Так что в нравственных и социально-экономических аспектах опыт русской эмиграции по сути оказался возвращением к забытым старым ценностям, выражавшимся до революции в экономических работах таких русских ученых, как Д.И. Менделеев, Л.А. Тихомиров, с. Ф. Шарапов, А.Н. Энгельгардт, В.А. Кокорев, В.П. Воронцов и др. (см. их в ценном сборнике "Экономика русской цивилизации", сост. д-р экономических наук О.А. Платонов. М., 1995). Отход от православных принципов в экономике в сторону западного капитализма и стал одной из причин падения монархический России в 1917 г., поскольку ее социальный организм оказался беззащитен против разлагающих ядов западной цивилизации.
Это отчасти можно отнести и к аграрной реформе Столыпина. Но в его оправдание можно сказать, что это был не отказ от общины (обладающей несомненными нравственными достоинствами), а переход от принуждения к добровольности (поскольку принудительная общинность утрачивает нравственный смысл). Не Столыпин решил разрушить общину; она сама разрушалась вследствие снижения роли Православия в обществе и того "могущественного космоса капиталистическая экономики" (Вебер), который затягивал в свой всемирный «водоворот» и Россию. Столыпин был вынужден реагировать на происходящее, чтобы покидающие общину крестьяне не только пополняли пролетариат, но и образовали новый, зажиточный, народный слой, на который могла бы опереться монархическая власть для предотвращения революции. Реформа предполагала дать выход энергии наиболее активной части русского крестьянства и одновременно освоить малозаселенные просторы страны. Речь шла о создании нового социального слоя и нового экономического уклада — при сохранении прежних, традиционных. "Дайте нам двадцать спокойных лет — и вы не узнаете Россию", — говорил Столыпин. Но, видимо. Бог судил иначе; быть может, такая более капиталистическая Россия не была нужна для Божиих целей…
Из всего случившегося нам в конце XX в. очевидно, что лишь восстановление традиционных принципов самодостаточной русской модели хозяйствования, хотя уже и на основе современных технологий, может вывести Россию из катастрофы. Это жизненно необходимое условие независимости от иностранной конъюнктуры и кризисов мирового рынка, которые нередко устраиваются его хозяевами искусственно. России нужны не голые «монетаристские» критерии эффективности (привязанные к колониальному доллару и "мировым ценам"), а основанные на здравом смысле с учетом всех уровней нашей жизни: оборонного, социального, экологического, культурного, нравственного и, конечно, религиозного как определяющего смысл жизни и народа, и каждого отдельного человека.
Безответственно и бессмысленно надеяться устроить экономику и общество так, будто высшей Истины не существует. Тем более опасно и недостойно человеку, наделенному свободой воли, впадать в рабскую зависимость от экономической материи или позволять кому-то через нее манипулировать собою придуманными «законами». Экономика — мощнейший инструмент формирования устоев и целей общества, и если он не служит замыслу Бога, то подпадает под власть Его противника — дьявола.
Поэтому хозяйственная деятельность человека, как и любая другая, должна быть подчинена тем духовным ценностям, которыми человек определяет смысл своей жизни. Только в этом случае экономика выполняет свое назначение: освобождает человека от материальных забот, а не порабощает ими и ради них. Если же ее смысл будет заключаться только в эгоистичном земном потреблении, то нас очень скоро ждет будущее, провозглашенное выше как "торговый строй" Ж. Аттали, а еще раньше и точнее описанное как царство антихриста в Апокалипсисе.
1995 г.
Борьба за Удерживающего
Об основах внешней политики посткоммунистической России
1998 г.
Отрывки статьи были напечатаны в журналах «Держава» (1998, с. 13) и "Национальные интересы" (1998, с. 1).
1. "Общечеловеческие ценности" двойных стандартов
Смысл внешней политики одинаков для всех государств: защищать свои национальные интересы в окружающем мире. Но, поскольку разные интересы часто сталкиваются, необходимы нормы поведения, соблюдение которых выгодно всем народам, ибо только это обеспечивает порядок во взаимосвязанном мире.
История, однако, свидетельствует о том, что в международной политике (в том числе при толковании ее норм) всегда доминировало эгоистичное право сильного, что ранее не особенно и маскировалось. Даже западноевропейские христианские монархии действовали в других частях света как хищники, искореняя целые народы. «Прогресс» к сегодняшнему дню заключается лишь в том, что право сильного маскируется демократической риторикой, порождая лицемерные двойные стандарты. Нельзя не видеть, что в одних случаях остается безнаказанным даже нарушение резолюций Совета Безопасности ООН (осуждение турецкой оккупации Кипра, еврейской оккупации палестинских земель), а в других случаях кто-то искусственно объявляется нарушителем для коллективной расправы над ним.
Падение коммунистического лагеря и ослабление России особенно развязало руки США, положив начало таким карательным войнам, в первой из которых Ирак был намеренно спровоцирован на ввод войск в Кувейт, чтобы получить «законный» повод для разгрома непокорного иракского государства (по просьбе Израиля). Кровавое расчленение сербского народа — наиболее яркий пример, когда "мировое сообщество" действует по законам джунглей не где-нибудь, а в «цивилизованной» Европе, стаей набрасываясь на беззащитного и разрывая в клочья свои «демократические» нормы, да еще демонизируя жертву и выдавая это на телеэкранах за "миротворчество".
О войне в Ираке приведем такие признания: "Э. Глэспи, посол США в Багдаде… послушно проводила политику госдепартамента: за неделю до вторжения [Ирака] она сообщила с. Хусейну, что "у нас нет мнения относительно… ваших пограничных разногласий с Кувейтом". Затем, незадолго до того, как иракские танки двинулись в сторону Кувейта, она отправилась в отпуск… В ЦРУ, конечно же, изучали снимки со спутников, на которых были видны десятки тысяч иракских солдат на кувейтской границе"… — Выдавать это за «провал» усилий США по избежанию войны можно лишь в еврейском журнале "Страна и мир" (1991, с. 2), откуда взята цитата. Впрочем, еврейское "Новое русское слово" (11.1.1991) было более откровенным: речь шла "не о наказании, а о превентивной войне… Довод о том, что необходимо во что бы то ни стало — пусть военными средствами, если нет других — предупредить появление у Саддама ядерного оружия… активно отстаивало мощное произральское лобби в Вашингтоне".
А для демонизации сербов были использованы рекламные агентства (американское "Рудер Финн") и убийства взрывами и снайперами мирных боснийцев — с приписыванием этого сербам. Несколько офицеров войск ООН выяснили, что убийцами-провокаторами были сами боснийцы, но огласившие эти данные французские офицеры понесли взыскания. (См.: Назаров М. Уроки югославской трагедии // «Образ», М. 1995. с. 5.)
США теперь официально заявляют в своей "Стратегии национальной безопасности" ("Независимая газета", 26.10.94) о том, что еще недавно было содержанием лишь секретных меморандумов: что они отменили границу между своей внутренней и внешней политикой, рассматривая весь мир как зону своих национальных интересов с правом на любые средства для достижения своих глобальных «хороших» целей, вплоть до одностороннего применения оружия против «плохих» государств.
Однако многие российские деятели, как бывшие коммунистические, так и антикоммунистические вожди, все еще наивно заклинают Запад, что расширением НАТО он "действует себе во вред"; "Запад все еще не понял, что мир стал другим", — старается увещевать НАТО обманутый американцами Горбачев (они ему "твердо обещали", что после ухода СССР из Германии и Восточной Европы расширения НАТО не будет…)… В отличие от него А.И. Солженицын (который в свое время надеялся, что США могут бороться против коммунизма, а не против России) теперь резко порицает циничный двойной стандарт "мирового демократического сообщества" ("Лицемерие на исходе века" // "Общая газета", 14–20.8.97). Но в виде спасительного рецепта он все еще (как в 1970-е гг.) призывает народы к "всеобщему покаянию, начиная с себя"; он все еще не понял, что главные виновники всех бедствий XX в. не способны к этому и привыкли лишь требовать покаяния от своих жертв.
