Однако под опекой Морриса, благодаря своему интеллекту и бесстрашию, она из мягкой, заботливой сестры милосердия преобразилась в едва ли не самую удачливую шпионку, которая когда-либо работала на ФБР. В Москве она собирала в среде кремлевских жен их зачастую прозорливые догадки о том, какие думы и чувства владеют их мужьями; это была своего рода интимная, очень личная информация, которую не мог добыть ни один мужчина.
Постепенно она сплотила некоторых кремлевских жен в нечто вроде феминистского кружка, поощряя их самоутверждение в мире шовинистов-мужчин. Объявляя, что не станет присутствовать на приеме или банкете, если туда не пригласят жен, Ева способствовала росту их влияния. Ее подруги знали, что своему доступу в высокопоставленное мужское общество они обязаны именно ей.
Когда Бойл предостерег ее, что переводчицы передают каждое сказанное ею слово в Международный отдел и КГБ, Ева ответила:
– Тем лучше. Это лишняя возможность обращаться к более широкой аудитории, верно?
Ева не только добывала секретную информацию и нелегально переправляла важные документы, она становилась агентом влияния, то есть не просто передавала информацию о поведении противника, но и помогала на это поведение воздействовать.
Но если Ева в качестве шпионки смогла так много сделать, то чего же могла добиться Розалин, жена Джека? Безусловно, в Москве Роз встретила бы радушный прием. В 30-е годы ей уже приходилось там бывать, работать секретарем Коминтерна. Ее последующая партийная репутация в Соединенных Штатах осталась незапятнанной. Хотя она давно отошла от активной политической деятельности, но оставалась в дружеских отношениях с Гэсом и Элизабет Холл.
Ссылаясь на нехватку времени, Роз использовала материнство как предлог для отхода от партийной работы. На самом же деле она утратила веру в коммунизм и Советский Союз. Тем не менее она поддержала Джека и Морриса, когда те по непонятным ей соображениям решили возобновить партийную работу. Роз приветливо встречала чету Холлов и некоторых других членов партии, иногда посещавших их дом.
В конце короткого отпуска во Флориде Джек предложил по пути домой сделать остановку в Вашингтоне. Роз согласилась и составила подробный список достопримечательностей, которые там нужно осмотреть. Но путешествие оказалось вовсе не таким, как она его планировала. Когда в аэропорту Майами они предъявили свои билеты, служащий сообщил, что пассажирский салон переполнен и им предоставят места в салоне первого класса. Оказавшись в самолете, Роз заметила в пассажирском салоне свободные места. В Национальном аэропорту Вашингтона двое молодых мужчин, телосложением напоминавшие игроков задней линии «Вашингтон Рэдскинз», представились им как «друзья мистера Салливана» и сообщили, что их ждет машина. Роз спросила о багаже. – Он будет в машине, – ответил Джек. Едва они вышли из здания аэровокзала, к ним подкатил лимузин с полицейским эскортом. Роз заранее забронировала недорогой номер в Александрии. Вместо этого лимузин отвез их в один из самых шикарных отелей в центре Вашингтона. Не задерживаясь у регистрационной стойки, молодые люди пронесли их багаж в роскошный люкс. В номере их ждали цветы, шоколад, шампанское и человек, которого Роз никогда прежде не встречала, – Уильям К. Салливан, тогдашний помощник директора ФБР, отвечавший за операцию «Соло». Тот рассказал ей про операцию и роль в ней Джека. Затем он сказал буквально следующее:
– Вы нужны вашей стране. Вы нужны вашему мужу. Вы присоединяетесь к нам?
* * *
Советы хотели, чтобы Джек приехал в Москву для консультаций с КГБ, и надеялись, что после этого он сможет полететь на Кубу, встретится с Кастро, а затем доложит им о встрече. Перед отъездом Джека и Роз в апреле 1964 года Морис сочинил от имени Холла и американской коммунистической партии поздравление с днем рождения, чтобы Джек передал его Хрущеву. Бойл счел писанину Морриса возмутительно слащавой и подобострастной.
– Это предназначено не для командующего корпусом морской пехоты США, – ответил Моррис. – Нужно копировать их образ мышления.
Хрущев долгое время был подхалимом. Руководя в 30-е годы истреблением миллионов украинцев, он на все лады преподносил себя как «друга и боевого товарища Сталина», «ближайшего ученика и боевого товарища Сталина», «сталинского лидера украинского народа и большевиков» и «ближайшего боевого соратника великого Сталина». В 1944 году Хрущев заставил тринадцать поэтов написать от имени украинского народа коллективную поэму в честь великого Сталина, которую по его распоряжению, прежде чем послать ее Сталину, подписали 9 316 972 человека. Моррис понимал, что, как бывший подхалим, Хрущев и сам неравнодушен к лести.
И оказался прав. Письмо-поздравление так понравилось Хрущеву, что он приказал разослать его копии всем членам Политбюро и Центрального Комитета и пригласил Джека на торжественный ужин в честь алжирского премьера Бен Беллы в день празднования Первого мая. Присутствовали известные военачальники, четверо космонавтов и Президиум ЦК в полном составе. С большой помпой Джека представили как посланца американской компартии, и многие из собравшихся подходили к нему с неискренними, льстивыми тостами. Как и советовал Моррис, Джек ответил льстивой здравицей в честь Хрущева. В свою очередь, Хрущев сказал ему:
– Вот завершается этот Великий день. Он поистине международный, и среди нас находится представитель страны, в которой родился этот великий праздник. Когда я обнимаю вас, я обнимаю вашего выдающегося секретаря (Холла). Доброго ему здоровья. Он истинно стойкий руководитель вашей героической партий. Отпразднуйте этот день. Садитесь с нами. Вы для нас – желанный гость. (Цитаты из речи Хрущева взяты из отчета, который Джек представил Холлу.)
Пока Пономарев неотлучно сопровождал Бен Беллу, Джек общался с Мостовцом и его помощниками, Алексеем Гречухиным и Олегом Коржановым. По его просьбе ему предоставили пишущую машинку с латинским шрифтом, чтобы он мог писать домой своим товарищам. Используя простой словесный код он отправил письмо некой Вивиан – это был почтовый ящик ФБР в Нью-Йорке. Расшифрованное письмо гласило:
«Мостовец и Гречухин больше меня хотят, чтобы я поехал на Кубу. Складывается впечатление, что даже мои ангелы-хранители вынуждены дожидаться за дверью, пока Кастро любуется собой в зеркало перед выходом на сцену. С китайцами дела обстоят хуже, чем можно представить, гораздо хуже».
* * *
Четвертого мая Джека пригласили на встречу с «нашим товарищем», офицером КГБ, осуществлявшим общее руководство операциями поддержки из Москвы. Отчасти по своей природной дерзости, отчасти по точно рассчитанным тактическим соображениям Джек относился к сотрудникам КГБ как к своим подчиненным. Он дал им понять, что работает на Хрущева, Суслова, Пономарева, Мостовца, а также на августейшего генерального секретаря американской компартии и ни на кого больше. Если что-то получалось не так, он не стеснялся громогласно обвинять КГБ в некомпетентности. Возможно, поэтому КГБ, вопреки своему собственному высокопрофессиональному мнению, порой предпочитал ублажать его или оставить в покое, что. и требовалось Джеку и ФБР.
Офицер из группы поддержки был похож на молодого Авраама Линкольна. На безупречном английском он обратился к Джеку по имени, не назвав себя. В ходе беседы он обнаружил исчерпывающее знание деталей операций в Нью-Йорке и несколько раз давал понять, что имеет полномочия непосредственно от Центрального Комитета.
– Послушайте, мистер Икс, если вам угодно так себя именовать. Дела с Политбюро и Центральным Комитетом я веду лично, – заявил Джек. – Если кто-то оттуда захочет мне что-то сказать, он сделает это с глазу на глаз. Поэтому давайте говорить конкретно. Для чего я сижу в этом гостиничном номере?
Словно демонстрируя Джеку некое величайшее технологическое чудо, офицер вынул контейнер с микропленкой, который уничтожал содержимое, если его неправильно открыть. Затем последовала лекция о достоинствах контейнера и его функциях.
– В прошлом году ваши люди уже показывали мне эту штуку, – прервал его Джек. – Я знаю, как она работает. Вы сказали, что передадите мне несколько контейнеров через тайник или при встрече. Это что, музейный экспонат, или вы все же хотите, чтобы я им пользовался? Если да, то отдайте его мне.
Офицер сообщил ему, что криптологи придумали новый код для связи «Морат», которому Джека вскоре обучат.
– Это хорошо, – кивнул Джек. – Тридцать лет назад, когда вы были мальчишкой, а я обучался в Москве ремеслу разведчика, я узнал, что коды следует менять почаще. Что же касается наших будущих уроков, вам придется спросить у людей из Международного отдела ЦК. Моим временем распоряжаются они.
Словно разыгрывая козырную карту, мистер Икс с гордостью заявил, что Советы решили передать Джеку по его возвращении в Нью-Йорк 300 000 долларов. Говорил он так, словно это были деньга из его собственного кармана, и явно ожидал благодарности.
