«Чтобы настало торжество Закона в вечности, надобно учредить хорошие законы на каждый день», — писал В. Кочубей. Создание и утверждение таких законов стало делом жизни самого выдающегося государственного деятеля эпохи — Михаила Михайловича Сперанского.
Михаил Михайлович прожил очень долгую жизнь, успел послужить трем императорам: Павлу I, Александру I и Николаю I. Но, конечно, звездный час его пришелся на царствование Александра, который относился к Сперанскому как к соратнику, первому советнику, конфиденту. Они проводили вместе очень много времени. Никакой фаворит при Екатерине не пользовался столь огромным, всеобъемлющим влиянием на царствующую особу, как Сперанский на Александра.
Жизненный путь Михаила Сперанского являл собой воплощение масонских идеалов: он был человеком, который сделал себя сам. Михаил Михайлович родился в семье сельского дьячка, у которого не было даже фамилии, а только прозвище. Фамилию «Сперанский» придумал его покровитель протоиерей Андрей Самборский (spero на латинском означает «надеюсь»). Будущий духовник Александра I и его брата Константина протоиерей Самборский увидел в болезненном и слабом от природы сыне дьячка невероятную тягу к знаниям и острый ум. Позднее он устроил мальчика в Суздальскую, а потом и в Петербургскую главную семинарию, которая при Павле была преобразована в Духовную академию. Разумеется, Михаил везде был лучшим учеником. Отлично окончив курс, он остался преподавателем академии; сначала он преподавал свой любимый предмет — математику, потом красноречие, философию, французский язык и т. д. Все эти разнообразные предметы Сперанский преподавал с большим успехом. Впрочем, Михаил Сперанский так и не стал священнослужителем. Жажда знаний заставила его перейти на гражданскую службу. Он думал ехать за границу и продолжить образование в немецких университетах, как он сам говорил, следуя примеру Ломоносова (вот кому он собирался подражать!). Он устроился секретарем в канцелярию генерал-прокурора князя Алексея Борисовича Куракина — видного масона и убежденного мартиниста. Так в 1797 году 25-летний «магистр богословия преобразился в титулярного советника». Куракин не мог не оценить выдающиеся способности своего секретаря и в качестве знака особого покровительства давал ему читать сочинения Сен-Мартена и других популярных в то время масонских авторов. Впоследствии он же рекомендовал Сперанского в ложу «Петр к добродетели».
Молодой Сперанский разительно отличался от тогдашнего русского чиновничества. Выдающийся русский историк В.О. Ключевский писал о нем так: «Сперанский принес в русскую неопрятную канцелярию XVIII в. необыкновенно выправленный ум, способный бесконечно работать, и отличное умение говорить и писать. По всему этому, разумеется, он был настоящей находкой для канцелярского мира. Этим подготовилась его необыкновенно быстрая служебная карьера. Уже при Павле он получил известность в петербургском чиновном мире. По воцарении Александра он был переведен в новообразованный Непременный совет, где в звании статс-секретаря ему поручено было управлять экспедицией гражданских и духовных дел. Когда образованы были министерства, министр внутренних дел граф Кочубей переманил его в свою канцелярию с оставлением в прежней должности статс-секретаря при Государственном совете».
Между тем чиновничья карьера Сперанского складывалась блестяще. Все важнейшие проекты законов, изданных с 1802 года, были отредактированы Сперанским как управляющим департаментом министерства внутренних дел. В 1806 году Сперанский впервые был командирован с докладом к императору. Александр, уже знавший ловкого и расторопного статс-секретаря, был изумлен искусством, с каким был составлен и прочитан доклад. С тех пор они сблизились. Отправляясь на встречу с Наполеоном в Эрфурт в 1808 году, император взял с собой Сперанского для докладов по гражданским делам. В Эрфурте Михаил Михайлович, отлично владевший французским языком, сблизился с представителями французской администрации, присмотрелся к ним и многому от них научился. Сперанский был представлен самому Наполеону, который в знак приязни подарил ему усыпанную бриллиантами табакерку со своим портретом. Она потом сыграет в жизни Михаила Михайловича роковую роль…
Рассказывают, что однажды на балу французский император попросил у Александра «уступить» ему Сперанского в обмен на какое-нибудь герцогство или королевство. Это скорее всего исторический анекдот. А вот факт: Александр там же спросил Сперанского, как ему нравятся чужие края в сравнении с Отечеством. «Мне кажется, — ответил Сперанский, — здесь установления, а у нас люди лучше». «Воротившись домой, — заметил царь, — мы с тобой много об этом говорить будем». Очень характерный для Сперанского ход мысли: установления кажутся ему самым главным.
По возвращении в Россию Сперанский был назначен товарищем (заместителем) министра юстиции и вместе с императором начал работать над общим планом государственных реформ. Этот план отличался особенностями, тесно связанными с характером и складом ума его составителя. Александра подкупило обаяние блестящего ума Сперанского, «ума твердого и прозрачно-ясного, как лед, но и холодного, как лед же» (Л. Толстой).
Приведем еще одну цитату из «Войны и мира»: «Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла прийти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя все-таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли все то, что я думаю, и все то, во что я верю».
О невероятном уме Сперанского еще при его жизни ходили легенды. Известный деятель Александровской эпохи, «преданный без лести» Александр Аракчеев потом говорил: «Если бы мне треть ума Сперанского, я стал бы великим человеком». Громадный государственный ум не принес, однако, Михаилу Михайловичу ни счастья, ни признания. Он мог бы с полным основанием повторить слова средневекового философа Абеляра: «Логика разлучила меня с миром». Воистину горе от ума…
Сперанского редко понимали окружающие. Его почитали, им восхищались, но у него не было искренних друзей. Причиной тому был сам склад его ума. Мышление его сформировалось в упорной работе над отвлеченными понятиями, он привык с пренебрежением относиться к простым житейским явлениям. Это был один из тех сильных, но «перенапряженных» умов, которые, без устали все анализируя и абстрагируя, кончают тем, что перестают понимать конкретное. Он был способен к удивительно правильным политическим построениям, но ему плохо давалось понимание действительности. «Приступив к составлению общего плана государственных реформ, он взглянул на наше Отечество как на большую грифельную доску, на которой можно чертить какие угодно математически правильные государственные построения. Он и начертил такой план, отличающийся удивительной стройностью, последовательностью в проведении принятых начал. Но, когда пришлось осуществлять этот план, ни государь, ни министр никак не могли подогнать его к уровню действительных потребностей и наличных средств России», — писал В.О. Ключевский. План составлялся с необычайной быстротой: он был начат в конце 1808 года и в начале октября 1809 уже лежал на столе императора вполне готовый. Нечего и говорить, что этот план не мог быть осуществлен в полном объеме, по выражению Н.М. Карамзина, «…не быв нисколько рассчитан на наличные политические средства страны». Это была политическая мечта, одна из блестящих утопий, время от времени озаряющих небосклон российской политики.
После того как план был принят, Сперанский был назначен государственным секретарем и больше двух лет (с осени 1809 до весны 1812 года) являлся, по определению французского философа и историка Жозефа де Местра, «первым и единственным министром империи». Получив задание царя составить проект преобразований «того, что целесообразно преобразовать», Сперанский уже к концу 1809 года подготовил знаменитое «Введение к уложению государственных законов», т. е. план преобразования Российской империи из цитадели феодального бесправия в правовое буржуазное государство. Это был замысел грандиозной реформы. Вот основные ее положения.
Россия — на грани революции. Если оставить в ней все как есть, революция неизбежна, ибо история не знает примера, «чтобы народ просвещенный и коммерческий мог долго в рабстве оставаться». Однако революцию еще не поздно предотвратить, сохраняя и самодержавие, и даже крепостное право. Надо лишь придать самодержавию видимость конституционной монархии, «облечь» его (не ограничить, а именно облечь) конституцией, крепостное же право отменить — постепенно и поэтапно.
По «конституции» Сперанского все население страны разделялось на три сословия: дворянство, «среднее состояние» (купцы, мещане, государственные крестьяне) и «народ рабочий» (помещичьи крестьяне, мастеровые, прислуга). Политические права должны были получить два первых сословия, а людям из «народа рабочего» предоставлялась (в перспективе) возможность перейти в «среднее состояние» и стать политически правомочными, когда они обретут недвижимость.
