греческом языке неизвестным автором около 200 г. «Ведь христиане, – пишет он, – ни местом жительства, ни языком, ни обычаями не отличаются от прочих людей, поскольку не обитают в отдельных городах, не пользуются никаким отличным от других наречием и не ведут особого образа жизни… Но христиане, населяя города эллинские и варварские, кому как довелось, и следуя обычаям соотечественников в одежде, пище и остальном быту, показывают при этом удивительное и, по общему мнению, необъяснимое устроение своей внутренней жизни: живут на родине, но как иноземцы; участвуют во всем, как граждане, и все терпят, как пришельцы; всякая чужбина им – родина, и всякая родина – чужбина; они женятся, как и все, и детей рожают, но, родив, не бросают… Бранят их, а они благословляют; издеваются над ними, а они почтительны; творят они добро и, как злодеи, казнимы; но радуются они казни, как новой жизни… Короче говоря, что в теле душа, то в мире христиане».
Ко времени легализации новой религии – к началу IV столетия – христианство уже достаточно распространилось во всех слоях общества. Но не стоит все же преувеличивать число его последователей. Судя ко всему, ко времени императора Константина в восточной части империи (будущей Византии) лишь 15 % населения были христианами, а в западной, которая отличалась куда более аграрным характером, и того меньше.
Легализация христианства в Римской империи, а затем и начало превращения его в господствующую религию связано с именем императора Константина. В византийской традиции он будет назван Константином Великим, в первую очередь за два дела: основание Константинополя и легализацию христианства. Однако, прежде чем говорить о Константине, необходимо сказать о его недавнем предшественнике – императоре Диоклетиане, при котором имели место последние к римской истории массовые гонения на христиан.
Император Диоклетиан (284–304) знаменит тем, что ему удалось вывести империю из кризиса, в котором она пребывала фактически весь III в. Значительная часть его деятельности была связана с административным переустройством государства: неэффективность старой системы с одним центром управления гигантским государством уже была очевидна, но при этом разделение страны также не входило в планы императора. В результате Диоклетиан изобрел систему, названную тетрархией («четверовластие»). В каком-то смысле в ней был сокрыт план дальнейшего разделения единой империи на две – Западную и Восточную. Согласно тетрархии было два императора (августа) – главный в Риме и второй – в восточных провинциях (на Балканах). У каждого из них был соправитель (кесарь), который через определенный срок заступал место императора, а тот уходил от дел. Таким образом должно было сохраняться единство государства и правящей элиты, но при этом вводились два (по сути дела, четыре) центра управления и обязательная «ротация кадров». В чистом виде эта система не пережила самого Диоклетиана, однако заложенный в ней принцип разделения страны на Запад и Восток имел большую будущность. Впрочем, Диоклетиан действительно ушел от дел в положенный по его системе срок, а место занял его соправитель – Галерий. Император закончил свою жизнь в поместье в Иллирии (современная Хорватия, близ Дубровника), где последние годы занимался выращиванием капусты.
Поскольку Диоклетиану был свойственен масштабный и системный подход к государственной деятельности, то гонение, разразившееся в последние два года его правления, имело общегосударственный характер. Историки спорят, почему именно в конце своего правления Диоклетиан стал гнать новую религию, тогда как почти двадцать лет он не смущался присутствием христиан, которые существовали почти без всякого страха, так как с начала III столетия столь массовых гонений в Римской империи не происходило. Возможно, сказалось влияние его соправителя Галерия, но вероятно, что это могло быть запланировано заранее как мера по восстановлению законности (христианство – религия запрещенная) и религиозного единства подданных. Акция была начата с разрушения храма в Никомидии – резиденции императора. На следующий день был издан эдикт, подписанный обоими августами и кесарем Галерием, о повсеместном разрушении храмов, изъятии христианских книг и лишении упорствующих в своей вере гражданских прав. Позже был издан указ о заключении в тюрьмы всех членов клира и применении пыток. Еще ни одно римское гонение не отличалось такой последовательностью и жестокостью. «Nomen christianorum deleto – да погибнет имя христиан» – это стало девизом гонений Диоклетиана.
В 305 г. Диоклетиан и второй август Максимиан ушли от дел, однако политика преследований христиан была продолжена до 311 г., и в первую очередь в этом усердствовал Галерий, бывший соправитель Диоклетиана. Удивительно, что с именем этого же человека связан и первый этап легализации христианства. Судя по всему, Галерий не был убежденным язычником, но считал себя прагматиком. В течение многих лет он старался искоренить «имя христиан», но к 311 г. понял, что время единства римской языческой религии прошло. К этому времени Галерий был уже очень болен, и возможно, что он воспринимал свой недуг как месть со стороны «христианского Бога». В 311 г. был издан так называемый эдикт Галерия, который позволял отпавшим во время гонений христианам вновь вернуться к своей религии и исповедовать ее открыто при условии гражданской лояльности. По сути дела, это было придание христианству статуса разрешенной религии. Сам император отнюдь не стал его адептом, но он понял, что времена изменились, а кровавые гонения ни к чему не привели.
Но все же подлинным поворотным моментом стал Миланский эдикт, изданный Константином в 313 г. Поскольку имя Константина стояло и под эдиктом Галерия, то некоторые ученые приписывают именно ему прекращение гонений. В 312 г. Константин боролся за власть с Максенцием. Вопреки всем ожиданиям он смог взять Рим с меньшими силами, нежели те, что были в укрепленном городе у его конкурента. По преданию, Константин перед решающим сражением увидел на небе знак креста с надписью «Сим побеждай». Константин велел войнам начертать его на щитах и одержал победу. Как бы ни относиться к этому рассказу, в войске Константина в самом деле должно было быть много христиан, в отношении которых он проявлял полную веротерпимость. Миланский эдикт 313 г., окончательно позволивший христианам «выйти из подполья», был своего рода благодарностью императора христианам за помощь в одержанной победе. «Итак, мы постановили, руководствуясь здравым и правильным рассуждением, – гласит эдикт 313 г., – принять такое решение, чтобы вообще никого не лишать свободы следовать и держаться соблюдаемой у христиан веры, и чтобы каждому дана была свобода следовать той религии, какую сам считает наилучшею для себя, дабы верховное Божество, почитаемое нами по свободному убеждению, могло проявлять во всем обычную милость и благоволение к нам». При этом христианским
