Как сообщают свидетели, императрица и одна из ее дочерей едва успели перекреститься: смерть их была мгновенной. Пока охранники не расстреляли все патроны, стрельба стояла страшная: Юровский пишет, что пули, отскакивая от стен и от пола, сыпались градом. Девочки кричали. Сраженный выстрелами, Алексей упал со стула. Харитонов «осел и умер».
Это была тяжелая работа. Юровский назначил каждому стрелку одну жертву и велел целить прямо в сердце. Тем не менее, когда залпы прекратились, шестеро еще были живы: Алексей, трое девочек, Демидова и Боткин. Алексей стонал, лежа в луже крови. Юровский добил его двумя выстрелами в голову. Демидова отчаянно защищалась, прижимая к себе подушки, в одной из которых была зашита металлическая шкатулка. Ее прикончили штыками. «Когда добивали одну из девочек, штык не мог пройти сквозь корсет», — жаловался Юровский. Вся, как он назвал это, «процедура» заняла двадцать минут. Медведев так описывал эту сцену: «У каждого было по несколько огнестрельных ран в разных местах тела, лица у всех были залиты кровью, одежда у всех также была в крови»78.
Несмотря на то, что у дома работал грузовик, — специально, чтобы заглушить выстрелы, — стрельба была слышна и на улице. Один из обитателей дома Попова, стоявшего напротив и отданного для размещения внешней охраны, рассказывал Соколову: «Ночь с 16 на 17 июля 1918 года я хорошо восстанавливаю в своей памяти, потому что вообще в эту ночь я не спал, и помню, что около 12 часов ночи я вышел во двор и подошел к навесу, меня тошнило, я там остановился. Через некоторое время я услыхал глухие залпы, их было около 15, а затем отдельные выстрелы, их было 3 или 4, но эти выстрелы были не из винтовок произведены; было это после двух часов ночи; выстрелы были от Ипатьевского дома и по звуку глухие, как бы произведенные в подвале. После этого я быстро ушел к себе в комнату, ибо боялся, чтобы меня не заметили сверху охранники дома, где был заключен бывший Государь Император; войдя в комнату, мой сосед по ней спросил: «Слышал?» Я ответил: «Слышал выстрелы». — «Понял?» — «Понял», — сказал я, и мы замолчали...»79
Убедившись, что все мертвы, охранники взяли из комнат верхнего этажа простыни и, сняв с трупов все драгоценности и рассовав их по карманам, вынесли еще истекающие кровью тела во двор, где у главных ворот ждал грузовик. В кузове расстелили кусок брезента, сложили на него тела одно на другое и накрыли сверху еще одним таким же куском. Юровский, угрожая расстрелом, потребовал, чтобы охранники вернули украденные драгоценности и конфисковал у расстрельщиков золотые часы, украшенные бриллиантами, портсигар и некоторые другие вещи. Затем он сел в грузовик и уехал.
Руководить уборкой Юровский поручил Медведеву. Охранники принесли швабры, ведра с водой и песок, чтобы смыть следы крови. Вот как описывал один из них «место действия»: «В комнатах стоял как бы туман от порохового дыма и пахло порохом... в стенах и полу были удары пуль. Пуль особенно было много (не самих пуль, а отверстий от них) в одной стене... Штыковых ударов нигде в стенах комнаты не было. Там, где в стенах и полу были пулевые отверстия, вокруг них была кровь; на стенах она была брызгами и пятнами, на полу — маленькими лужицами. Были капли и лужицы во всех других комнатах, через которые нужно было проходить во двор дома Ипатьева из той комнаты, где были следы от пуль. Были такие же следы крови и во дворе к воротам на камнях»80. Охранник, который пришел на следующий день в дом Ипатьева, обнаружил там полный разгром: одежда, книги, иконы были в беспорядке разбросаны по полу и на столах — в них пытались найти спрятанные драгоценности и деньги. Атмосфера была мрачной, стража — неразговорчивой. Ему сказал», что чекисты отказались проводить остаток ночи у себя внизу и переехали наверх. Единственным живым напоминанием о прежних обитателях этих комнат был спаниель цесаревича Джой, о котором накануне как-то забыли: он стоял у дверей комнаты наверху, ожидая, что его туда впустят. «Я хорошо помню, — рассказывал один из охранников, — как я еще подумал тогда: напрасно ты ждешь».
Наружной охране было велено оставаться на своих постах, чтобы создать впечатление, будто в доме Ипатьева все идет по-прежнему. Этот спектакль продолжали разыгрывать, дабы не потерять возможность инсценировать впоследствии убийство царя и его семьи при попытке к бегству во время «эвакуации». 19 июля все наиболее важные вещи из имущества императорской семьи, включая личные бумаги Николая и Александры, Голощекин погрузил в поезд и увез в Москву81.
* * *
Зная склонность русского народа чтить как святыню останки мучеников и стремясь предотвратить возникновение культа Романовых, екатеринбургские большевики приложили все усилия, чтобы бесследно уничтожить их тела. Местом, которое выбрали для этой цели Юровский и его помощник Ермаков, был лес у деревни Коптяки в пятнадцати километрах к северу от Екатеринбурга. Это был район топких торфяников и заброшенных шахт.
В нескольких километрах от города грузовик встретила группа из двадцати пяти человек — верховых и в пролетках: «Это были рабочие (члены Совета, Исполкома и т.д.), которых приготовил Ермаков. Первое, что они закричали: «Что ж вы нам их неживыми привезли?!» Они думали, что казнь Романовых будет поручена им. Начали перегружать трупы на пролетки... Сейчас же начали очищать карманы — пришлось и тут пригрозить расстрелом и поставить часовых. Тут и обнаружилось, что на Татьяне, Ольге, Анастасии были надеты какие-то особые корсеты. Решено было раздеть трупы догола, но не здесь, а на месте погребения».
Было шесть или семь часов утра, когда процессия достигла заброшенного золотоносного прииска с шахтой глубиной около трех метров. Юровский распорядился, чтобы тела раздели и сожгли. «Когда стали раздевать одну из девиц, увидели корсет, местами разорванный пулями, — в отверстии видны были бриллианты. У публики явно разгорелись глаза. Комендант] решил сейчас же распустить всю артель... Команда приступила к раздеванию и сжиганию. На Александре Федоровне оказался целый жемчужный пояс, сделанный из нескольких ожерелий, зашитых в полотно. [Вставка на полях: «На шее у каждой из девиц оказался портрет Распутина с текстом его молитвы, зашитые в ладанки».] Бриллианты тут же переписывались, их набралось около полпуда... Сложив все ценное в сумки, остальное найденное на трупах сожгли, а сами трупы опустили в шахту»82. Не будем описывать, каким надругательствам подверглись тела шести женщин, — достаточно сказать: один из охранников, принимавший участие в этой операции, впоследствии хвастал, что «может теперь спокойно умереть, так как он щупал царицу за...»83
В течение нескольких месяцев Соколов, в надежде разыскать останки Романовых, вел раскопки вокруг места, которое здешние крестьяне называли «Четыре брата» — так окрестили четыре больших сосны, выросшие здесь некогда из одного семечка. Он обнаружил немало материальных свидетельств — иконки, брелоки, очки, застежки от корсетов — и доказал, что все они принадлежали членам императорской семьи. Был найден человеческий палец, отсеченный по-видимому, от тела императрицы, — скорее всего, чтобы снять кольцо. [Это мог быть и палец Николая: 4 июля, когда Юровский потребовал, чтобы они сдали все драгоценности, Александра Федоровна отметила в дневнике, что обручальное кольцо ее супруга останется на месте.]. Найденный зубной протез, как было установлено, принадлежал доктору Боткину. Палачи не посчитали нужным кремировать труп собаки Джемми, — он был просто сброшен в шахту. Они также не заметили или случайно обронили бриллиант в десять карат — подарок императрице от Николая — и Ульмский крест самого царя. То и другое валялось в траве.
Однако останки самих жертв найдены не были. В результате в течение многих лет периодически рождались предположения, что некоторые или даже большинство членов царской семьи живы. Тайна эта была окончательно развеяна только после публикации воспоминаний Юровского. Оказалось, что у «Четырех братьев» тела были захоронены временно.
Юровский посчитал шахту недостаточно глубокой, чтобы надежно скрыть погребение. Вернувшись в город, он навел справки и выяснил, что на Московском тракте существуют более глубокие шахты. 18 июля Юровский, захватив некоторое количество керосина и серной кислоты, вернулся со своими людьми и отрядом чекистов на прежнее место. Перекрыв окрестные дороги, они выкопали трупы, погрузили их в грузовик и повезли в направлении к Московскому тракту. По дороге машина застряла в грязи, и останки императорской семьи пришлось захоронить в случайном месте, в неглубокой могиле. Тела полили серной кислотой, а яму забросали землей и валежником. До 1989 года это место захоронения оставалось неизвестным.
* * *
Пока убийцы заметали следы преступления, в 140 км к северо-востоку от Екатеринбурга, в Алапаевске, разыгрывался другой акт трагедии семьи Романовых. Здесь с мая 1918 года большевики содержали под стражей нескольких представителей императорского дома: вел. кн. Сергея Михайловича, вел. кн. Елизавету Федоровну, принявшую постриг (вдову вел. кн. Сергея Александровича, убитого террористами в 1905 году, и сестру императрицы), кн. Владимира Павловича Палея и троих сыновей вел. кн. Константина — Игоря, Константина и Иоанна. Они жили с приближенными и слугами под домашним арестом в здании школы в пригороде Алапаевска, под охраной русских и австрийцев.
