В то же время в резолюции о трудовом законодательстве и охране труда были выдвинуты требования ограничения рабочего дня 8 часами, запрещения детского труда, ограничения труда подростков и женщин, особой регламентации ночных работ и вредных производств, установления обязательного еженедельного дня отдыха, запрещения выдачи заработной платы продуктами и через заводские лавки, создания государственного института фабричных инспекторов. Специальный пункт резолюции требовал «равной оплаты за равный труд для рабочих обоих полов и без различия национальности», а также «неограниченного, полностью свободного права союзов и коалиций». В резолюции подчеркивалось, что осуществление этих требований «абсолютно необходимо во всех странах, где господствует капиталистический способ производства», в целях «противодействия разрушительным влияниям существующего экономического строя».
Хотя конгресс не принял решения о создании новой международной организации социалистических и рабочих партий, по сути, он положил начало созданию 2-го Интернационала. Важным решением, направленным на сплочение рабочего класса всего мира, явилась резолюция конгресса об одновременном проведении во всех странах 1 Мая 1890 года – в память о выступлении чикагских рабочих 1 мая 1886 года. «Это лучшее из того, что сделал наш конгресс», – писал Фридрих Энгельс.
Празднование 1 мая 1890 года превратилось в мощную демонстрацию солидарности рабочих разных стран. В Германии, Франции, Дании на ряде предприятий произошли забастовки. Во многих городах мира произошли массовые демонстрации. В Вене на улицы вышло 100 тысяч человек, в Будапеште – 60 тысяч, в Марселе и Лионе – 40-50 тысяч, в Праге – 35 тысяч, в Рубе, Лилле, Стокгольме, Чикаго и многих других городах – 20-30 тысяч, в Варшаве – 20 тысяч. Несмотря на запреты демонстрации состоялись в Италии. В Испании и Англии День международной солидарности трудящихся отмечался в первое майское воскресенье – 4 мая. В Барселоне в демонстрации участвовало около 100 тысяч человек.
Самая мощная демонстрация состоялась 4 мая 1890 года в лондонском Гайд-парке. Очевидец вспоминал: «Казалось, что все население Лондона устремилось в парк». В демонстрации «участвовали докеры, шедшие в грубой рабочей одежде, похожие на джентльменов наборщики в лайковых перчатках и цилиндрах, работницы из Ист-Энда в пышных нарядах, украшенных перьями». Демонстранты требовали 8-часового рабочего дня. На трибуну митинга поднялся Фридрих Энгельс вместе с Лафаргом, Степняком-Кравчинским, Эвелингом и другими социалистическими деятелями. Позже Энгельс писал: «Насколько хватало глаз, видно было одно сплошное море голов. Присутствовало 250-300 тысяч человек, из них свыше трех четвертей составляли рабочие… Это было самое грандиозное собрание из всех когда-либо происходивших здесь… Чего бы я не дал, чтобы Маркс дожил до этого пробуждения».
На следующий год в майской демонстрации в Лондоне приняло участие уже 500 тысяч человек. На майских митингах и демонстрациях все чаше звучал гимн международного социалистического и рабочего движения – «Интернационал», сочиненный в июне 1871 года французским поэтом-коммунаром Эженом Потье и положенный в 1888 году на музыку композитора Пьера Дегейтера. «Интернационал» был впервые исполнен на рабочем празднике в Лилле в июне 1888 года, а затем переведен на многие языки мира. Теперь в разных странах собрания рабочих-социалистов завершались исполнением песни, в которой звучали слова:
«Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем, тот станет всем».
Казалось, что рабочее движение под руководством социалистических партий уверенно идет вперед к новым победам, а торжество международной пролетарской революции не за горами.
Глава 5
Разногласия в социалистическом движении
В августе 1891 года в Брюсселе состоялся новый Международный рабочий конгресс, который затем стал считаться 2-м конгрессом II Интернационала. Еще перед началом работы конгресса в Германской социал-демократической партии вскрылись разногласия с некоторыми молодыми членами партии, которые настаивали на более «решительных действиях» руководства, требовали ознаменовать 1 мая всеобщей стачкой. На конгрессе стало ясно, что не все участники рабочего движения разделяли марксистскую идеологию. Обнаружились резкие разногласия с анархистами. Некоторые из них были удалены с конгресса.
Маркс и его последователи вели борьбу с анархизмом с первых лет своей идейно-политической деятельности. Еще в теоретических работах, написанных до «Коммунистического манифеста», Маркс и Энгельс критиковали анархические взгляды Штирнера, Прудона, а затем во времена I Интернационала боролись с главой анархистского движения М.А. Бакуниным. Анархизм выражал настроения наиболее отчаявшихся слоев трудящихся, стремившихся разом покончить со всеми формами угнетения и немедленного перейти к социалистическому обществу. Анархисты выступали за немедленное уничтожение государства. В своей работе «Государственность и анархия» М.А. Бакунин был категоричен: «Если есть государство, то непременно есть и рабство; государство без рабства, открытого или маскированного, немыслимо – вот почему мы враги государства». Критикуя анархизм, В.И. Ленин в то же время писал: «Мы вовсе не расходимся с анархистами по вопросу отмены государства как цели. Мы утверждаем, что для достижения этой цели необходимо временное использование орудий, средств, приемов государственной власти против эксплуататоров, как для уничтожения классов необходима диктатура пролетариата». Однако идея «диктатуры пролетариата» отторгалась анархистами. В своей работе «Государственность и анархия» М.А. Бакунин писал: «Мы уже несколько раз высказывали глубокое отвращение к теории Лассаля и Маркса, рекомендующей работниками если не последний идеал, то по крайней мере как ближайшую главную цель – основание народного государства, которое, по их объяснению, будет не что иное, как «пролетариат, возведенный на ступень господствующего сословия»».
Следует заметить, что, критикуя принцип «диктатуры пролетариата», М.А. Бакунин справедливо указал на невнимание социалистов Западной Европы к проблемам крестьянства, третирование его исключительно как «мелкобуржуазную стихию». Справедливо обратил внимание Бакунин и на националистическую подоплеку рассуждений ряда социал-демократов о «ведущей» роли германского рабочего класса в грядущей мировой пролетарской революции, установку на то, что Россия являетя оплотом реакции в Европе. Эти ошибочные рассуждения западноевропейских социал-демократов Бакунин использовал для обоснования своего неприятия положения о диктатуре пролетариата. Он писал: «Если пролетариат будет господствующим сословием, то над кем он будет господствовать? Значит, остается еще другой пролетариат, который будет подчинен этому новому господству. Например, хотя бы крестьянская чернь, как известно, не пользующаяся благорасположением марксистов и которая, находясь на низшей степени культуры, будет, вероятно, управляться городским и фабричным пролетариатом; или, если взглянуть с национальной точки зрения на этот вопрос, то, положим, для немцев славяне по той же причине станут к победоносному немецкому пролетариату в такое же рабское подчинение, в каком последний находится по отношению к своей буржуазии».
Отрицательное отношение к ведущей роли пролетариата проявилось у Бакунина и его последователей в отрицании ими необходимости в текущей политической борьбе рабочего класса. Эту борьбу Бакунин и другие анархисты стремились подменить подготовкой к социальной революции, или, по их терминологии, «социальной ликвидации», осуществляемой узкой организацией революционеров. С начала 1890-х годов ряд анархистов перешел к методам индивидуального террора. Многочисленные покушения, осуществленные анархистами во Франции, Италии, Швейцарии и других странах, привели лишь к дискредитации идей социализма и усилению репрессий против рабочего движения.
К этому времени в рабочем движении выявились разногласия и с теми, кто выступал против революционных методов и социалистических целей борьбы. Прежде всего против них выступала так называемая «рабочая аристократия». Так называли квалифицированных рабочих, заработная плата которых была существенно выше, чем у большинства. В монографии «Международное рабочее движение» говорилось: «Разрыв между высшими и низшими заработками рабочих достигал двух-, трех – и четырехкратной величины. На отдельных предприятиях он мог быть и больше. Так, квалифицированные рабочие-сталелитейщики получали в 5 раз больше, чем подручные, работавшие рядом с ними».
В предисловии к своей работе «Положение рабочего класса в Англии», написанном в 1892 году, Фридрих Энгельс писал: «Организации механиков, плотников и столяров, каменщиков являются каждая в отдельности такой силой, что могут даже, как например, каменщики, с успехом противостоять введению машин. Несомненно, их положение с 1848 года значительно улучшилось; наилучшим доказательством этого служит то, что в течение более пятнадцати лет не только хозяева были чрезвычайно довольны ими, но и они хозяевами. Они образуют рабочую аристократию в рабочем классе; им удалось добиться сравнительно обеспеченного положения, и это они считают окончательным». По различным оценкам, в конце XIX века к «рабочей аристократии» можно было отнести от 1/6 до 1/4 рабочего класса Англии, до 9 % рабочих Германии.
