На духовном рынке, как и на материальном, только один повелитель - Спрос. А вольного человека, усвоившего свои гражданские права, не усадишь насильно поглощать тягучие гекзаметры Гомера, следить за перемещениями душ на этажах Дантова загробного царства, искать смысл жизни с Фаустом, терзаться нравственно с Алешей Карамазовым и проливать слезы над участью несчастной Девы. Его все труднее завлечь даже сыскными импровизациями Шерлока Холмса и фехтовальными терциями д'Артаньяна. Герои нашего времени, по крайней мере на ближайшее десятилетие, не Чайльд Гарольд и Евгений Онегин, не Гагарин с Армстронгом, даже не мать Мария и не Че Гевара. Это - Арнольд Шварценеггер и Чак Норрис. Неплохие парни. Но все же...
Едва ли не с каждым годом сокращается число постановок шедевров драматургии, оперной и симфонической музыки. Тает круг энтузиастов, ценителей и хранителей великой культурной традиции. С непостижимой беспечностью, чуть ли не с веселым разбойничьим гиком, под рокот поп-музыки настоящее помогает будущему освободиться от прошлого.
Кстати, там немало такого, от чего действительно следовало бы избавиться. Но по этой части дело идет туго. Давайте не обманывать себя: проще расстаться с Шопеном и Моцартом, чем с ядерными арсеналами, вооруженными конфликтами, терроризмом, наркотиками и СПИДом. Этот смертоносный багаж XXI век получил от своего предшественника в полной сохранности. А "Трех сестер" или "Кошку на раскаленной крыше", вполне возможно, последние могикане культуры будут конспиративно ставить у себя в подвалах, плотно затянув окна шторами, как первые христиане разыгрывали в катакомбах сцены из Библии, укрываясь от римских соглядатаев.
Не слишком ли мрачная картина, нет ли здесь преувеличения? Конечно, есть, если иметь в виду, что в Париже все еще распахивает двери "Комеди Франсес", а в Милане - "Ла Скала", заполнена посетителями мюнхенская Пинакотека, московский Большой балет гастролирует в Токио, европейская и американская элита встречает овациями великую певческую троицу - Доминго, Паваротти, Каррераса и неподражаемую Кабалье. Нет, рано еще править тризну по культуре!
Но страхи и предостережения алармистов не покажутся проявлениями паники, чуть ли не истерики, если призадуматься о неминуемых последствиях расставания с прошлым, которое разворачивается на наших глазах.
Давно признаны негодными попытки унифицировать сознание. Возможность выбора согласно природным склонностям и вкусу, эта предпосылка многообразия индивидуальностей и талантов, позволяла до сих пор человеческому роду умножать свой коллективный разум. Между тем стремительно углубляющаяся специализация формирует кланы профессионалов, у которых свой словарный запас, можно сказать - свои языки, непонятные прочим смертным. Если так пойдет дальше, через век-другой люди вынуждены будут общаться с помощью перевода не с английского на немецкий или с русского на арабский, а с "математического" на "медицинский" и с "аграрного" на "юридический". Единственное, что способно помешать новому фатальному разобщению, - общность гуманитарной культуры, язык искусства.
Однажды мы отправились в ресторан отметить завершение международной конференции. Все подвыпили, и один из русских, не знавший иностранных языков, завел оживленную беседу с итальянским коллегой. Заинтересовавшись, я прислушался. Они хлопали друг друга по плечу, закатывали глаза, поднимали большой палец и говорили: "Микеланджело - О!", "Пушкин - О!", "Травиата - О!", "Борис Годунов - О!".
Беда грозит не одному искусству, не только одной, гуманитарной "ипостаси" цивилизации, но и другой, технической. Каждый, кто хотя бы любительски занимается компьютером, раньше или позже ловит себя на раздражительной мысли: разыскиваю нужные позарез данные, запамятовав, что они "пылятся" в одном из файлов, загруженных в брюхо машины. Правда, опытный вычислитель не допустит такой оплошности, он тщательно "пошарит" на полках своей чудо-машины, а уж потом возьмется разыскивать нужную информацию в Интернете. Проблема, однако, в том, что сочиняющий, изобретающий, творящий человек не всегда знает, что именно искать.
Новаторство пропорционально объему удерживаемых в голове знаний, позволяющих сопоставить то, что до сих пор никому другому не пришло в голову. И если будущие новаторы предпочтут не отягощать свой мозг сведениями, которые кажутся излишними, - зачем, когда под рукой компьютер? - их шансы на открытия будут сокращаться пропорционально удерживаемым в памяти знаниям. Не случайно компьютеризация, принесшая колоссальный эффект в упорядочении экономических и финансовых расчетов, ставшая неоценимым помощником в моделировании, виртуальных развлечениях и многих других человеческих занятиях, не принесла столь же внушительных результатов в фундаментальных исследованиях. Компьютер не заменил Галилеев, Кеплеров, Ньютонов, Ломоносовых, Эйнштейнов, и пока к его творческим подвигам относится лишь победа над Каспаровым.
Но, может быть, изобретательский взлет "машинного ума", а с ним и второе дыхание всей цивилизации впереди?
3. Конец XX века. Этот рубеж побуждает задуматься: что нас ожидает впереди? А "загадку будущего" не разгадать, не разгадав прежде "загадку прошлого", не оценив, с каким знаком войдет в историю уходящий век, какое наследство оставит своему преемнику.
Могут возразить: что тут гадать, вот он лежит перед нами во всем своем великолепии и бесстыдстве. Со сверхскоростной авиацией, высадкой на Луну, зеленой революцией, автомобилем, телевизором, сотовым телефоном, сексуальной революцией и торжеством демократии. С двумя мировыми войнами, ядерным оружием, фашизмом, тоталитаризмом, терроризмом, наркоманией и алкоголизмом. Жестокий, как XVI век, блистательный, как XVII, просвещенный, как XVIII, деятельный, как XIX. И сверх того - изменивший мир больше, чем он изменился за всю прошедшую бездну времени.
Мы знаем о нем почти все, за исключением самого важного: стал он венцом прогресса или, напротив, началом упадка, отступления с занятых до сих пор позиций? Невозможно представить альпиниста, не отдающего себе отчет, какой путь он проделал за прошедший день - шел в гору или спускался с нее. Между тем мы находимся именно в таком неведении.
Что может быть плачевнее оптимиста, который уверен, что приближается к цели, а в действительности удаляется от нее, рассчитывает, что впереди его ждут лучшие времена, а на деле доживает последние дни? Не в лучшем положении и пессимисты, убежденные, что мир катится к катастрофе. Ведь если пророки "судного дня" ошибаются, значит, они беспричинно угнетают свой дух, лишают себя надежды, вдобавок своим карканьем отравляют жизнь другим.
Словом, нет сейчас ничего более важного и для науки, и для политики, и для общего нашего мироощущения, чем ответить на вопрос: продвинулось человечество в XX веке вперед или попятилось назад?
Диалектически мыслящий читатель с ходу скажет: то и другое. В одних отношениях - прогресс, в других - упадок. И будет прав. Постоянно обновляясь, общество что-то приобретает, а что-то теряет. Но ведь это не уравнение с нулевой суммой. Как игрок, отошедший от рулетки, или спортсмен, участвовавший в состязании, отлично знает, выиграл он или проиграл, победил или потерпел поражение, так и человечество, подводя итог прожитой эпохи, должно попытаться понять, идет оно "на ярмарку или с ярмарки". Если с ярмарки, то потому ли, что это предопределено, другой путь заказан, или по собственной глупости, в результате ошибочного выбора? Если в результате ошибки, то не поздно ли ее исправлять? Если не поздно, то на что именно ориентироваться?
"Загадка XX века" - не пища для праздной игры ума. Это жизненная проблема, без решения которой невозможен выбор рациональной стратегии на будущее. И решить ее можно только на глобальной основе, ибо всякое частное мнение откровение гения, вердикт науки, убежденность целого народа и даже вера половины населения Земли - будет неполноценным, ущербным, однобоким.
Но как вынести общее суждение о состоянии многообразного мира? Казалось бы, логичней всего взять за основу положение человека. Однако при огромном прогрессе цивилизации ее блага (долголетие, образование, здравоохранение, комфорт и т.д.) распределялись весьма неравномерно, а в конце века зона периодических вспышек голода охватывала от 800 млн. до 1 млрд. человек. Можно ли, уместно ли вывести некую среднюю человеческую участь и взять ее за критерий оценки века?
Больше того. Имея в виду вполне благополучного человека из "золотого миллиарда" (так модно называть жителей развитых стран), следует спросить, перевешивают ли упомянутые блага цивилизации ее "отходы" - загрязнение среды обитания, "ядерный меч" над головой, прогрессирующую криминализацию? Можно ли с уверенностью утверждать, что наш современник априори счастливее своего предка, жившего где-то в предшествующих веках?
