Путь в никуда
Вопрос о том, могли ли американские разведка и контрразведка обратить внимание на факты сотрудничества тайных обществ Японии и Бутокукай, является риторическим, — начало войны на Тихом океане стало началом конца главного довоенного центра японских воинских искусств — Дай Ниппон Бутокукай. Американские спецслужбы сразу же выделили эту организацию в качестве одного из главных духовных центров бусидо, привлекающего к себе наиболее горячих и хорошо подготовленных в военном отношении сторонников экспансионистской политики Японии. Официальным поводом стало объявление в Японии 8 декабря — на следующий день после нападения японского флота на Пёрл-Харбор, о создании государственной организации — Син Дай Ниппон Бутокукай в состав которой вошло собственно Дай Ниппон Бутокукай, а также большинство других органиазций будо, ранее существовавших самостоятельно. К сожалению, приходится признать, что к тому времени имидж Общества Воинской добродетели как националистической организации с не вполне понятными целями, возможно, близкими целям ультранационалистических тайных обществ вроде Кокурюкай, в представлении американских военных оформился вполне определенно. Особой ясности с задачами ДНБК у контрразведчиков не было, но и времени разбираться не оставалось. В условиях начавшейся Тихоокеанской войны такая настороженность выросла в подозрительность и окрепла. Каждый японец на территории США казался американцам шпионом, а уж если он владел навыками загадочного, самими же японцами разрекламированного, будзюцу... Для преследований в отношении ДНБК достаточно было таких фактов, как избрание «крёстного отца» японскогонационализма Тояма Мицуру почетным президентом Хокубэй Бутокукай—отделения Дай Ниппон Бутокукай в США, чтобы в 1941 г. Дай Ниппон Бутокукай было включено американской разведкой в список подрывных организаций, возглавило который Кокурюкай (прил. 4). Заметим при этом еще раз, что в цитировавшейся выше Директиве «О смещении и устранении нежелательных лиц из государственных учреждений» ДНБК и террористические организации и «секретные ордена» были разведены по разным группам ответственности. Напряженное отношение к Дай Ниппон Бутокукай являлось в США частью общих антияпонских настроений, результатом которых было и переселение в 1942 г. 110 тысяч японцев, в том числе с американскими паспортами, в специальные лагеря, где они находились под охраной до конца войны, и антияпонской пропаганды, апофеозом которой становились призывы об уничтожении всех японцев вообще, — так, например, начальник мобилизационного управления Соединенных Штатов П. Макнат открыто призывал ни больше ни меньше, как… «убивать всех японцев до единого»[60]. Война есть война. Как тут не вспомнить знаменитго советского поэта Константина Симонова, участвовавшего в качестве военного корреспондента в сражениях на реке Халхин-Гол в 1939 г. и писавшего: «Мы всякую жалость забудем в бою, мы змей этих в норах отыщем. Заплатят враги за могилу твою бескрайним японским кладбищем».
Лишь наиболее глубокие исследователи японского характера, такие как Рут Бенедикт, способны были в военное время отделить деятельность военно-спортивных обществ от поступков авантюристически настроенных их членов, понять и увязать гораздо более сложную философию организаций будо с особенностями японской психологии и культуры, наиболее ярко проявляющимися в экстремальных ситуациях военного времени: «Общество физической культуры Дай Ниппон предлагало в радиопередаче физические упражнения для согревания тела, которые заменили бы не только обогревательные приборы и постель, но и стали бы своеобразной подменой столь недостающей для поддержания нормальных физических сил еды. Конечно, кто-то скажет, что при сегодняшней нехватке продовольствия мы не можем думать о физических упражнениях. Нет! Чем больше не хватает пищи, тем усерднее мы должны укреплять наши физические силы другими средствами»[61].
Позже — уже после окончания войны, вскоре после капитуляции — официальные лица Дай Ниппон Бутокукай, вероятно, опасаясь того, что оккупационные власти прикажут им расформироваться, сами предприняли попытку реорганизации и возврата к тому статусу, который имелся у Общества до апреля 1942 г. Тогда контроль над деятельностью Син Дай Ниппон Буто-кукай и, соответственно, над ДНБК, перешел к трем силовым министерствам — армии, флота, внутренних дел и двум гражданским — просвещения и народного благосостоянии. В последнем был даже создан отдел обучения боевым искусствам. Целью таких реформ была подготовка военнообязанного населения страны к службе в армии (те, кто застал советскую эпоху, могут вспомнить «начальную военную подготовку» в советских школах) и обучение различным разделам будзюцу непосредственно в войсках, то есть допризывная подготовка, обучение призывников и военнослужащих имераторских армии и флота. Тогда в программу обучения ДНБК, наряду с традиционными дисциплинами, были введены штыковой бой — дзюкэндзюцу и стрельба — сягэки, что окончательно определило заметный военизированный крен в обучении. Это при том, что еще до этого степень милитаризации обучения в японских школах вызывала особое внимание и озабоченность наблюдателей. «Ни в одной стране в мире военная тренировка молодежи во всей сети народного образования не занимает такого большого места как в Японии. Нигде так старательно и всесторонне не культивируется “любовь и уважение” к армии», — писали Е. Иоган и О. Танин[62], а другой наш соотечественник, Б.А. Караев, учившийся в то время в японской школе, вспоминал: «Идеологическое и моральное воспитание учащихся основывалось на рескрипте “О просвещении” императора Мэйдзи 1890 г.
…Уроки морали требовали строгого повиновения конституции и законам империи, развивали патриотические чувства, воспитывали мужество и тем самым способствовали возвеличиванию и сохранению славы империи…
В японских школах уделялось большое внимание также физической подготовке и спорту. В средней школе еженедельно выделялось по два урока таким предметам, как физкультура, боевое искусство (по выбору — фехтование или борьба дзюдо), военная подготовка. Кроме того, один раз в неделю все ученики участвовали в кроссе на 2 тысячи метров… Ученики, добившиеся хороших результатов в спорте, пользовались уважением среди своих товарищей так же, как и отличники учебы.
В 1942 или 1943 г. был введен комплекс физической подготови наподобие нашего ГТО, и все ученики должны были сдать эти нормы: бег на 100 и 1500 метров, перенос бегом тяжести, метание гранаты, подтягивание на перекладине, плавание и т. п. Нормы были трех степеней, но выполнить даже низшую (бронзовый значок) было довольно трудно. Сдавший на ту или иную норму получал соответствующий норме значок, который носил на кителе школьной формы. Я с гордостью носил серебряный значок второй степени, заработанный с большим трудом.
Учитывая военное время, в школе уделяли большое внимание военной подготовке учащихся. Обучение включало строевую подготовку, упражнения по ведению боя, разведку, ориентирование на местности, чтение карт, составление донесений, несение караульной службы и многое другое. При школе имелся склад оружия, где хранились закрепленные за каждым учеником боевая винтовка, а также ручные пулеметы и гранатометы. Занятия вели два старших лейтенента. Курс подготовки был достаточно серьезным, поэтому выпускники школы при поступлении в армию зачислялись кадетами, а после стажировки на действительной службе представлялись к званию младшего лейтенанта.
Один раз в неделю после занятий все классы выстраивались для проведения строевой подготовки. Занятия обычно заканчивались церемониальным маршем. Кроме того, один раз в месяц совершались походы строем, марш-броски с полной выкладкой, военные игры — все это физически закаляло и воспитывало выносливость… Сама система школьного образования воспитывала патриотизм, порой граничащий с фанатизмом, любовь и уважение к вооруженным силам и чувство долга, который призывал учащихся добровольно становиться в ряды защитников родины»[63].
Заметим, что далеко не все рядовые члены и лидеры Дам Нитон Бутокутй были согласны с реформами, наложившими суровый отпечаток даже на жизнь школьников, но не могли сопротивляться давлению силовиков и не учитывать до предела милитаризированную обстановку в стране. Даже один из идеологов японского национализма, уже знакомый нам генерал Исивара Кэндзи воспротивился политике родного военного министерства, вступил в открытый конфликт с генералом Тодзё[64], который, как говорят, лично настоял на создании СинДай Ниппон Бутокукай, был уволен из армии и пересел в 1941 г. из начальственного кресла на место университетского профессора, где продолжил поддержку развития будо уже в качестве частного лица.
