Это было героическое время, и совершая подвиг, люди не думали, останутся их имена в истории или нет — не думал об этом афинский стратег Мильтиад, когда выводил свою фалангу на Марафонскую равнину, не думал об этом спартанский царь Леонид, когда со своим легендарным отрядом прикрывал отход греческих войск, не думал об этом и массагет Ширак, когда предстал перед грозным взором Великого царя. Буквально накануне он разговаривал с вождями саков и пообещал им уничтожить персидское войско, «если они поклянутся, что детям его и потомкам его дадут жилье и деньги. Они поклялись, он же, вынув кинжал, отрезал себе нос и уши и другие части тела ужасно изувечил и, перебежав к Дарию, сказал, что претерпел это от царей саков. Дарий поверил величине несчастья…» (Полиен). А дальше — предложение провести завоевателей короткой дорогой и постараться их уничтожить с помощью очередной военной хитрости. Как уже отмечалось, персы просто обожали воевать с кочевниками с помощью коварства и разных ухищрений, а потому клюнули на эту приманку и пошли за Шираком. «Он же указывал дорогу, ведя воинов в течение семи дней и заведя их в глубь безводной пустыни, и, когда кончились вода и хлеб, хилиарх Раносбат сказал: «Что тебя заставило обмануть такого великого царя и такое множество персов и завести их в безводную страну, в которой мы не видим ни птицы, ни зверя, и нет возможности ни идти вперед, ни вернуться?» Он же, рукоплеская и громко смеясь, сказал: «Я победил, ведь решив спасти саков, моих сограждан, я жаждой и голодом погубил персов» (Полиен). Понятно, что после такого откровенного издевательства над ними персы расправились с героем, только вряд ли это могло изменить ситуацию к лучшему — армия царя оказалась в смертельной ловушке, и все это прекрасно понимали. Дальнейший рассказ о том, как Дарий, надев царские регалии, залез на холм и молился богам о помощи, а те послали персам дождь, является позднейшим вымыслом, а в реальности было страшное и изматывающее отступление по безводным землям, под палящими лучами солнца. Ширак знал, что делал, когда в течение семи дней заводил врагов в пустыню, и теперь им приходилось сполна расплачиваться за свою доверчивость. Как отмечалось выше, обессиленное войско Дария вышло к реке Бактр, притоку Окса, и в спешке переправилось через него. О продолжении похода не приходилось и думать, потери, понесенные во время блужданий по пустыне, были слишком велики, да и боевой дух войск был надломлен. На коварство персов массагеты ответили своей хитростью, и Дарий, так и не доведя свои планы до конца, был вынужден отступить.
В своей работе «Политическая история Ахеменидской державы» М. А. Дандамаев так подвел итог противостояния персов и саков: «…поход против них не был карательной экспедицией за мятеж. Это видно из следующего. В Бехистунской надписи подчеркивается, что все руководители мятежей против Дария были казнены, притом их казнь зачастую описывается подробно. А о казни Скунхи в надписи нет ни слова. Малые надписи, содержащие пояснительный текст к изображениям самозванцев, указывают их преступления, обвиняя всех их во лжи, в мятежах против Дария. Малая же надпись, являющаяся ярлыком к изображению Скунхи, лаконична: «Это — Скунха, сак». Следует иметь в виду, что в ахеменидских надписях слово «ложь» употребляется с определенным религиозно-политическим оттенком для обозначения мятежа против «законной» власти. Все мятежные цари на Бехистунском рельефе изображены с обнаженными головами, зато всячески подчеркнуты остальные их этнографические особенности. А Скунха, напротив, запечатлен одетым в остроконечную шапку высотой около 80 см, т. е. в половину его собственного роста. Кроме того, саки тиграхауда в Бехистунской надписи ни разу не названы мятежниками в отличие от эламитов, вавилонян и других народов, восставших против Дария. Этим объясняется и тот факт, что Скунха был пощажен, хотя и лишен своего главенствующего положения. Вместо него Дарий назначил вождем саков тиграхауда другого человека из их же среды, поскольку управлять кочевыми племенами на окраинах державы через перса, а не представителя местного населения было бы невозможно… Триумф Дария над саками тиграхауда нашел отражение также на одной печати, которая, судя по стилю, относится ко времени Дария I. На этой печати изображен царь в битве со скифом, который выделяется своей шапкой. Царь хватает его левой рукой, а правой достает короткий меч для удара. Второй скиф уже побежден и лежит на земле». Что касается вождя саков, то он действительно мог попасть в плен во время боя, ведь сражение было, а вот дальнейшая судьба его неизвестна. Но как на это ни посмотри, а результат вырисовывается один — персидскому царю удалось на время замирить северные границы империи и прекратить набеги кочевников.
Дальнейшая деятельность Дария I связана с наведением порядка в Египетской сатрапии и походом в Индию, а также экспансией против греческих островов в Эгейском море. Одновременно царь занялся внутренней политикой, проводя административные и налоговые реформы, укрепляя изнутри свою огромную державу. Судя по всему, именно в это время у него и созрел замысел похода против «европейских» скифов, который должен был бы вознести империю Ахеменидов на новую ступень могущества. Так в чем же был смысл подобного мероприятия? Геродот, так же как и в случае с Киром, объясняет причины подобного действия довольно туманно: «Так как Азия была тогда богата воинами и огромные средства стекались в страну, то царь пожелал теперь наказать скифов за вторжение в Мидию и за то, что скифы, победив своих противников-мидян, первыми нарушили мир». Что касается вторжения в Мидию скифов, то оно произошло уйму лет назад, и не Дарию заниматься подобной ерундой, как сводить счеты за обиды дальних предков. Какой мир нарушили кочевники, после того как победили мидян, совершенно непонятно, это событие тоже относится к легендарным временам, и вряд ли могло подвигнуть такого рационального человека, как Дарий, просто заняться восстановлением исторической справедливости.
Совершенно другую причину войны называет Юстин: «…в стране скифов царил мир до времен царя Иантира. Против этого царя персидский царь Дарий, как уже было выше сказано, за то, что не получил в жены его дочь, начал войну». Как говорится, старая, старая сказка! Здесь и сватовство, и отказ, и кровная обида, все свалено в кучу, но очень напоминают действия Кира Великого перед походом против массагетов — тоже неудачное сватовство всему виной! Причина, как и у Геродота, скорее легендарная, чем реальная, но для античного читателя вполне понятная и многое объясняющая. А на самом деле, зачем все-таки Дарий пошел на скифов? На мой взгляд, скифы не интересовали царя сами по себе, а просто поход в их земли являлся одной из составляющих грандиозного плана персидского владыки. Он должен был проходить через земли фракийцев, затем скифов, пройтись по владениям причерноморских эллинов, а затем персы вернулись бы через Кавказ, тем же самым Прикаспийским путем, которым когда то проникли в Азию скифы. Утверждения, что Великий царь замахнулся на большее и провел бы свои войска вдоль северного побережья Гирканского (Каспийского) моря и вернулся бы через Среднюю Азию, явно несостоятельны ввиду громадных трудностей подобного предприятия. А вот в случае первого варианта развития событий все становится понятным — и подчинение Фракии, и война со скифами, и планы в отношении эллинских колоний в Северном Причерноморье. Греческие города в Малой Азии со времен Кира были подчинены персам, так почему бы Дарию не подчинить себе их города на Понте Эвксинском (Черном море) и в Тавриде (Крыму)? Это был вполне реальный план, который сумеет реализовать лишь далекий потомок Ахеменидов — Митридат VI Евпатор, когда создаст свою Черноморскую державу. Закрепиться в регионе Понта Эвксинского было очень заманчиво, выгоды от этого были очевидны, и Царь царей вполне мог решиться на такое предприятие. Ну а в самом лучшем случае он мог бы навсегда обезопасить северные границы своей державы и не допустить на ее территорию вторжений кочевых племен с севера. План был грандиозен и вполне соответствовал амбициям Дария — с присущей ему энергией он взялся за его осуществление. Но царь ничего не делал без тщательной подготовки — он решил добыть как можно больше сведений о противнике, а потому и организовал разведывательную экспедицию, о чем сообщает Ктесий Книдский: «Дарий приказал каппадокийскому сатрапу Ариарамну перейти в Европу против скифов и взять в плен мужчин и женщин. Ариарамн, переправившись на 30 пятидесятивесельных судах, взял скифов в плен, причем захватил и брата скифского царя Марсагета, найдя его заключенным в оковы по приказанию брата за какой-то проступок». В своем труде Ктесий допускает множество неточностей, а иногда пересказывает откровенные байки и анекдоты, но, на мой взгляд, именно этому его сообщению можно верить — не тот человек был Дарий, чтобы бездумно пуститься в неведомую авантюру. Из Каппадокии вполне реально пройти с войском к Черноморскому побережью, а оттуда пресечь на кораблях Понт Эвксинский и высадиться в Тавриде (Крыму) — самом ближайшем пункте, где располагались скифские становища. Этот самый Марсагет явно был одним из незначительных местных князей, потому сама экспедиция не могла наделать много шума, а вот добытые сведения могли представлять серьезную ценность. Но вот здесь Ктесия вновь понесло, и он приводит очередную сказку, выдавая ее за исторический факт, процитирую, оно того стоит: «Скифский царь Скифарб в гневе (после набега Ариарамна) написал Дарию дерзкое письмо; ему был дан такой же ответ. Собрав 800 000 войска и построив мосты на Боспоре и Истре, Дарий переправился в Скифию, пройдя на 15 дней пути. Они послали друг другу луки; скифский лук оказался крепче. Поэтому Дарий обратился в бегство, перешел через мосты и поспешно разрушил их прежде, чем переправилось все войско. Оставленные в Европе 80 000 были перебиты Скифарбом». Такое сообщение даже комментировать не хочется, пусть уж так и остается оно на совести античного историка — к счастью, до нас дошли гораздо более серьезные известия о походе Великого персидского царя. Из них и будем исходить.
