Уязвимым местом установившейся расстановки сил на вершине "троевластия", с точки зрения внутренних противоречий, конечно, надо признать военный угол "треугольника". Как мы это видели, "треугольник" скорее временная, чем устойчивая комбинация. Конечные интересы партии и полиции, при всех столкновениях их текущих интересов, вполне тождественны, ибо ни одна из этих сил не может самостоятельно существовать без другой, в то время, когда и текущие и конечные интересы армии не обязательно связаны с существованием партийно-полицейского режима. Самое важное и решающее первые две силы могут существовать только при данном режиме и не имеют никаких шансов уцелеть при другом строе, тогда как ни один будущий строй не может существовать без данной армии и ее офицерского корпуса. Армия, которая в критической ситуации национальной нужды поставит интересы страны выше интересов партии, осознает, что она не только единственная реальная сила при коммунистической диктатуре, но также важнейшая опора и любого будущего свободного государства, может без развязки гражданской войны ликвидировать "треугольник" и установить свое переходное единовластие. Не надо бояться страшных слов и жупелов, доставшихся нам от исторических предрассудков или навеянных западной либеральной философией права. "Военная революция" против идеократической тирании явилась бы наиболее безболезненной формой величайшей освободительной революции. Вот почему не исключена возможность, что ключи от цейхгаузов Советской Армии в руках капитанов, майоров и полковников могут оказаться ключами к грядущей свободе народов СССР[438].
5. Заключение
Каково же общее заключение? Образно выражаясь, на могильной плите приближающейся к своему концу эры Брежнева история должна была бы выгравировать эпитафию: "Сей режим прозябал в тени Сталина, стяжая себе славу бесславием!" Будучи в идеологическом плане синтезом между Сталиным и Хрущевым, брежневщина есть последняя историческая попытка наследников Сталина спасти сталинизм как доктрину управления диктатурой. В основе этой попытки лежит поставленный самим партаппаратом негласный диагноз: продлить жизнь существующей системы возможно, лишь опираясь на его генерального конструктора, не пугая его именем, но модернизируя его мастерство. В этом и причины десятилетнего бесплодия брежневского режима во внутренней политике чтобы быть успешным, ему не хватает политического дерзания и гражданского мужества для радикальных реформ, чтобы быть чисто сталинским — ему не достает криминальной фантазии былого учителя. Но ностальгия по Сталину партийных идеологов, психологически вполне естественная, политически вредит самой же партии. Создалось положение, когда жить по Сталину не хочет народ, а жить против Сталина не решается партия. Это противоречие всех противоречий сегодняшней советской действительности. Выход из него партия и полиция ищут на путях бюрократических комбинаций, идеологического шаманства, политических репрессий. Между тем ни одной политической партии история не давала столько времени доказать жизнеспособность своего эксперимента, как советским коммунистам.
Результат? Несмотря на богатейшую страну, талантливые народы и абсолютную власть, коммунисты доказали за эти почти 60 лет только одну вещь: коммунизм как бесклассовое общежитие изобилия материальных благ, духовных ценностей и творческих свобод — полнейшая утопия. Этот режим держится столь продолжительное время не только научно организованным физическим и духовным террором, но и всю систему пронизывающей сакраментальной ложью, торжественно возведенной в государственно-партийную программу. Примеры? Чтобы собрать все примеры, пришлось бы написать многотомную историю. Я ограничусь только двумя примерами партийной лжи, так сказать, всемирно-исторического значения:
1. В "Программе партии", написанной Лениным и принятой VIII съездом (1919 г.), было сказано: "Лишение политических прав и какие бы то ни было ограничения свободы необходимы исключительно в качестве временных мер… По мере того, как будет исчезать объективная возможность эксплуатации человека человеком, будет исчезать и необходимость в этих временных мерах, и партия будет стремиться к их сужению и к полной их отмене" ("КПСС в резолюциях", 1953, ч. 1, стр. 414).
Эти "временные меры" существуют уже 56 лет!
2. В 1961 году на XXII съезде была принята новая "Программа партии", в составлении которой участвовали все члены нынешнего Политбюро ЦК во главе с Сусловым, Брежневым, Косыгиным, Подгорным, Кириленко и др. После Хрущева, в отличие от Устава, ее не подвергли никаким изменениям. Значит, она считается и до сих пор действующей Программой. В ней обещалось:
"В ближайшее десятилетие (1961–1970) СССР превзойдет по производству продукции на душу населения США… всем будет обеспечен материальный достаток; все колхозы и совхозы превратятся в высокопроизводительные и высокодоходные хозяйства; в основном будут удовлетворены потребности советских людей в благоустроенных жилищах; исчезнет тяжелый физический труд. В итоге второго десятилетия (1971–1980) будет создана материально-техническая база коммунизма, обеспечивающая изобилие материальных и культурных благ для всего населения… Таким образом, в СССР будет в основном построено "коммунистическое общество" (последние слова выделены в оригинале. — А. А.) ("XXII съезд КПСС. Стенографический отчет", М., 1962, т. III, стр. 276).
Тут удивляет не столько щедрость во лжи, сколько беззаботность властителей Кремля, что время может уличить их в этом. И время уличило: 1) СССР не превзошел США и никогда не превзойдет при существующей системе; 2) материальный достаток людей в СССР минимум в три раза ниже, чем в США; 3) "все колхозы и совхозы" не превратились в "высокопроизводительные и высокодоходные хозяйства" (СССР все еще покупает хлеб в США, Канаде, Аргентине и даже в Австралии); 4) благоустроенные жилища все еще мечта десятков миллионов советских людей; 5) тяжелый физический труд не исчез, а прибавился, — таковы итоги обещаний первого прошедшего десятилетия (1961–1970). Для подведения итогов второго десятилетия осталось еще пять лет (1976–1980). Зато за эти пять лет в СССР должна быть создана материально-техническая база коммунизма с "изобилием материальных и культурных благ" и "в основном построено коммунистическое общество", то есть через пять лет каждый советский гражданин, согласно основному принципу коммунизма, может "в основном" работать по способности и получать по потребности!
Каков же общий итог соревнования социализма с капитализмом за эти 14 лет? Известный американский журнал "U.S.News and World Report" приводит сравнительные цифры: в 1975 году социальная продукция США составила 1516 млн. долларов, а в СССР — 750 млн. долларов; США произвели в том же году 6,7 млн. автомобилей, а СССР — 1,2 млн. (в США на двух человек приходится один автомобиль, а в СССР — на 1000 человек); американцы произвели в последнем году 2 биллиона киловатт-часов электроэнергии, а СССР — в два раза меньше; американцы имеют в восемь раз больше холодильников, в два раз больше телевизоров и в два с половиной раза больше жилплощади, чем советские граждане; в США только четыре процента работающего населения занято в сельском хозяйстве, а в СССР — 25 %, но каждый колхозник кормит только 7,5 человек, а каждый американский фермер — 48,5 человек; США произвели в 1975 году 23,2 млн. тонн мяса, а СССР — 16,7 млн.; США произвели а 1975 году 273 млн. тонн зерна, а СССР — 154 млн. Чтобы купить 12 шт. яиц, американец должен работать 12 минут, русский-116 минут; за пару нейлоновых носков американец должен работать 16 минут, а русский — 144 минуты; за один автомобиль американец работает 6,9 месяца, а русский — 37,5 месяца; за литр молока американец работает 7 минут, а русский — 21 минуту; за один костюм американец работает 25 часов, а русский — 106 часов. (Эти сведения я привожу по "Welt am Sonntag", 26.9.1976.)
Фантаст Томас Мор свой коммунизм предусмотрительно назвал утопией, а реалисты из КПСС свою утопию называют коммунизмом. Вся разница только в этом. Только политическая партия, абсолютно безответственная перед народом и историей, может так изолгаться.
Здесь надо сказать и несколько слов о внешнем влиянии на внутриполитические процессы Советского Союза. Сегодня уже нельзя анализировать советскую политику, абстрагируясь от мировой политики. Десятилетиями СССР был герметически изолирован от внешнего мира. В этом была его сила как полицейского государства, но в этом была и его слабость Советский Союз оказался в стороне от мировой цивилизации. Автаркическая экономика социализма с ее экстенсивной индустриализацией при помощи принудительного труда, исчерпав все свои внутренние возможности, очутилась в тупике как раз в те годы, когда на Западе уже началась другая эпоха — эпоха второй научно-технической индустриальной революции. Ее основами были ничем не ограниченная свобода творческого гения ученых и организаторский талант свободного предпринимательства. "Косыгинские реформы" и так называемая "аграрная политика" Брежнева явились запоздалой попыткой включиться в эту новую индустриальную революцию, чтобы заодно решить проблему рентабельности как промышленности, так и сельского хозяйства. Но порочная система полицейского социализма оказалась противопоказанной для разворота новой интенсивной индустриальной революции, основанной не на принуждении, а на творческой свободе ума и воображения. Попытка провалилась. Теперь на наших глазах предпринимается вторая попытка — вывести советскую экономику из тупика при помощи Запада. Отсюда и знаменитая отныне разрядка — приглашающая западную технологию в СССР и отдающая взамен Западу советскую технологию коммунистической революции.
