Особое отношение как у германских оккупационных властей (политического отдела), так и у отделов просвещения было к истории, как предмету идеологически нагруженному. Хотя ведущее место и отводилось истории России, однако учителям предписывалось делать основной акцент на положительные стороны европейской ориентации России. Например, при изучении колонизаторской деятельности самодержавия требовалось особо подчеркивать позитивные итоги переселения немецких крестьян в Россию. Необходимо было останавливаться на эпохе русского абсолютизма, истории развития крестьянства, крестьянских реформ. Обязательным разделом стало изучение истории христианства в России, его положительного влияния на все стороны политики и быта населения. Напротив, в ходе уроков, посвященных истории еврейства, от учителей требовалось не жалеть черной краски, освещая негатив, внесенный евреями в российскую историю[273].
В ходе изучения тех или иных событий от учителей истории требовалось умение дать им нужную трактовку. В частности, уметь провести параллели между «созидающей» и «разрушающей» революцией. Под первой понимался приход нацистов к власти в январе 1933 г., под второй – приход к власти большевиков в октябре 1917 г. При этом учителю вменялось в обязанность разоблачать большевизм и марксизм «как чуждые и лживые доктрины»[274].
Ввиду всего этого к историкам-предметникам предъявлялись особые требования, им необходимо было иметь «культурную зрелость и наличие знаний европейской культуры»[275]. С этой целью на различных учительских комиссиях в повестку дня включались доклады с критикой марксистских основ истории. Попутно из учебников и программ изымался весь тенденциозный материал, например восхваляющий советский строй. Однако учителей, полностью удовлетворяющих предъявляемым требованиям, остро не хватало, поэтому в ряде школ предмет истории вообще не включался в программу[276].
Обучение школьников в большинстве случаев производилось по советским учебникам, которые по указанию местных комендатур подвергались корректировке. В частности, из всех учебников, даже математических задачников, исключались неологизмы, возникшие при советской власти. Например, производилась следующая замена слов: «колхоз» – «деревня», «колхозник» – «крестьянин», «товарищ» – «гражданин», «господин», «СССР» – «Россия», «советский» – «русский» и т. д.[277] К этой работе привлекались коллаборационисты из числа школьных учителей и руководящих работников отделов просвещения городских и районных управ. Так, в Брянске накануне нового учебного года, в августе 1942 г., при школьном отделе Брянской окружной управы приступила к работе Особая комиссия по корректированию программы и пересмотру школьных учебников, созданная из городских и сельских учителей. По сообщению прессы, «на долю этой комиссии выпала большая работа по очистке программы и учебников от всякого коммунистического хлама и подбору более ценного материала»[278]. Лишь в северных областях РСФСР для русских школ использовались изданные в Риге учебники. Тиражи были недостаточными, ввиду чего при распределении учебников по школам один учебник приходился на трех учащихся[279]. Однако ввиду недостатка новых учебников и запрета использования советских немало школ, в частности Калининской области, осуществляли лишь словесное обучение – без учебной литературы[280].
Значительное место уделялось воспитательной работе, которая в основных чертах копировала воспитательную работу, существовавшую при советской власти, изменения коснулись лишь ее идеологической направленности. Так, на оккупированной территории Калининской области обязательными стали регулярные беседы на темы «Германия – освободительница русской земли от большевистского ига», «Чтение биографии Адольфа Гитлера». В одном из планов воспитательной работы 4-го класса говорилось о необходимости «прививать навыки духовной культуры: а) повседневно следить и требовать от детей вежливого отношения к учителям, к родителям, ко всем старшим, особенно к германскому командованию, германским солдатам; б) научить молиться Богу путем активного участия на общей линейке утром и после уроков на молитве в классе; в) научить детей благоговейно относиться к иконам и церкви путем бесед в четверг на каждой неделе»[281]. Однако основная ориентация делалась на положительный пример Германии. Так, в плане воспитательной работы 5-го класса на этот счет говорилось: «В ежедневной работе с классом подчеркивать разницу в зажиточной, культурной и счастливой жизни рабочих и крестьян новой Европы и закрепощение их в советской России благодаря методам марксизма. Прививать любовь к труду, особенно к труду крестьянина, указав, что в Германии работа крестьянина почетна и трудовая повинность обязательна»[282].
Соответствующей идеологической обработке подвергался и педагогический персонал, которому вменялось, в добровольном или принудительном порядке, следовать установкам оккупационных властей и органов местного самоуправления. В изданном германскими властями «Предписании для учителей», в частности, говорится: «Учителя обязаны во всех отношениях считаться с интересами германских военных властей, нарушение этого принципа будет считаться саботажем и караться по законам военного времени»[283]. Так, в Орле учителя, даже неработающие, были обязаны прослушать «Курс педагогической переподготовки»[284]. В Ржеве Калининской области работу школ контролировал представитель комендатуры оберлейтенант Роланд Фрейгерт. Он надзирал за настроениями учителей, особенно преподававших идеологически нагруженные дисциплины – литературу, историю, обществоведение, географию. Проводя собрания учителей, он внушал, что «ничего коммунистического, советского не должно быть. В советской школе нет порядка. Ученики недисциплинированны, невоспитанны и безграмотны»[285]. В Брянске для учителей открылась специальная политическая школа, контролировал работу которой офицер гестапо, историк по образованию, Ферч. Штат сотрудников политшколы включал начальника, библиотекаря, лекторов, работников канцелярии – всего пять-шесть человек. Помимо привития интеллигенции нужной идеологии, школа готовила кадры пропагандистов, для чего организовывались курсы, программа которых предусматривала усвоение десяти тем соответствующей направленности: «Биография А. Гитлера», «Новая Европа», «Расы и расовая теория» и т. д.[286] Политшкола стала в некотором роде координирующим центром, ответственным за проведение мероприятий, направленных на политическую переподготовку учителей, составление учебных планов. В дальнейшем на базе политшколы планировалось открыть курсы для учителей, где бы они получали знания о Германии и национал-социализме[287]. Кроме того, использовались иные методы идеологического воздействия на учителей. Так, 26–28 сентября 1942 г. в Брянске прошла учительская конференция. В прозвучавшем на ней докладе «О задачах новой школы» инспектор окружной управы отметил, что объем знаний остается прежним, но меняется их идеологическая направленность. В ходе работы учительских предметных секций просматривались учебные программы, из них изымался идеологически неприемлемый материал. Так, из программ начальных классов изымались все коммунистические песни, в частности «Марш октябрят»[288]. Учителям же «рекомендовалось» больше знакомить учащихся с бытом германского рабочего[289]. 18 января 1943 г. начали работу десятидневные курсы для учителей, преподававших историю в школах Брянского округа[290].
Однако, несмотря на тотальный идеологический контроль, зарегистрированы случаи отклонений от предписанных нацистами постулатов. Так, в школах Брянска имело место пение «Интернационала»[291], в школах Пскова были в ходу пионерские песни, а также «Тачанка»[292]. В начальной школе деревни Лубенск Локотского округа, по свидетельству местной жительницы Т. Н. Гришаевой, учащиеся, воспользовавшись отсутствием учителя А. В. Шубина, обстреляли из рогаток и продырявили висевший в классе портрет Гитлера.
Что касается контингента коллаборационистов в сфере образования, его составляли в основном бывшие учителя, методисты, директора школ, сотрудники РОНО, которых за линией фронта осталось достаточное количество. Так, в Ржевском районе было зарегистрировано 150 учителей, из них 40 – в Ржеве. Директором открывшейся в период оккупации гимназии № 1 Ржева стал бывший директор средней школы № 8 Е. И. Гаврилов, завучем – бывший директор средней школы № 5 А. И. Милославский[293]. В Новоржевском районе Ленинградской области, население которого составляло 100 тысяч человек, в период оккупации в 55 начальных школах работало 115 учителей[294]. По Почепскому району Орловской области из 2498 рабочих и служащих 216 человек составляли учителя, то есть педагогических работников было 8,6 % от общего количества трудящихся[295]. Подавляющее большинство оставшихся за линией фронта учителей добровольно встало на путь коллаборации, по крайней мере, острого недостатка в педагогических кадрах не было. В некоторых случаях в сфере образования трудились литераторы, работники культуры. Так, Новгородский отдел народного образования возглавил писатель и поэт А. Егунов, творивший под псевдонимом Андрей Николев, автор вышедшей в 2002 г. книги «Елисейские радости»[296].
