Как считают исследователи, в эпоху «Русской Правды» не все смерды являлись крепостными, большая часть их, очевидно, оставалась людьми юридически свободными, не попавшими в зависимость от феодалов. В XI–XII вв. процесс закрепощения смердов был еще далек от своего завершения, он продолжался и позже, на протяжении ряда столетий.
Кроме собственно смердов, «Русская Правда» знает и другие разряды несвободного, феодально-зависимого или закрепощенного населения. Это закупы, рядовичи, изгои, задушные люди. К сожалению, мы далеко не все знаем об этих группах людей, их правовое положение не всегда поддается точному определению. Однако ясно одно: все они находились в зависимости от
землевладельцев светских или духовных, причем зависимость их была феодально-крепостнической, а не какой-либо иной.
Возьмем, к примеру, закупов. Как известно, вопрос о закупах является одним из труднейших в социально-экономической истории древней Руси. Трудность его обусловливается тем, что почти единственным источником, в котором говорится о закупах, являются несколько статей «Русской Правды». Но и они касаются лишь отдельных казусов из судебной практики и не дают сколько-нибудь полного определения общественного положения этой группы населения.
Не касаясь различных точек зрения, высказанных в исторической литературе по вопросу о происхождении и сущности закупничества, остановимся кратко на том, что нам представляется относительно доказанным и признанным в науке. Итак, закупы – это в большинстве случаев обедневшие или вовсе разорившиеся смерды. Экономическая нужда заставляла их обращаться к соседу-феодалу за подмогой, которая могла выражаться в определенном участке земли, деньгах, хлебе, живом и мертвом сельскохозяйственном инвентаре. До возвращения полученной ссуды закуп обязан был выполнять на господина самую разнообразную работу. Но закуп не просто продавал свою рабочую силу феодалу, как, допустим, рабочий капиталисту. Посредством «долга», через особого рода договор он попадал к нему в личную, крепостническую зависимость. Причем раз попав в капкан феодала, закуп едва ли мог когда-либо из него вырваться. Закуп являлся таким человеком, с личностью которого можно было не считаться. Закуп не мог уйти от феодала, пока не уплачивал долг и не ликвидировал вообще всех своих обязательств. В случае бегства он превращался в раба. Феодал имел право подвергнуть закупа телесному наказанию и не отвечать за это перед законом. Хотя закон и оговаривал, что наказание должно применяться только «за дело» и запрещал бить закупа «без вины» с его стороны, однако эта оговорка мало облегчала положение закупа. За кражу, совершенную закупом, отвечал его господин, но сам закуп в таком случае, как и в случае побега, становился полным холопом. Даже на суде показания закупа в качестве свидетеля принимались лишь в малых тяжбах и только тогда, когда не было свидетелей вполне свободных[131]. Все это ставило закупа в бесправное положение, превращало его в собственность феодала.
Очевидно, в подобной зависимости от феодалов находились и другие группы несвободных людей, перечисленные в «Русской Правде». Разумеется, степень этой зависимости или несвободы, как уже говорилось, могла варьироваться в различных пределах, но сущность ее оставалась одна – это была зависимость феодально-крепостническая.
Таким образом, «Русская Правда» явилась важным звеном в становлении крепостного права, хотя термин этот в ней и не упоминается. Она была направлена, на защиту интересов феодалов-землевладельцев против враждебных им общественных низов и прежде всего против смердов-крестьян. «Русская Правда» не только законодательно оформила давно сложившиеся социальные отношения, закрепив господство одного класса над другим. Она вместе с тем создала необходимую юридическую базу для дальнейшего наступления землевладельцев-феодалов на личность, труд и имущество непосредственных производителей.
2. Крепостное право на Руси в период феодальной раздробленностиК исходу XI в. единая Киевская Русь стала фактически неуправляемой и как первичная форма организации государственной власти господствующего класса феодалов изжила себя. На ее территории исподволь склады вались отдельные княжества со своими местными центрами, особенностями внутренней экономической жизни и политического устройства. Страшный натиск половцев на некоторое время задержал этот процесс. Но после смерти Владимира Мономаха и его сына Мстислава центробежные силы окончательно взяли верх. На Руси начался период феодальной раздробленности. Академик Б.А. Рыбаков в книге «Первые века русской истории» писал: «В 1132 г. Киевская Русь как бы внезапно распалась на полтора десятка княжеств, по территории примерно равнявшихся западноевропейским королевствам. Однако эта внезапность лишь кажущаяся – на самом деле процесс кристаллизации самостоятельных княжеств (или, как мы говорим, процесс феодальной раздробленности) подготавливался уже давно всем ходом исторического развития…»[132].
Наступление феодальной раздробленности было закономерным следствием дальнейшего развития производительных сил и феодальных производственных отношений. В конце XI – начале ХII вв. феодальный базис на Руси достиг такой степени зрелости, что пришел в несоответствие с существовавшей структурой государственного организма. Для устранения возникшего противоречия надо было прежде всего уменьшить масштабы объединения, приблизить верховную власть к земельным владениям феодалов на местах. Эта задача была решена в процессе распада Киевской Руси на ряд самостоятельных княжеств. Как отмечалось в приведенной выше выдержке из книги Б. А. Рыбакова, таких княжеств в XII в. образовалось полтора десятка. Территориально они в основном совпадали с местами, расселения древних восточнославянских племенных союзов, которые были устойчивой общностью людей, складывавшейся веками. В связи с этим прекратились частые перемещения князей из одного княжества в другое, появились постоянные княжеские династии и полная управляемость отдельных княжеств, что в целом благоприятно влияло на развитие их экономики и культуры.
Будучи закономерным следствием и в то же время показателем роста производительных сил, феодальная раздробленность на определенном этапе превратилась в их тормоз. Дело в том, что образовавшиеся в XII в. самостоятельные, вполне жизнеспособные княжества
стали затем дробиться на множество более мелких феодальных владений. По подсчетам Б.А. Рыбакова, в XIII в. их насчитывалось уже 50, а в середине XIV столетия – 250. В большинстве своем это были весьма неустойчивые государственные образования. Воздвигнутые между ними политические границы и всякого рода таможенные рогатки обусловили подрыв установившихся ранее экономических, связей, способствовали появлению языковой и культурной разобщенности, вызвали распыление тех военных сил, которыми в свое время располагали киевские князья. Но самым страшным бедствием феодальной раздробленности, ее постоянным спутником были бесконечные межкняжеские столкновения и войны, сопровождавшиеся полным опустошением целых областей и массовым разорением непосредственных производителей – крестьян и городского населения. Все это привело к ослаблению обороноспособности Русской земли, сделало ее уязвимой для внешних врагов.
Период феодальной раздробленности наполнен не только большими драматическими событиями в политической жизни страны, но и важными переменами в исторических судьбах ее непосредственных производителей, в их экономическом и правовом положении.
Эволюция общественных отношений в период феодальной раздробленности заключалась в увеличении категории зависимого частновладельческого крестьянства за счет сокращения количества крестьян, живших на государственных или «черных» землях. Это было связано с бурным ростом крупного феодального землевладения, слагавшегося как путем открытых захватов крестьянских участков, так и захватов, облеченных в форму заимок, прикупов, княжеских пожаловании и т. д. По меткому выражению С. В. Юшкова, «феодальное право – кулачное право»[133]. Оно имело в своей основе прямой грабеж феодалами общинной земли и насильственное подчинение себе живших на ней крестьян. В рассматриваемое нами время в руках князей и бояр сосредоточились огромные площади земли, ранее принадлежавшей крестьянским общинам и формально считавшейся собственностью государства. Наряду с этим непрерывно расширялось землевладение духовенства – митрополитов, епископов, монастырей[134].
Поддерживаемые государственной властью, используя свою экономическую мощь и силу религиозного воздействия на темные, забитые массы людей, духовные феодалы, в частности монастыри шаг за шагом внедрялись в крестьянские волостные миры, постепенно присваивали их земли и превращали окрестное население в крепостную рабочую силу. В ненасытной погоне за новыми и новыми приобретениями они не гнушались никакими средствами: пускали в ход обман и вероломство, применяли открытый грабеж и прямое насилие.
