До того, как Эдвард стал королём, никого в Англии (не широкой публики, как обычно пребывавшей в блаженном неведении, а того, кого надо КОГО) нимало не заботили увлечения наследника. Все полагали, что всё будет как всегда, как, скажем, в царствование дедушки будущего Эдварда VIII, короля Эдварда VII, приглашавшего своих замужних любовниц во дворец с ночёвкой, где они оставались в качестве «гостий» королевы Александры. И всем было хорошо. Было хорошо королю, было хорошо любовницам и мужьям любовниц тоже было неплохо. Думаю, что некую приятность из происходящего излекала и королева Александра. До поры многие даже и при дворе не знали о существовании миссис Симпсон, а те, что знали, не придавали этому никакого значения, «у каждого свои недостатки». Всё вылезло наружу только в 1936 году и вылезло в масштабах, не переплюнутых и по сегодняшний день.
Англия «перестроечная» столкнулась с Англией «совковой», жажда «реформ» с желанием этим самым «реформам» противостоять. На поверхности было видно, что столкнулись король и премьер-министр. Дело было только в том, что за королём стояла «прогрессивная общественность», а за премьер-министром — монархия. Всё королевское семейство было против Эдварда.
Происходящее превратилось в национальный кризис, когда премьер-министр Стэнли Болдуин (что значило — Букингэмский дворец) выступая в Палате Общин, сделал достоянием общества намерение короля жениться на миссис Симпсон. Напомню, что планом Эдварда VIII являлось следующее — дождаться коронации, назначенной на май 1937 года и после этого делать то, что ему заблагорассудится, а благорассудилась ему тощенькая Уоллис. Нанося ответный удар, противники Эдварда сделали упор на личность миссис Симпсон.
Одним из именований титула английских королей было — Defender of the Faith, что значило «Защитник Веры». Защитничек, однако, будучи главой церкви, изъявил желание жениться на дважды разведённой женщине. Проблема была ещё и в том, что официальная причина первого развода миссис Симсон, развода с весёлым лётчиком, на скучном судебном языке звучала как «эмоциональная несовместимость», что английским судом не могло быть рассмотрено в качестве повода, достаточного для развода и, ссылаясь на неё, она никогда не получила бы развод в Англии, поэтому с английской точки зрения её американский развод в определённом смысле был незаконен, в силу чего незаконным получался и её повторный брак. А ведь теперь ей предстоял брак третий. Королевский!
Мать короля Эдварда, вдовствующая королева, достаточно громко для того, чтобы быть услышанной, высказалась в том смысле, что, мол, её будущая невестка и будущая королева Англии имеет влияние на короля в силу присущего ему некоего пикантного расстройства организма, которое Королева Мать назвала «сексуальной дисфункцией», с каковой дисфункцией многоопытная Уоллис смогла справиться благодаря знаниям, почёрпнутым ею в китайском борделе. Каково? Королева, живущая во Дворце Из Марципанов и носящая Хрустальные Башмачки, знает, оказывается, что на свете есть такая штука, как «бордель». Да ещё и «китайский»!
Когда короли произносят что-то вслух, то к их словам принято прислушиваться. Королям обычно не свойственно забывать, что они короли, они помнят, что слово — серебро, что королевское слово — полновесно. Поэтому, прежде чем это слово произнести, король семь раз подумает, а потом один раз отмерит. Королевский двор это вам не двор обычный с его дворовой жизнью и королевская семья, прежде чем королева Мэри заговорила о китайском борделе, кое-какие шаги предприняла. Да это и понятно, если наследник трона, который, что немаловажно, приходится нам родным сыном, всерьёз кем-то увлёкся, причём всерьёз настолько, что провёл свою избранницу во дворец контрабандно, тайком, а потом с таким видом, будто ничего особенного не происходит, подвёл свою «галантерейщицу Бонасье», подав ей руку кренедельком, к маме и сказал: «Позволь представить тебе моего ОЧЕНЬ (тут он многозначительно поднял брови) хорошего друга.» Уоллис потупила глазки, сделала книксен (она, между прочим, до того, как пойти во дворец, долго тренировалась, приседая перед зеркалом), ей высочайше покивали, королева мама сделала вид, что ничего не понимает, вежливо поулыбалась, но не только о миссис Симпсон не забыла, но наоборот, загорелась желанием её «разъяснить».
Если государство захочет что-то узнать, то оно узнает всё-всё и узнает непременно, у него для этого есть не газеты и не телевизор, и даже не частный, прости Господи, сыщик, у государства есть такой микроскоп, который называется «спецслужбы» и государству достаточно к окуляру лишь глаз поднести и, наводя на резкость, повертеть колёсико. А там — гляди не хочу, только локтем перепихивайся, «дай, дай и мне посмотреть», ну и вот английское государство, которое, как всем известно, «государство это Я», взглянуло для начала на миссис Симпсон в лорнетку. Высокомерненько этак. «Это что ещё за чудо такое? В перьях?»
Сотрудникам Особого Отдела лондонской полиции было дано задание приглядеться к Уоллис попристальнее и они, установив за нею слежку, тут же обнаружили, что она помимо шур-мур с шарминг-принцем имеет «близкие отношения» с неким женатым автомехаником, а также с «инженером» и продавцом фордовских автомобилей по имени Гай Маркус Трандл, охарактеризованном в отчёте как «искатель приключений». «Нуте-ка, нуте-ка…»
Возник закономерный вопрос о прошлом столь любвеобильной особы. Нам с вами разобраться с прошлым Уоллис показалось бы затруднительным, она прыгала по миру, что твоя лягушка-путешественница, «нынче здесь, завтра — там», но то мы с вами, а государство не затруднилось ни минутки, речь ведь шла об особе, волею судьбы оказавшейся приближенной к наследнику трона не какой-нибудь там смехотворной Монтенегро, а Британской Империи, а у Британской Империи Джеймсы Бонды на цифре «семь» отнюдь не заканчивались, Британская Империя тут же нажала на кнопочку устройства под названием MI6, есть такой секретный аппаратик, ну и он заработал, зажужжал. Зажжужишь тут, когда такие дела творятся.
В секретных службах работают люди очень даже серьёзные, несерьёзных там просто не бывает, и если уж они берутся за дело, то доводят его до конца, если они цепляются за кончик ниточки, то клубочку не жить.
Отчётик пошёл за отчётиком, донесение пошло за донесением, бюрократия, знаете ли. Листочек стал подшиваться к листочку, стала получаться папочка. А содержимое её оказалось столь интересным, что все просто ахнули. На свет стали выходить любопытнейшие вещи. Да вот хотя бы про публичный дом. Бывала Уоллис в борделях, бывала. Захаживала, так сказать. И именно что в китайские. Причём в очень дорогие бордели. Бывала она там, конечно же, не в качестве работницы, как то разнесла услужливая молва, а в качестве любопытствующей посетительницы. Тут же возник и вопрос, а откуда у бедной девушки взялись деньги на удовлетворение пусть порочного, но всего лишь любопытства? Ниточку стали тянуть дальше. А потом ещё дальше. Не одной же Уоллис быть любопытной, любопытных на свете много.
И любопытных тем более, что в гламурной биографии (что тогдашней, что современной) миссис Симпсон как-то затушёвывался тот факт, что когда она поехала в Китай, использовав в качестве предлога «воссоединение семьи», там ведь шла гражданская война, никак не способствовавшая столь понятному в других условиях желанию «попутешествовать и забыться». Забудешься тут… Когда Уоллис добралась до Пекина, то ей пришлось по выходе из вагона (в котором вместо туалета была просто круглая дырка в полу) переступать через валявшиеся тут и там трупы умерших от тифа людей, а когда ей хотелось развлечься и действительно «забыться» и она навещала какой-нибудь гонконгский публичный дом, то в окна были слышны не только выстрелы, но и вопли убиваемых людей. Гражданская война, где бы она ни происходила, это дело такое. Ну, а если «полевых командиров» зовут не Нестором Ивановичем и не Василием Ивановичем, то дело от этого становится не лучше, а, пожалуй, даже и хуже. Куда хуже.
Пойдя по следу миссис Симпсон в обратную сторону, да ещё и с лупой в руках, следопыты докопались и до того, зачем она, собственно, в Китае понадобилась, причём понадобилась до такой степени, что дорогу ей оплатили за казённый счёт. Дело было в том, что Уоллис очень удачно числилась женой военнослужащего, офицера военно-морских сил США, пилота (напомню, что речь о начале 20-х годов XX столетия, а тогдашние пилоты были чем-то вроде сегодняшних астронавтов), то есть она один раз уже попадала в поле зрения государства, пока что собственного, и её уже один раз внимательно рассмотрели. А рассмотрев, запомнили. Когда в Китае началась гражданская война, то тут же, понятное дело, появились и доброжелатели, в том числе и американцы. Дело было, однако, в том, что пересылаемая по телеграфу из США в Китай информация расшифровывалась и читалась «заинтересованными лицами» и американцы старались для переправки секретных депеш использовать и другие, в том числе и менее (а скорее даже и более) традиционные методы. Как там в «Трёх мушкетёрах», помните? Золотые дублоны, зашитые в подкладку рваного плаща какого-то нищего, на поверку оказывающегося испанским грандом. То же и с нашей Уоллис.
