Вот лишь один пример из представленных на страницах «Географии» сомнений учёного Страбона. Говоря о некой области Арене, упомянутой Гомером, Страбон пишет: «Так как Арену нигде не удалось с уверенностью отыскать, то предполагают, что она находилась, скорее всего, здесь…» В качестве ЕДИНСТВЕННОГО доказательства достоверности этой смелой догадки приводится строка поэта: «Есть в Миниесе река, и впадает она в шумное море близ Арены» {1, стр. 216}. Но по такому указанию Ареной можно назвать любую область, где есть река, впадающая в море. Вывод: доказательная база Страбона оставляет желать лучшего.
Собственно олимпийские игры Страбон описывает вскользь и сухо, ничего существенного к нашим знаниям не прибавляя. Саму же Олимпию представляет так скупо, что современные историки не смогли удержаться от комментария по этому поводу и написали: «В Коринфе он осматривал развалины и части города, поднимался на Акрокоринф, однако ни в Олимпии, ни в Афинах Страбон, видимо, не был» {1, стр. 7}. Рассуждения историков понятны. Так подробно описывавший разного рода рудники, обычаи далёких народов, красоты и особенности климата самых разных мест ойкумены писатель вдруг уделяет всего несколько строк такому великолепию как Олимпия, олимпийский храм и священные игры.
Это странно. Во-первых, считается, что Олимпия находилась практически в сердце Греции и, побывав в Элладе, занимаясь написанием претенциозного географического труда, не проехать через Олимпию, лежащую между такими знаменитыми городами как Афины и Спарта и совсем недалеко от Коринфа, было сложно. А во-вторых, олимпийские игры играли тогда ещё существенную роль в жизни греков, а храмы якобы ломились от богатств, статуй, приношений и т.д. Павсаний, например, взахлёб описывает всё это великолепие, уделяя Олимпии существенную часть своего труда. Страбон к играм, по всей видимости, равнодушен. И что бы ни было тому причиной, для нас Страбон не сильно информативен. Страбон – источник скудный и шаткий.
Плутарх был греком времён римского господства. Жил он якобы около 47 – 120 годов н.э. Прославился тем, что составлял сравнительные жизнеописания выдающихся исторических деятелей Греции и Рима. Впрочем, собственно история не была его целью. Он нигде не вводит точных дат и довольствуется моральной стороной любого исторического события или персонажа. В качестве поставщика информации о прошлом может рассматриваться только с очень большими оговорками. Плутарха часто упрекают в фантазиях и полной неразборчивости к источникам. Например, Плутарх утверждает, что в битвах древности участвовали армии в миллионы человек. Историки сами занесли данного автора в «чёрный список» ненадёжных писателей, причислив его не к учёным древности, а к литераторам. Впрочем, сам Плутарх (кстати, не отрицая ненадёжности своих знаний), тоже недоволен коллегами. В частности, он очень нелицеприятно отзывается о Геродоте, обвиняя его в искажении истории.
Но как бы то ни было, по поводу олимпиад и олимпийских игр Плутарх пишет вскользь, упоминая их постольку, поскольку игры касались его героев, не привнося, с точки зрения информативности, ничего для нас нового. Все им перечисленные «олимпийские» имена и события мы уже имели возможность почерпнуть из работ других авторов.
Завершая краткий обзор первоисточников по истории олимпийских игр[18] нельзя не упомянуть и о таком ярком персонаже, как спартанский царь и законодатель Ликург. Строго говоря, сам Ликург не обогатил наших знаний по данному вопросу, и в этом смысле первоисточником не является. Но напомню, что именно его имя предстаёт на страницах учебников краеугольным камнем в расчёте хронологии, а именно, основной даты – даты первых олимпийских игр. Именно к этому царю, согласно приведённой в начале нашей книги канонической версии, отправился элеец Ифит со своей идеей всеобщих спортивных состязаний и перемирия на время их проведения. Так, может, Ликург действительно удобная реперная точка? Может быть, ко времени его жизни вопреки (как будет показано ниже) всеобщему мнению древних авторов «пришвартовались» историки потому, что оно очень хорошо известно и рассчитано? Пусть не совсем верное, но зато строго доказуемое. Ан нет. И тут нас ждёт разочарование. Эратосфен, Аристотель, Ксенофонт и Аполлодор дают нам разные эпохи жизни этого знаменитого царя. Причём, что интересно, ни один из них не знает этой даты априори. Все они вычисляют время Ликурга. И снова в качестве аргументов видим абстрактные рассуждения общефилософского плана. Упоминавшийся нами Тимей вообще раздвоил Ликурга на два времени, приписав им одинаковые деяния. Это очень элегантный способ решить хронологическую головоломку, не раз хорошо себя зарекомендовавший в господствующей исторической концепции. Если один и тот же персонаж фигурирует в существенно разных эпохах, и с этим ничего нельзя поделать, – сделайте из него двух разных героев, и дело с концом. Проблема решена. Раз уж есть два Геракла, два Диониса, то пусть будет и пара Ликургов. Бумага всё стерпит. Ведь совместить между собою сведения, что Ликург лично знал Гомера (примерно 6-й век до н.э.), основал олимпийские игры в 834 году до н.э. и был свидетелем возвращения Гераклидов (11-й век до н.э.) очень непросто. 500 лет активной политической деятельности слишком много для одного царя. Могут не поверить. Поэтому не стоит серьёзно относиться к такого рода доказательствам наших уважаемых историков как «время Ликурга». Оно им неизвестно. 9-й век до нашей эры – лишь один из нескольких довольно спорных вариантов.
Итог обзора первоисточников
Какой вывод можно сделать из анализа имеющихся первоисточников? Вывод довольно очевидный. Мы вынуждены констатировать, что твёрдых фактов, определяющих хронологию олимпийских игр, у современных историков попросту нет. Все первоисточники очень спорные и зыбкие. Они зачастую оспариваются самими же историками. Причём, такая ситуация существует с древнейших времён. Система доказательств представляет собою порочный круг. Недоказанное доказывается недоказанным. Никаких абсолютных хронологических данных, извлечённых из письменного наследия далёкого прошлого, нам не предоставляется. Только лишь умозрительные гипотезы.
Не всё в порядке и с собственно текстами. Очень важно понимать, что и нехронологическая информация, так привычная нам сегодня, во многом также плод размышлений и умственных построений современных переводчиков. В большинстве старых документов ключевые имена и названия местностей стёрты или попорчены. С такой ситуацией мы сталкиваемся и у Пиндара, и у Павсания, и у Вакхилида. Имена собственные вписываются интерпретаторами, исходя из их личных представлений о том, что должно было бы стоять на этом месте. Переводчики, как правило, выполняют функцию редакторов текстов, что в корне неверно и недопустимо. Ряд примеров сказанному будет приведён ниже. Слава богу ещё, что добросовестные переводчики при этом делают сноски или ставят специальные опознавательные знаки, показывающие, что место переведено ненадёжно или может быть истолковано двояко. Но все ли добросовестны? Цифры, разбросанные по античным текстам, спорны и разными переводчиками зачастую толкуются по-разному. Первые же попытки объединить имеющийся массив данных в одну стройную картину наткнулись на серьёзные трудности. Ещё Фотий Византиец, попытавшийся подступиться к проблеме олимпийской хронологии и пытавшийся использовать список олимпийских победителей как стержень этой хронологии, писал: «…даже те из них (писавших об олимпиадах – авт.), кто внушает доверие, противоречат сами себе…»
Это приводит к неутешительному заключению о том, что доверять слепо сведениям, дошедшим до нас от античных авторов, тем более «имевшим счастье» быть обработанными современными историками, нельзя. Ситуацию, которая царит в их епархии, можно охарактеризовать только как «полный бардак». В результате получается курьёз. Ллойд считается достоверным, а источники, опираясь на которые он писал, – нет.
Возмутительно при этом не то, что предки не оставили нам достоверной хронологии своего пребывания на этой земле. Вовсе нет. Ну не оставили, так не оставили. В конце концов, это их право. Возмутительно то, что прекрасно это осознавая, современные писатели продолжают нам подсовывать придуманную историю с категорическими заключениями типа «бесспорно», «достоверно»; «несомненно» и т.д. А это уже чревато серьёзными последствиями для нас. Ведь на неправильной информации о прошлом нельзя сделать верные выводы о том, как следует себя вести в будущем.
Хотя если вникнуть в проблему поглубже, то становится понятным, что видимое благополучие в науке о прошлом – это лишь фантик для дилетантов. Во внутренней дискуссии, т.е. в общении между собой, историки честнее друг перед другом. Они осознают непрочность фундамента своих доказательств и довольно скептически относятся к своим первобытным и средневековым коллегам, честно наделяя их более адекватными ярлыками «сомнительный», «спорный», «условно достоверный». Примеры тому мы видели в обзоре выше.
