И тем не менее поляки были далеки от мысли совсем отказаться от услуг представителей венгерской династии. На том же Серадзском сейме королевой Польши была избрана младшая дочь Людовика Ядвига – при условии, что она согласится постоянно проживать в Кракове. К Елизавете венгерской срочно отправилось именитое посольство, добившееся от венгерского двора признания решений сейма. Наконец‐то поляки обрели королеву, избранную народом, а не навязанную угрозами и принуждением.
Впрочем, это событие не добавило покоя в стране. Добродушные поляки решили выбрать малолетней королеве мужа. Сразу же отыскались два кандидата: Зимовит мазовецкий и Владислав опольский. Польша разделилась на два лагеря, находившиеся почти в состоянии войны. Чтобы предотвратить ее, королеву было решено отдать замуж за великого князя Литовского Ягайло на чрезвычайно выгодных условиях.
И тут развернулась любовная история, которую трудно отыскать и в сюжетах знаменитых романов. Оказывается, Ядвигу мало волновали польские кандидаты в мужья – у нее был любимый, с которым королева не имела намерений расставаться.
Будущая королева Польши воспитывалась при венгерском дворе вместе с эрцгерцогом австрийским Вильгельмом. С разлукой детская привязанность не угасла, как обычно бывает, но переросла в более глубокие чувства. И вот, в то время как польские вельможи ежедневно убеждают Ядвигу в том, что для страны жизненно необходим брак с Ягайло, расписывают королеве всю значимость для многих народов ее апостольского подвига… в Кракове появляется Вильгельм.
Заботливо охраняя честь королевы, польские магнаты запретили пускать юношу в Краковский замок. Запрет, как известно, только разжигает желание. Изобретательная не по летам Ядвига тайно встретилась с Вильгельмом во францисканском монастыре, здесь же влюбленные обвенчались.
Подозревая, что добродушным полякам может не понравиться еще один претендент на трон, супружеская чета не рискнула войти в дверь королевского замка. Парадным входом воспользовалась только королева, а ее супруг был поднят в ивовой корзине в окно Краковского замка и на правах хозяина расположился в почивальне Ядвиги.
Однако воспользоваться правами супруга Вильгельм не успел.
Польские вельможи буквально вытащили новобрачного из спальни своей королевы, а затем предложили выкупить у него руку и сердце Ядвиги за 200 тысяч золотых флоринов. Австрийский эрцгерцог, видя решительные лица польских панов, без лишних возражений покинул Краков. Ядвига, как порядочная жена, хотела последовать за мужем, но была остановлена подданными.
Вышеуказанную сумму магнаты вовсе не собирались платить из собственного кармана или государственной казны; покрыть неустойку должен более удачливый и приемлемый кандидат в мужья.
«Между тем Ягайло приближался к этому городу, – описывает бурно развивавшиеся дальнейшие события С. М. Соловьев. – Вельможи и прелаты снова подступили к Ядвиге с просьбами не отказаться от брака с литовским князем и заслужить название просветительницы его народа; молодая королева, охлажденная несколько отсутствием Вильгельма, опять начала колебаться. Ее сильно беспокоила молва, что Ягайло был варвар нравом и урод телом; чтоб утвердиться в справедливости этих слухов, она отправила к нему навстречу самого преданного себе человека с поручением рассмотреть хорошенько наружность жениха и изведать его нрав. Ягайло предуведомили о цели посольства; он принял посланного с необыкновенною ласкою, и тот, возвратившись к Ядвиге, донес ей, что литовский князь наружностью приятен, красив и строен, роста среднего, длиннолиц, во всем теле нет у него никакого порока, в обхождении важен и смотрит государем. Ядвига успокоилась на этот счет и позволила убедить себя».
Великое княжество Литовское на то время собрало под великокняжеским скипетром гигантскую по размерам территорию – от Балтийского до Черного моря. Но большой – еще не значит сильный. Накануне судьбоносной свадьбы жестокие родственные междоусобицы сотрясали Литву. Как всегда, она была окружена плотным кольцом внешних врагов. С Московским княжеством шла долгая и упорная борьба. Поляки периодически претендовали на Берестье и земли Южной Руси; немцы в Прибалтике нависали подобно дамоклову мечу над самым сердцем Литвы; на юге поднимал голову один из уцелевших осколков Монгольской империи – крымские татары.
Союзник был жизненно необходим. Но почему им были избраны чуждые по вере и языку поляки? Как мы уже заметили, с восточными православными братьями шла борьба на полное завоевание друг друга. Русские земли охотно принимали легкую форму зависимости от литовских князей, пока не появился отечественный признанный лидер – Москва, которая прибирала к рукам все, что не успело подобрать Вильно.
Многочисленные войны и конфликты между противоборствующими русскими центрами, не обходившиеся без жестокостей, выработали прочный образ врага. Общие по языку и вере народы стали чужими по образу мышления, жизни. Религиозная терпимость в Литве предвосхитила даже Реформацию в Европе и, уж конечно, не сочеталась со строгим православием Восточной Руси. Еще меньше будет сочетаться гражданская свобода в Литовском княжестве с рождающейся тоталитарной державой, претендующей на роль третьего Рима, с претензиями если не на мировое господство, то на полную власть над всем православным миром.
Гораздо привлекательнее были поляки с их вольностями и свободами, с королем не тираном, но игрушкой в руках магнатов и шляхты. С Польшей у Великого княжества Литовского были общие серьезные враги: Тевтонский орден и татары; а враг моего врага – мне друг. Только по одному этому принципу составляются самые крепкие международные коалиции…
14 августа 1385 года в замке Крево (родовом владении отца Ягайлы – Ольгерда) была заключена уния между Польшей и Литвой. Юная королева Ядвига, с короной Польши в качестве приданного, отдавалась Великому князю Литовскому. Цена удовольствия была для Вильно немалая.
Ягайло обязался «со всеми своими братьями, еще не крещенными, также с родственниками, со шляхтой, дворянами большими и меньшими, в землях его живущими… принять веру католическую святой Римской церкви». Невесту необходимо было выкупить у эрцгерцога Вильгельма за 200 тысяч флоринов. Кроме того, Ягайло обещал «собственными затратами и стараниями вернуть королевству польскому все земли, кем‐либо оторванные от него и отнятые… вернуть первоначальную свободу всем христианам, особенно людям обоего пола из земли польской, по праву войны захваченным и переселенным, и таким образом, что каждый или каждая смогут отправиться куда захотят». И наконец, великий князь Ягайло пообещал «земли свои литовские и русские на вечные времена к короне Королевства Польского присоединить».
Новый польский король сменил при переходе в католичество имя Ягайло (в православии Яков) на Владислава и принялся ревностно исполнять обещания. Он прибыл в Вильно с архиепископом Гнезненским, множеством светских и духовных особ. Братья короля и верхушка литовского общества приняли католичество в надежде на льготы и щедрые пожалования.
Затем принялись уничтожать языческие символы, что находились вблизи литовской столицы. Ягайло распорядился потушить негасимый священный огонь на глазах у язычников. По свидетельству Яна Длугоша, «капище и жертвенник, на котором совершалось заклание жертв, король также приказал разрушить; сверх того, он повелел вырубить рощи в лесах, почитавшиеся священными, и сломать в них ограды; а ужей и гадов, которые имелись в каждом доме в качестве домашних богов, перебить и уничтожить. При этом варвары только плачем и стенаниями провожали ниспровержение и гибель своих ложных богов и божеств, не осмеливаясь роптать на повеление короля».
Поскольку ничего плохого не происходило после издевательств над древними богами, то литовцы начали склоняться к принятию христианства. Священники убеждали людей в преимуществах новой веры, и не последнюю роль сыграло материальное стимулирование:
«Щедротами благочестивого короля Владислава каждому из простых людей были розданы новые одежды – рубашки и штаны из привезенного из Польши сукна. Этой прозорливой милостью и щедростью король достиг того, что этот темный и бедно одетый народ, до того времени довольствовавшийся льняными одеждами, как только распространилась молва о такой щедрости, начал со всех областей толпами стекаться для восприятия крещения и ради получения шерстяных одежд».
Не возникло больших трудностей с язычниками Вильно и окрестностей, которые с давних пор жили в христианском окружении, многие из них уже перешли в православие. Труднее было убедить Жмудь обратиться в веру, под знаменем которой крестоносцы разоряли ее селения, убивали, уводили в рабство жителей. Еще сложнее обстояли дела с православными землями, занимавшими львиную часть территории Великого княжества Литовского. Православные традиции здесь насчитывали не одно столетие, и веру дедов и прадедов никто не собирался менять за рубашку и штаны.
