Сам Карл не занимал монаршего престола. Официально он являлся майордомом при дворе меровингского короля. Но Меровинги были ничтожествами[46], и в действительности власть находилась в руках майордома. Карл уже снискал себе во всей Европе славу первого человека, который остановил продвижение армии мусульман. Если он смог сдержать сарацин, то не сможет ли он сделать то же самое с лангобардами?
Возможно, ему бы это и удалось; но Карл не собирался торопиться. У него хватало забот в Галлии, где он и оставался до самой своей смерти. Однако его сын Пипин, получивший прозвище Короткого, сумел убедить папу Захария (741-752), что корона должна принадлежать тому, кто обладает властью. Таким образом, из рук английского архиепископа Бонифация[47] Пипин принял корону во время церемонии в Суассоне, а беспомощный король Хилдерик был низложен и закончил свои дни в монастыре. С этого времени Пипин оказался в большом долгу перед папой: имелись неплохие шансы, что в будущем всякий призыв о помощи может быть воспринят здесь благосклонно. Однако с коронацией слишком затянули: как раз в том самом году лангобардский король Айстульф овладел наконец Равенной, и последний оплот Византийской империи в Северной Италии был утрачен ею навсегда.
Захарий, последний в череде пап-греков[48], скончался в следующем году. Одиннадцать лет его понтификата не были легкими. Он предпринимал огромные усилия, чтобы избежать полного разрыва отношений папства с империей. Этой цели мог служить (а может, и нет) перевод на греческий «Диалогов» папы Григория Великого. Однако падение Равенны означало новое усиление напряженности, и Айстульф теперь занялся уничтожением того, что еще оставалось от власти Византии в Северной и Центральной Италии. Для папства ситуация стала теперь просто отчаянной, и едва ли оказалось неожиданностью то, что в качестве преемника избрали римского аристократа Стефана II (752-757), а не какого-либо грека[49].
Папа Стефан, не теряя времени, отправился в путешествие, чтобы лично явиться ко двору Пипина Короткого в Понтьоне близ Шалона-на-Марне, куда он прибыл 6 января 754 года. А в праздник Богоявления 28 июля 754 года он совершил помазание короля, его жены и двух сыновей — Карла и Карломана[50], даровав всем трем титул, который сам давно носил, а именно римских патрициев. Встречи между королем и папой продолжались от случая к случаю в течение последующих шести месяцев и завершились триумфальным успехом. Пипин любезно согласился взять на себя роль защитника папства, пообещав возвратить под власть папы все города и территории Италии, которые лангобарды отняли у империи; и он сдержал свое слово, проведя в 754 и 756 годах два крупномасштабных похода, низложив Айстульфа, возведя на лангобардский престол короля-клиента Дезидерия и женившись на его дочери. После второй кампании Пипин объявил, что папа — единственный правитель территорий бывшего императорского экзархата, тянувшихся неровной полосой через Центральную Италию и включавших Равенну, Перуджу и собственно Рим.
Власть над так называемым «Пипиновым даром» была по меньшей мере сомнительной, и в Константинополе император Константин V, как и следовало ожидать, выразил яростный протест. Одно время считалось, что Пипин обосновывал свои действия ссылкой на «Константинов дар»; но новейшие данные убеждают, что эта бесстыдная фальсификация не могла быть изготовлена раньше чем во второй половине столетия. Сам же Пипин в качестве оправдания ссылался на то, что вмешался из любви к святому Петру, которому, следовательно, должны принадлежать завоеванные земли. Фактом остается то, что папскому государству, которому франкский король таким образом дал жизнь, хотя и на шатких юридических основаниях, предстояло выдерживать испытания в течение более чем одиннадцати веков.
* * *
Пипин умер в 768 году, разделив свое королевство в соответствии со старым франкским обычаем между двумя сыновьями, Карлом и Карломаном. Однако неожиданная смерть Карломана в 771 году позволила Карлу в обход прав его юных племянников стать единовластным правителем. Всего через два месяца не отличавшийся живым умом римский аристократ вступил на папский престол под именем Адриана I (772-795). Он и Карл продолжали сотрудничать в том, что начали папа Стефан II и Пипин, и далее укрепляя отношения между Франкским королевством и папством. Когда в 773 году лангобардский король-клиент Дезидерий забыл свое место до такой степени, что начал осаду Рима, Адриан немедленно обратился за помощью к Карлу. Римский патриций не терял времени даром. Он выступил маршем в Италию, захватил столицу лангобардов Павию, отправил Дезидерия в монастырь и, добавив «король лангобардов» к своему неуклонно разраставшемуся титулу, упразднил Лангобардское королевство раз и навсегда. Затем, на Пасху 774 года, он решил отправиться в Рим.
Это решение застало папу Адриана врасплох. Однако он решил повести себя так, как подобало величию его сана, и встретил Карла на ступенях собора Святого Петра, по которым император, говорят, полз на коленях, и оказал ему всяческие почести. В ответ Карл подтвердил дарение своего отца, заметно расширив территорию папского государства и выразив пожелание ввести единство и единообразие по римскому образцу для всех церквей в пределах своих владений. Возвратившись в Германию, он затем покорил язычников-саксов, большинство из которых обратил в христианство, прежде чем приступить к аннексии христианской Баварии. Вторжение в Испанию оказалось менее успешным, хотя оно и послужило источником вдохновения для первой западноевропейской эпической баллады «Песнь о Роланде», но последовавшая за нею кампания против аваров в Венгрии и Верхней Австрии привела к уничтожению их королевства как независимого государства и включению его в состав империи. Так, в течение жизни менее чем одного поколения он превратил королевство франков, прежде лишь одно из многих полуплеменных европейских государств, в единый политический организм огромных масштабов, не имевший себе равных со времен Римской империи.
И он делал это при активной поддержке папства — по крайней мере на протяжении большей части своего правления. Прошло около половины столетия с того времени, как папа Стефан стал добиваться получения помощи от Пипина — с призывом о поддержке вообще-то следовало бы обращаться к византийскому императору, и она, вероятно, была бы оказана, если бы Константин V смог на какое-то время отказаться от навязчивой идеи иконоборчества и обратить свое внимание на Италию. Пипин и Карл, успешно разделавшись с Лангобардским королевством, преуспели там, где потерпела фиаско Византия, которой пришлось дорого заплатить за свое поражение.
Однако обе стороны не всегда стремились понять друг друга, и наиболее серьезным предметом разногласий являлось, что несколько удивительно, иконоборчество. В 787 году, пытаясь разрешить этот вопрос, императрица Ирина (будучи вдовой императора Льва IV, она выполняла функции регента при семнадцатилетнем сыне) созвала седьмой Вселенский собор, который, как и первый, проходил в Никее. Адриан, как положено, отправил туда своих легатов, поручив им стойко защищать святые образы. И большая часть собора благосклонно высказалась в их пользу Карл, однако, выступил с возражениями. Это неожиданное сближение между Римом и Константинополем совсем не устраивало его. Почему, вопрошал он, ему не предложили направить своих представителей в Никею? Будучи, по-видимому, в припадке гнева, король франков приказал своим богословам составить в защиту иконоборчества сочинение, известное под названием «Книги Карла» («Libri Carolini»). В течение нескольких лет отношения с папой Адрианом оставались напряженными. Но со временем тучи рассеялись. Вскрылась ошибка в латинском тексте решений собора — «почитание» оказалось неверно переведено как «обожание», и на момент смерти Адриана, последовавшей в Рождество 795 года, между обеими сторонами вновь установились прекрасные отношения.
Однако это не имело принципиального значения. Развязка этой истории быстро приближалась. Новый папа, Лев III (795-816), которого не следует путать с одноименным византийским императором, не мог похвастать ни происхождением, ни образованностью своего предшественника. Существует даже теория, согласно которой у него были арабские корни. Как только Лев принял власть, он оказался жертвой непрекращающихся интриг со стороны семьи и друзей Адриана, ожидавших, что на папский престол взойдет один из них, и поэтому решивших сместить нового понтифика. И действительно, 25 апреля 799 года группа лиц во главе с племянником Адриана напала на Льва во время торжественной процессии, направлявшейся из Латеранского собора в церковь Святого Лаврентия. Им не удалось исполнить свое первоначальное намерение — ослепить папу и отрезать ему язык (мучения, грозившие ему лишением папского сана), однако бросили его, без чувств, прямо на улице. Лишь по великой милости фортуны он нашел убежище у друзей и перебрался для безопасности ко двору Карла в Падерборне. Под защитой франкских представителей он возвратился в ноябре того же года в Рим, но лишь для того, чтобы услышать в свой адрес немало обвинений, предъявленных ему его врагами, в том числе в симонии, клятвопреступлении и адюльтере.
