Ополчение двинулось к Твери; стали жечь и грабить. Это заставило Ярослава выйти из Торжка к Твери. Новгородцы, преданные ему, в числе сотни человек отправлены были в переднюю сторожу. Мстислав проведал об этом и послал против них своих новгородцев под начальством Яруна. Мстиславовы новгородцы рассеяли Ярославовых.
После того Мстислав отправил смоленского боярина Явольда со смольпянами и псковичами к Константину ростовскому и приказал опустошать край по Волге, а сам с новгородцами шел на санях по льду. На этом пути они сожгли городки Шесну и Дубну; псковичи и смольняне взяли городок Косиятин; все Поволжье страдало от огня. Константин ростовский послал к союзникам бояр и отряд ратников. Князь Константин кланяется вам и радуется вашему приходу; вот вам в помощь пятьсот мужей ратных, а ко мне пришлите моего шурина Всеволода", -— говорили посланные от своего князя. Новгородцы отправили к нему его шурина Всеволода и продолжали идти по Волге. Но скоро лед стал таять; они побросали сани, сели на лошадей и поехали к Переяславлю; разнесся слух, что Ярослав там. 9-го апреля у Городища, па реке Саре, пришли к ним ростовцы с князем Константином. Союзники отрядили псковичей к Ростову, а сами всем ополчением подошли к Переяславлю. Ярослава там не было. Взятый в плен под городом человек сказал, что Ярослав ушел к брату Юрию во Владимир, и там готовится большое ополчение.
В самом деле, вступление новгородечкого ополчения в Суздальскую Землю всех расшевелило, все на дыбы поставило. Вся сила Суздальской Земли вооружалась; из сел погнали земледельцев; кто конный, кто пеший, кто с оружием, кто с простой дубиной шли оборонять свой край. Пристали к ним муромцы и городчане; были между ними бродники, — сбродные шайки степей Восточной Руси, первообраз коза-ков; многочисленное ополчение стало на реке Гзе. "Сыны на отцов, отцы на детей, братья на братьев, рабы на господ поднялись!" — говорит летописец. Этими словами он намекает на то, что в ополчении суздальском были новоторжцы и даже новгородцы, а с ополчением Новгорода и его союзников ростовцы выступали под стягом князя Константина.
Мстислав с новгородцами и Володимир со псковичами стояли близ Юрьева, а Константин с ростовцами на реке Липице, когда завидели они полки суздальские, стоявшие на берегах реки Гзы. Мстислав послал к Юрию новгородского сотского, Лариона.
"Кланяемся тебе, — говорил он от лица Мстислава и Великого Новгорода, — С тобой нет нам обиды. Обидел нас Ярослав".
— Мы один брат с Ярославом, — отвечал Юрий. Посол обратился к Ярославу.
"Отпусти наших новгородских мужей и новоторжцев; отдай назад новгородския волости, что ты занял — Волок; возьми с нами мир и целуй нам крест, и не станем проливать крови".
— Не хочу мира, — отвечал Ярослав, — у меня есть мужи! далеко вы зашли, а вышли — как рыбы — на сухо!
Этот гордый тон показывал, что Ярослав считал заранее дело новгородцев проигранным в средине Суздальской Земли: Ярослав надеялся на ожесточение народа и готовность к отпору.
Мстислав послал еще раз посольство к Юрию.
"Князь Юрий! (была теперь такова посольская речь). Мы пришли не кровь проливать, а управиться между собою. Мы единое племя; дай старейшинство брату своему Константину и посади его во Владимире, а вам вся Суздальская Земля".
— Отвечай братьям моим, Мстиславу и Владимиру, — сказал Юрий, — если отец наш не управил нас с Константином, то как же вы хотите управить? Делайте то, за чем пришли; а брату
Константину так скажите: когда нас одолеешь, тогда вся земля тебе!
Князья суздальские учредили пир и имеете сонет. Некоторые из старых бояр смущались тем, что противники требуют действительно того, что, по понятиям, освященным старыми обычаями, считалось справедливым. Они говорили своим князьям:
"Лучше бы вам, господа, сотворить мир с братиею и положить старейшинство на Константине, а не уповать на силу; у вас много полков... а если правда будет за ними?
Другие, младоумные, — как называет их летописец, — были не такого мнения; между ними отличался один, по имени Андрей Станиславович; он говорил:
— Не бывало никогда того ни при наших прадедах, ни при дедах, ни при отцах, чтоб кто-нибудь вошел в Суздальскую Землю со ратыо и вышел из нея цел!
Последний совет понравился больше. В войске Юрия развевалось семнадцать, у Ярослава — тринадцать стягов; у первого гремело сорок труб и сорок бубен; у другого шестьдесят тех и других: это придавало и охоты, и надежды; суздальцы показывали негодование и жажду мести.
— Седлами закидаем новгородцев! — кричали они.
Князья говорили им такую ободрительную речь:
"Вот примем товар в руки. Вам будут и брони, и кони, и платья, а человека живого кто возьмет, тот сам будет убит! Всех бейте — никому пощады не давайте! Хоть и золотое оплечье на ком увидишь, убей; не оставим живого никого! А кто из полку убежит, и того, кого мы поймаем, вешать или распинать!"
Они послали в стан противников, вызывали на бой и указывали для этого место у Липиц. Война эта имела вид судебного поединка, где спорные стороны поверяли решение своего дела суду Божию; сходились на бой на определенное заранее место и в уставленное время, а до боя не боялись ни засады, ни нападения. Союзники получили вызов вечером и дали знать тотчас Константину и ростовцам. Союзники опасались, как кажется, чтобы Константин не покинул некстати общего дела; с обеих сторон еще раз утвердили союз крестным целованием.
Пошли к Липице уже ночью. Суздальские полки также потянулись в поход. Всю ночь неприязненные войска шли так близко друг от друга, что суздальцы могли слышать, как их противники играли на трубах, били в бубны и кричали. На суз-дальцез, — если верить летописи, — напал переполох, когда вместе с трубной игрой раздался дружный крик их неприятелей. Князья хотели было бежать и за малым остановились.
Новгородцы и союзники дошли до Липицы. Стало рассветать. Врагов, сделавших вызов, там не было; а им бы первым, как вызвавшим, следовало стать на месте боя. Вместо того, чтобы остановиться на поле, которое сами выбрали и указали противникам, суздальць! перешли лес и стали по другой его стороне. Новгородцы и их союзники должны были в свою очередь пройти через лес, и очутились на горе, называемой Юрьевой; внизу, а крутом овраге, среди зарослей протекал ручей по имени Тунег, а на другой стороне оврага была гора, называемая Авдова: там стояло суздальское ополчение. Внизу суздальцы успели уже набить кольев и заплести плетень.
Враждебные полчища созерцали друг друга при утреннем весеннем солнце. Битва не начиналась. В обоих войсках играли на трубах: заохочивали ратников к предстоявшей борьбе. Мстислав сохранял вид, что вышел на брань только по крайней необходимости; что упрямство суздальских князей всему виной, а не драчливость его; еще третий раз отправил он к соперникам посольство; и говорило оно такие речи:
Дайте мир; а не дадите мира, то сойдите отсюда, — место здесь не для битвы: вы сами звали на Липицы; там ровное поле; зачем же сами стали не там? Либо вы отступите подалее — на ровное место, и мы к вам перейдем, либо мы отступим на Липицы, а вы к нам придете!"
Юрий с гордостью отвечал: — "Мира не принимаю; вы прошли через нашу землю, -— так разве не перейдете через эту заросль? Ступайте, ступайте через болота и через дебри: свиньям обычно ходить по дебрям и корням, и в грязях валяться!"
После такого ответа Мстислав вызвал охотников — удалую молодежь, и пустил открывать битву. Молодцы спустились в овраг; с противоположной горы также соскочили в овраг суздальские молодцы; началась схватка. Бились очень усердно, — говорит современник, — к тому же тогда сделалось очень холодно. Так день прошел. Войско Мстислава досадовало, что враги уклоняются от боя.
"Пойдемте, — стали говорить тогда в стане, — пойдемте к Владимиру: враги услышат, так поневоле пойдут на бой!"
Так и решили. Рано утром на другой день войска стали сниматься. Суздальцы заметили в неприятельском стане суету и закричали: "Они бегут! бегут!" Толпы суздальцев стали сходить с горы, думая ударить новгородцам и их союзникам в тыл.
Тут ростовский князь сказал Мстиславу: Когда мы пойдем мимо них, они нас в тыл возьмут; а люди мои не дерзки на бой: разойдутся в города!
В самом деле, тогда только что прибыл из Ростова Владимир псковской и извещал, что ростовцы как увидели, что их город оставлен без ратных людей, то стали беспокоиться, чтоб неприятели не напали на них и не сожгли города. Ростовцы в отряде князя Константина роптали. Отадляться от Ростова, не одержавши победы, казалось опасно. Тогда Мстислав, выехав с князьями перед войско, громко кричал:
"Братья! гора нам не может помочь; гора и не победит нас. Воззрите на силу честнаго креста и на правду! пойдемте к ним!"
Одушевленные его словами, союзные князья поскакали по своим полкам, и устанавливали ратных в боевой порядок. Суздальцы увидели, что противники их остановились, и сами стали устанавливаться.
