Но чтобы артиллеристы, связисты, пехотинцы, танкисты и другие рода войск в каком-то месте плотно занимались конкретной подготовкой к «времени Ч», их надо сюда привезти, оборудовать землянки (или палатки), полевые склады, заполнить их боеприпасами и прочим необходимым, провести разведку целей и т. д. и т. п. На Халхин-Голе одних только артиллерийских снарядов планировалось заготовить 18 000 тонн! (См. мемуары Жукова.) А еще бомбы для самолетов (6500 тонн), бензин и смазку (15 000 тонн), продовольствие (4000 тонн) и прочее (11 500 тонн). И все это на полевые склады надо было доставить бортовыми машинами и автоцистернами (всего до 4000) по маршруту в 650 км в один конец. При средней скорости 50 км/час (во-первых, дорога грунтовая, во-вторых, снаряды в кузове, а не кирпич!) в одно направление водитель должен был вести машину более полусуток. А поспать он должен? В конечном итоге, как отмечает Жуков, грузы перебросили за 5 дней!
И все это называлось «тщательной подготовкой не позже 20 августа генеральной наступательной операции». И стартовала эта подготовка в начале августа. Причем «в целях маскировки, сохранения в строжайшей тайне наших мероприятий Военным советом армейской группы одновременно с планом предстоящей операции был разработан план оперативно-тактического обмана противника, который включал… [и] вопросы дезинформации и обмана противника с целью введения его в заблуждение относительно наших намерений. Этими мероприятиями мы стремились создать у противника впечатление об отсутствии на нашей стороне каких-либо подготовительных мер наступательного характера, показать, что мы ведем широко развернутые работы по устройству обороны, и только обороны… До 17–18 августа было категорически запрещено выводить войска в [исходные районы]… Сосредоточение войск… и вывод их в исходные районы для наступления были предусмотрены в ночь с 19 на 20 августа… По мере приближения срока начала операции различные категории командного состава были последовательно ознакомлены с планом операции, начиная с четырех и кончая одними сутками до начала боевых действий. Бойцы и командиры получили боевые задачи за три часа до наступления…»
И это не единственный пример длительной подготовки неких событий. Лев Безыменский теме немецкой подготовки плана нападения на СССР посвятил отдельную книгу «Особая папка «Барбаросса». В ней на стр. 196 приводится интересная таблица сроков разработки немецких военных планов 1939–1941 гг. [с некоторыми уточнениями по дневнику Гальдера]:
Кодовое название
Против кого
Сроки разработки
Продолжительность
разработки (месяцев)
«Вайс»
Польша
апрель 1939 — 1 сентября 1939
5
«Везерюнбунг»
Дания — Норвегия
декабрь 1939 — 9 апреля 1940
4
«Гельб»
Франция
сентябрь 1939 — 10 мая 1940
8
«Марита»
Греция
ноябрь 1940 — 6 апреля 1941
7
«Операция-25»
Югославия
27 марта 1941 — 6 апреля 1941
менее 0,5
«Барбаросса»
СССР
весна 1940 (?) — 22 июня 1941
более 12 (?)
И это не все планы, которые разрабатывал немецкий Генштаб в то время. Наиболее известен из неосуществленных — «Зеелеве» («Морской лев»). Но в конце 1940-го — в первой половине 1941-го велись работы и по другим планам, как неосуществленным, так и в какой-то мере реализованным (см. «Военный дневник» Франца Гальдера):
«Феликс» (Гибралтар), «Атилла» (Марокко), «Зонненблюме» (Сев. Африка), «Альпенвейльхен» (Албания), «Зюдвинг» («Южный ветер», Франция — против партизан), «Зильберфукс» («Чернобурая лиса», СССР вблизи Сев. Финляндии), «Хайфиш» («Акула», фиктивно против Англии), «Альбион» (фиктивно против Англии), «Изабелла» (на Пиренееях против Англии), «Меркур» (Крит).
Итак, серьезные военные операции требуют предварительного планирования и технической подготовки. Это игнорировать нельзя. (И необязательно каждый из них будет реализован. Возможна и команда прекратить.) Не обошлось без этого и на Халхин-Голе летом 1939-го. В результате чего 19 августа по телефону можно было только уточнить, все ли готово и, получив ответ, или окончательно подтвердить принятое гораздо раньше решение, или его отменить. Вот отменить можно было! Но может возникнуть вопрос: а для чего тогда нужна была вся эта подготовка? Это что, — шутка? Ради «шутки» перебросить за тысячи километров войска и 55 тысяч тонн разного добра? Чтобы потом все в последний момент остановить? Несерьезно.
Но с другой стороны, а для чего останавливать? Разве японцы сами ушли?
Как известно, японцы тогда сами оттуда не ушли. Пришлось их выталкивать военной силой. Но, строго говоря, (теоретически) могли быть и другие варианты. Например, вместо того чтобы звонить Жукову из Москвы в читинский часовой пояс, можно было бы позвонить в японское посольство где-нибудь 5 августа, пригласить японского посла на аудиенцию к советскому наркому иностранных дел и передать ноту с предложением: или мы вкатываем ваши войска в землю под Халхин-Голом, или они уходят сами. Вдруг согласились бы? И не надо было бы затаривать склады в далекой степи тысячами тонн разного добра.
А если бы они не согласились, тогда как? Заранее раскрыть свои стратегические планы? Тоже нехорошо. И вот тут оказывается важным умение правильно оценить возможное поведение «противной стороны». В смысле — противоположной (т. е. другого «партнера по совместной игре»). И еще более сложной может оказаться комбинация, если в «совместных действиях» задействованы не два участника, а много — как получилось в Европе в 1939 г. в отличие от Халхин-Гола. И у каждого свои цели. Как тактические (близковременные), так и стратегические (на большой срок). В этих условиях не всегда видимые действия означают то, что они показывают. (См. пример Жукова по дезинформации и обману противника на Халхин-Голе.)
С военными действиями понятно. А как быть с политическими? Разве они подготовки не требуют? Например, все ли ясно с причинами подписания 23 августа 1939 г. советско-германского договора? Как пишет Суворов и соглашаются другие авторы (например, Случ), окончательное решение его подписать Сталин должен был принять не позже 19 августа. Точнее говоря, не позже 19 августа его надо было начать отрабатывать. Но означает ли это, что само решение заключить договор с гитлеровской Германией тоже было принято Сталиным 19 августа? Есть доказательства? Нет доказательств. И вряд ли найдутся. Сталин мемуаров не написал. Оценить можно только косвенно по последовательности событий. И начать, видимо, имеет смысл с того, а как объяснялось все это официально?
Официальное объяснение было напечатано в газете «Известия» 27 августа 1939 г. Называлось оно «Интервью главы советской военной миссии К.Е. Ворошилова о переговорах с военными миссиями Англии и Франции»:
«Не потому прервались военные переговоры с Англией и Францией, что СССР заключил пакт о ненападении с Германией, а наоборот, СССР заключил пакт о ненападении с Германией в результате, между прочим, того обстоятельства, что военные переговоры с Францией и Англией зашли в тупик в силу непреодолимых разногласий».
В то время товарищ Ворошилов имел и другие звания/ должности: член Политбюро ЦКВКП(б), Маршал Советского Союза, нарком обороны СССР. И каждый день должен был беседовать с товарищем Сталиным по вопросам ведения переговоров. Если учесть, что товарищ Сталин тоже был членом Политбюро, а также то, что в разговоре мог участвовать и нарком иностранных дел (и тоже член Политбюро) товарищ Молотов, то получается, что во время переговоров с Англией и Францией мини-заседания Политбюро проходили каждый день. И на них должны были приниматься какие-то решения. По крайней мере хотя бы по порядку ведения переговоров. И вот наступило 19 августа. С одной стороной договориться не удалось. И, взвесив все «за» и «против», пришлось договариваться с другой. Внешне — логично. Остается (для контроля) ознакомиться с протоколами заседаний этих переговоров. Все ли понятно и логично там? И сделать это можно. Если протоколы других важных в прошлом бесед военных делегаций массово не публиковались (например, в Потсдаме летом 1945-го), то по августовским 1939-го в Москве достаточно пойти в любую «хорошую» библиотеку для взрослых. И заказать в ее читальном зале хотя бы книгу Безыменского «Особая папка «Барбаросса» (которую только дополнительным тиражом издали в 250 000 экз.). Анализ тех переговоров с цитатами из протокола размещен в ней в третьей главе («Семь дней в августе»). Если есть желание почитать в полном виде, то он есть в цитировавшейся выше книге «СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны (сентябрь 1938 г. — август 1939 г.)». И оказывается, что если вчитаться в записи повнимательнее, то могут возникнуть разные вопросы.
Какие еще 70 %?
При чем здесь 70 %? О-о! Это, как оказывается, фрагмент того, что в официальных объяснениях называется «конкретным советским военным планом», который и предлагалось рассмотреть на переговорах (и подписать, если стороны согласятся). Прошу обратить внимание на слово «конкретный», которое в объяснениях обязательно соседствует с тем, что у «другой стороны» ничего «конкретного» не было. Вот, например, как об этом говорится в 17-м томе БСЭ (3-го издания) (выделены слова, на которые предлагается обратить повышенное внимание):
