утверждение. Император утвердил Нерсеса “как лицо, на которого все и присутствовавшие и отсутствовавшие избиратели указали единодушно и единогласно”.
Назначенный Верховным Патриархом, Нерсес прибыл в Тифлис, однако, только в декабре 1845 года, задержанный в Петербурге почти двухлетней тяжкой болезнью.
Памятна осталась Тифлису встреча нового католикоса армянами. 17 декабря, утром, как молния пронеслась весть, что патриарх ночует в Аначуре, за семьдесят верст от города. В одно мгновение лавки были заперты, дома брошены, и всякий, кто только был в силах, поспешил на встречу верховного патриарха. Все пространство, начиная от армянской кафедральной церкви, через весь город до Дигамского поля и далее до Мцхета, на протяжении двадцати с лишком верст, закипело народом. На улицах, по которым надлежало проезжать католикосу, окна, балконы и крыши домов заняты были пестрыми толпами, и на всех лицах были написаны светлая радость и нетерпеливое ожидание.
В полдень, 18 декабря, Нерсес прибыл в Веры, предместье Тифлиса, и отсюда начался его торжественный въезд в город. По древнему обычаю шествие открывал шталмейстер, за которым вели двух богато убранных коней, покрытых золотыми чепраками,– обычай, вероятно, оставшийся от прежних времен, когда турецкие султаны и персидские шахи имели обыкновение, при вступлении патриархов на эчмиадзинский престол, присылать им в дар коней с драгоценными уборами. За шталмейстером и конями следовал ряд скороходов с булавами, а далее ехала патриаршая карета, которой предшествовали два архимандрита, один с патриаршим жезлом, другой с церковной хоругвью. На Александровской площади католикоса встретило все духовенство. Он вышел из кареты, стал под патриарший балдахин, и процессия, при колокольном звоне со всех армянских церквей, вступила в кафедральный собор.
Народ ликовал. С именем Нерсеса соединялось у всех воспоминание о той эпбхе, когда он, среди русских войск, вступал в Армению на ее освобождение. И теперь его возвращение и встреча были как бы новым торжеством армянской свободы.
Во время плена Угурлу-хан долго жил в Ставрополе, научился говорить по-русски и в 1828 году, при размене пленных, не с особенной охотой вернулся в Персию.
См. статью “Ермолов в персидской войне”.
Жуковский “Певец во стане русских воинов”
Коховский был брат А. П. Ермолова (от одной матери). Мать же Ермолова и Коховского была родной теткой Дениса Давыдова.
В отряде Мадатова были: шесть рот Грузинского полка, батальон эриванцев, батальон херсонцев, рота 42 егерского полка, четыре донских казачьих полка, татарская милиция, пятнадцать пеших и двенадцать конных орудий. С полковником Мищенко пришел Апшеронский пехотный полк.
Эти полки особенно отличились под Кулевчей.
Полковник Раевский принял в командование Нижегородский драгунский полк вскоре после Елизаветпольского сражения от генерала Шабельского, который был назначен командиром первой бригады второй уланской дивизии.
Кому, собственно, принадлежала честь взятия его: первому эскадрону, капитана Маркова, или второму, Луневского,– сведений не имеется.
Из числа семи братьев Иловайских трое, Иван Димитриевич, Василий Димитриевич и Павел Димитриевич, имели впоследствии Георгия 3-го класса, а Григорий Димитриевич – 4-ой степени.
Ставка великого визиря отправлена была в дар государю императору.
В позднейших кавказских календарях Аштаракский бой уже не отмечался, по причинам, не находящим объяснения.
Бело городски и полк и сводный, составленный из эскадронов второй уланской бригады.
Я молод – это правда,– но в благородных душах
Храбрость не совпадает с годами.
Корнель
Стоили все эти гравюры в то время пятьдесят рублей ассигнациями. Но сохранились ли где-либо полные экземпляры этой коллекции, к сожалению, неизвестно.
Экземпляр такого фарфорового кувшина с гербом хранится в Тифлисе, в Кавказском музее.
