Внушения Питирима произвели желаемое действие. В марте 1718 года издан был указ: «Велеть взять у всех попов сказки с подкреплением извержения священства и лишением имения, что в поданных росписях в 716 и 717 годах не написали ль они неисповедавшихся исповедавшимися и раскольщиков, не написали ль под видом, что оные не противники церкви, и для того те дела и Тиманскую избу ведать ныне Златоустовского монастыря архимандриту Антонию. И буде после взяться сказки у которого попа сыщется противу поданных росписей неправда и утаение, и у таких попов, взяв имения их, присылать их архимандриту ради извержения к преосвященному митрополиту рязанскому, а по извержении отсылать для наказания к гражданскому суду в каторжную работу. Прежде взятья у них сказок чтоб он объявлял им, аще кому зазирает совесть, и для того, чтобы о утаенных ныне объявили правду своею волею, и аще ли которые объявят своею волею, таковым вины их прощати, и в том дать им сроку на три месяца, а после того сроку, хотя бы кто и принес вину свою, и таким не прощать». Антоний донес: «Из попов, которые написали в росписях неисповедавшихся исповедавшимися, явилось 109 человек, а из того числа некоторые явились и раскольщиков укрыватели». Еще в 1715 году Питирим жаловался царю, что определенные от Нижегородской губернии начальники, волостные приказчики и старосты препятствуют ему в обращении раскольников, так что и вход ему к раскольникам запрещен, священникам учить их запрещают. Царь написал: «По сему прошению отца игумена Питирима запрещается всем ему возбранять в сем его равноапостольном деле, но повелевается паче ему вспомогать. Ежели же кто в сем святом деле ему препятствовать будет, то без всякого милосердия казнен будет смертию, яко враг святыя церкви; а буде кто из начальствующих не будет помогать, тот лишен будет имения своего».
На помощь Питириму отправлен был в Нижний Новгород гвардии капитан Юрий Ржевский: он должен был ссылать на каторгу тех раскольников-мирян, которые будут укрываться от платежа двойного оклада; монахов и монахинь забирать в монастыри под начал; о заводчиках и учителях Петр собственноручно написал в инструкции Ржевскому: «Буде возможно явную вину сыскать кроме раскола , таких с наказанием и вырезав ноздри ссылать на галеры, а буде нет причины явной, поступать с ними по словесному указу». Петр не хочет наказывать за раскол даже учителей и заводчиков. Ржевский должен был обо всем советоваться с Питиримом, но «как можно тайно, дабы о том другие никто не ведали», потому что Питирим писал, что он должен действовать осторожно, не подавать вида, что он участвует в преследовании раскольников, иначе «обращению будет препятствие, раскольники перестанут приходить к нему и беседовать».
Ржевский и Питирим должны были действовать в Нижегородской области, потому что здесь, в лесах на луговой стороне Волги и преимущественно на верховье реки Керженца, был один из главных раскольничьих притонов. В ноябре 1718 года Ржевский доносил царю: «Ныне до вашего величества послал раскольников необратных и замерзелых, они же и указу твоему учинились противны, положенного окладу платить не хотят, и за то биты кнутом, и вынуты ноздри, и посланы в каторжную работу числом 23 человека, а в том числе послан раскольщик необратный Василий Пчелка, который под образом юродства многих развращал в раскол и пакости деял; да женска полу 46 человек замерзелых послал в девичьи монастыри, положенного окладу платить отреклись, и за то учительницы их биты кнутом 13 человек».
Питирим был назначен епископом в Нижний; он жил дружно с Ржевским и в 1719 году писал к Макарову: «Прошу вашу милость, господа ради и ради святые церкви, потщися о сем просить царского величества, чтобы Ржевскому в Нижнем быть вице-губернатором неотложно, понеже по премногу сильно дело раскольничье ко обращению и ко искоренению их строится, как лучше того быть невозможно. С раскольническими учителями, с дьяконом и прочими разменялись мы вопросами и ответами, и та размена по премногу церкви святой благополучна, а на ответы их я имею намерение сделать возражение. А люди из расколу ныне к нам зело стали быть к обращению наклонны, да и обращаются, и надеемся на милость божию, что обращение умножится. Только ныне нас нечаянный случай попремногу опечалил и навел сомнение: враг св. церкви, кормилицын муж (кормилицы кого-нибудь из царских детей) Стефан Нестеров, к нам в Нижний определен с двадцатого года был обер-ландрихтером, и знатно от раскольщиков есть какой-нибудь злой и хитрый умысл, а не просто таковой враг в Нижний к нам тщится на неустроение нашему делу, но на разорение, понеже раскольщики по сие время у нас весьма были бессильны и ни от кого в том помощи и надежды не имели, а сей враг хотя и неявно, но лестною станет их помощию обнадеживать, и от того будет все неустроение. Юрья Алексеевич Ржевский впредь при том деле быть попремного боится, что кормилица Параскева Яковлевна, жена Нестерова, приезжая в Петербург, станет на него клеветать государыне царице; от сего не точию господин Ржевский, но и аз не без опасения. А я с ним, со врагом, колико мучился, понеже он тогда не тайно раскольщиков защищал, но явно и нагло за них, противу нас старался, а ныне у Юрья Ржевского в сыску раскол его, Нестеров, явно показан от многих свидетельств».
Нестеров не произвел неустроения делу; Питирим доносил царю, что в 1719 году обратились от раскола больше 3000 человек, кроме Нижнего и других мест, и все крестятся тремя перстами. «А которые не крестятся тремя перстами, — писал Питирим, — не надобно им послаблять ради обратившихся, да не ослабевают и те; хотя и во всем церкви повинуются, однако за двоеперстное знаменование брать с них штраф против сущих раскольников вполовину и от церкви не отлучать всяких тайн соединением. Многие, не хотя платить за раскол денег, побежали жить на реку Усту и на Мстнар-реку; эти реки хотя и Казанской губернии, но смежны с Нижегородскою; и тех беглых раскольщиков не повелит ли ваше величество приказать Ржевскому ведать и перевести на старые места, так и другим бегать будет неповадно; да и в других городах и уездах Казанской губернии чтобы их на старые места брать же. Юрья Ржевского по раскольническим делам в случае какого челобитья и навета, кроме Кабинета, чтоб не ведать из прочих коллегий». В 1721 году Ржевский доносил царю: в Нижегородской губернии явилось раскольников 46965 человек, из того числа обратилось 9194; в числе 46965 утаено было прежде 16749. Патриархом своим раскольники называли расстриженного попа Авраамия Иванова, который в 1719 году был наказан в Нижнем и с вырванными ноздрями отправлен был вместе с другими замерзелыми раскольниками в Петербург на каторгу. Но дорогой к Москве Авраам с четырьмя товарищами подкупил караульных солдат тридцатью семью рублями и ушел; потом опять был пойман, в канцелярии тайных розыскных дел от раскола обратился и по решению новгородского архиепископа Феодосия отослан в Невский монастырь на исправление.
Мы видели, что Питирим, советуя меры строгости против раскольников, хотел казаться чуждым участия в этих мерах и предоставлял себе действовать только средствами увещательными. В докладной записке своей царю Питирим, между прочим, писал: «Книга Соборное Деяние , которая привезена из Киева на еретика Мартина, зело полезна к обращению. И дабы их (книг), напечатав довольно, разослать по вся епархии по церкви за достойную цену, понеже многие попы не точию других от расколу обращать, сами весьма правости церковной не знают и тою книгою исправляются». В этой книге, очень неискусно составленной, рассказывалось, что в 1147 году приходил в Киев монах Мартин, родом армянин, и написал книгу, в которой изложено было раскольническое учение о двойной аллилуиа, о двуперстном сложении и т.д., но на соборе 1157 года Мартин был осужден. По представлению Питирима книга была напечатана в 1718 году как древнее, современное событию сочинение. Мы видели, как Питирим извещал Макарова, что разменялся с раскольниками вопросами и ответами. По его словам, он еще в 1716 году, будучи игуменом в Переяславле, послал 130 вопросов на Керженец раскольникам дьяконова согласия — дьякону старцу Александру, старцу Варсонофию, старцу Герасиму, старцу Иосифу и всем старцам и бельцам; раскольники прислали к нему свои вопросы, числом 240; он написал ответы на эти вопросы и много раз посылал к раскольникам с требованием, чтоб они приняли его ответы при всем народе и дали свои ответы на его вопросы. Раскольники долго отговаривались, наконец 1 октября 1719 года при многочисленном собрании народа в селе Пафнутьеве Балахонского уезда Дрюковской волости Питирим и раскольничьи старцы разменялись вопросами и ответами, причем Питирим опроверг их неправое ответствование и требовал правого; дьякон Александр и выборный старец Варсонофий с товарищами подали доношение, что ответы их неправые и отвечать право не могли, и просили в своих неправых ответах при всем народе прощения. Питирим донес об этом царю и получил в ответ следующее письмо: «Преосвященный епископ, письмо ваше мы получили с великою радостию, что господь бог чрез ваш труд истину святые своея церкви прославити и противников оной безответных сочинити изволил. Пред нескольким временем один раскольник письмо в соборной церкви на патриаршее место положил, и ему сии отречения керженских жителей объявлены, но он тому веры ять не хочет и требует видеться с тамошними их учителями и о том просил, дабы ему позволено к ним писать, что ему и позволено, которое его письмо при сем прилагаю, и извольте призвать их к себе и им оное объявить, и чтоб они сюда ехали без опасения для объявления ему, что они учинили: также и ты изволь с ними приезжать сюды и подлинные пункты, от них вам данные и от вас им ответствованные, также и письмо их отрицательное о своих пунктах и прочие тому подлежащие письма привезть с собою». К этому письму приложена была записка: «Письмо раскольническое покажи им у себя в келье и дай прочесть, а им не отдавай; понеже в оном есть увещательные слова, чтоб тем более в соблазн простой народ не привесть, письмо же мое настоящее к вам можешь им показать для уверения, а сего им не кажите». В январе 1720 года Питирим и старец Варсонофий приехали в Петербург и явились к царю, причем Варсонофий подтвердил показание епископа. Но в то же время явился в Петербург и дьякон Александр и подал царю прошение, в котором рассказывал, что они пришли к Питириму в монастырь и просили, чтоб не требовал от них ответов на свои вопросы; Питирим велел их взять и держал за караулом с год, и они по принуждению, сидя в узах, писали к своим, чтобы составили ответы; ответы были написаны и поданы епископу в мае месяце 1719 года; после этого Питирим велел заклепать их в кандалы и держал за крепким караулом до конца сентября, когда, отправившись в село Пафнутьево, велел и их везти туда же. Здесь старец Варсонофий принес им черновое доношение, велел переписать его набело и, приложа руки, подать пред народом и ни в чем не спорить: «Хотя и станет епископ требовать, чтобы вы на вопросы отвечали, вы только кланяйтесь и говорите, что отвечать не можете». Они, истомленные заключением, боясь от епископа больших мук, ссылки, рвания ноздрей, не осмелились спорить и к невольному доношению приложили руки неправедно, а почему они провинились в своих ответах, не знают: епископ им об этом ничего не объявил. «Теперь, — писал Александр в заключение, — испугавшись суда божия и вечных мук за приложение руки моей к неправому доношению, приношу пред господом богом слезное покаяние и от вашего царского величества прошу правдивого рассмотрения чрез вопросы и ответы».
