Царь Посейдон земледержец, могучий, лазурнокудрявый,
Если я сын твой и ты мне отец, то не дай, чтоб достигнул
В землю свою Одиссей, городов разрушитель, Лаэртов
Сын, обладатель Итаки, меня ослепивший. Когда же
Воля судьбы, чтоб увидел родных мой губитель, чтоб в дом свой
Царский достигнул, чтоб в милую землю отцов возвратился,
Дай, чтоб по многих напастях, утратив сопутников, поздно
Прибыл туда на чужом корабле он и встретил там горе.
Посейдон услышал обращение своего сына, и отныне бог морей перестал покровительствовать Одиссею. Теперь впереди Одиссея ожидали страшные испытания. Ну, а нет ли во всей этой сказке исторического подтекста?
Безусловно, есть! Один из вариантов воспроизведения имени циклопов в Средиземноморье было «сикелы». Так египтяне называли одно из племен, входивших в группу «народов моря». Ранее мы уже отмечали, что по их имени получили свое название Кикладские острова. Но точно так же к созвучной основе циклопы-сикелы восходит и название острова Сицилия. С точки зрения соотнесения географических названий с именем народа циклопов на роль острова Полифема могут с равной вероятностью претендовать как Кикладские острова, так и Сицилия. Но выбор следует сделать, наверное, в пользу последней, так как этот остров находится все-таки ближе к побережью Африки (страны лотофагов). Именно вариант с Сицилией выбирает и большинство комментаторов гомеровской поэмы. Мы подчеркнем, однако, что твердые аргументы в пользу одного из двух выборов отсутствуют. Но это в данном случае и не очень существенно. Основной вывод, который мы должны сделать, анализируя эту часть путешествия Одиссея, заключается в том, что Одиссей вступил в военный конфликт с одним из «народов моря».
Пункт IV. Остров Эола
Остров Эолия был местом обиталища повелителя ветров Эола, друга блаженных богов, сына Гиппота. Остров был окружен медной стеной, берега же его поднимались гладким утесом. Эол жил здесь вместе со своей супругой Амфифеей, с шестью сыновьями и шестью дочерями. Целый день семья под звуки флейт пировала за столом, уставленным яствами. Прибыв в город Эола, Одиссей вступил в его прекрасный дворец. Целый месяц радушно угощал старец своих гостей и с жадностью слушал повесть о Трое, о битвах ахейцев и их непростом возвращении к родному дому. Все по порядку рассказал ему мудрый сын Лаэрта. Напоследок же, когда Одиссей, готовясь в дальнейший путь, обратился к Эолу с просьбой отпустить его и дать надежных провожатых, старец дал ему сшитый из кожи девятигодовалого быка мех с заключенными в нем буреносными ветрами (по воле Зевса был он господином ветров и мог возбуждать или обуздывать по своему желанию). Зефиру же (западному ветру) он повелел провожать корабли Одиссея попутным дыханием. Девять дней и столько же ночей плыли они по гладкому морю. На десятые сутки показался берег отчизны, уже можно было разглядеть на нем сторожевые огни. Все это время Одиссей правил кормилом, никому не желал он доверить его, чтобы скорее достигнуть родины. Но, утомившись, крепко заснул.
Той порой спутники его, полагая, что Эол одарил Одиссея серебром и золотом, так рассуждали меж собой:
Боги! Как всюду его одного уважают и любят
Люди, какую бы землю и чье бы жилище ни вздумал
Он посетить. Уж и в Трое он много сокровищ от разных
Собрал добыч; мы одно претерпели, один совершили
Путь с ним — а в дом свой должны возвратиться с пустыми руками.
Так и Эол; лишь ему одному он богатый подарок
Сделал; посмотрим же, что им так плотно завязано в этом
Мехе: уж верно найдем серебра там и золота много.
Но как только развязан был мех, шумно вырвались ветры на волю. Подняв бурю, умчали они корабли Одиссея в открытое море. Громкие крики обманувшихся товарищей разбудили Одиссея, и не знал он в отчаянии, что делать, броситься ли в море или оставаться среди спутников. Одиссей покорился судьбе и сидел на палубе, в то время как бурные волны быстро мчали его корабль прямиком назад, к острову уважившего путешественников Эола.
Снова пошел Одиссей ко дворцу повелителя ветров, но теперь с гневом встретил его старец. И холодным душем для грека стали его слова:
Прочь! Ненавистный блаженным богам и для нас ненавистен.
Эол наяву убедился, что боги перестали поддерживать Одиссея. После этого никакого разговора о помощи путешественникам уже быть не могло.
В исторической проекции эпизод с Эолом следует, видимо, интерпретировать так, что Одиссей утратил поддержку своих прежних друзей, царей других греческих царств, которые (например, Менелай!) не пошли на военный конфликт с «народами моря». Конкретная географическая локализация острова Эола весьма неоднозначна, но, скорей всего, он находился где-то поблизости от Сицилии.
Пункт V. Лестригоны
В великом сокрушении сердца отплыли Одиссей и его спутники от Эолова острова. Не надеясь на счастливый конец пути, утратили они бодрость духа. После шестисуточного плавания корабль Одиссея прибыл, однако, в страну лестригонов. Там путники обнаружили прекрасную гавань, но, как ни прекрасна была она, Одиссей не решился войти в нее. Он поместил свой корабль в отдалении от других, около устья залива, и привязал его канатом под одним из утесов. Потом он взобрался на утес и оттуда послал двух своих товарищей (третьим был глашатай) узнать, что за люди живут в этой стране. По гладкой проезжей дороге, по которой доставлялись в город дрова с окружающих гор, скоро подошли они к ключу Артакии, где набирали воду все жившие в близлежащем городе Ламосе. У ключа встретилась им дева исполинского роста, дочь царя Антифата. Она указала им дом своего отца. Вступив в великолепные царские палаты, встретили они супругу владыки ростом с высокую гору — и ужаснулись. Царица тотчас же послала за мужем. Войдя в дом, тот не стал терять время на расспросы гостей, а сразу же схватил и съел одного из них. Увидя это, остальные бросились назад к своим судам.
В то же время Антифат начал страшно кричать и встревожил весь город. На его крик отовсюду сбежались лестригоны и под началом царя устремились к берегу. С крутых утесов они стали бросать огромные камни. На судах поднялась тревога, ужасный крик убиваемых, треск от крушения снастей. Тут несчастных спутников Одиссея, как рыб, нанизали они на копья и унесли всех в город на съеденье. В то время как его товарищи гибли в неравном бою, Одиссей взял острый нож и, отсекши крепкий канат, которым он был привязан к утесу, повелел своим спутникам как можно крепче налечь на весла, чтобы избегнуть верной гибели. Так спасся царь Итаки с одним кораблем, другие же все безвозвратно погибли.
Но что это за народность лестригонов? Уже для древних историков это было загадкой. В частности, Фукидид сообщает: «По преданию, древнейшими обитателями Сицилии были жившие в одной ее части киклопы и лестригоны. Кто они были родом, откуда прибыли и куда потом ушли, я ничего не могу сообщить». В отличие от Фукидида мы знаем предысторию племени циклопов — они были потомками ариев и пришли в Южную Европу с территории Русской равнины в IV–III тыс. до н. э. Что же касается лестригонов, то в переводе с греческого их имя означает «прирожденные грабители». Так, по-видимому, называли базировавшихся на Сицилии пиратов. Упоминание их Фукидидом наряду с циклопами связано, наверное, с тем, что последние вели оседлый образ жизни, были прекрасными земледельцами и животноводами, вспомним Полифема!
У Гомера лестригоны внешне очень похожи на циклопов. На основании этого можно высказать предположение, что Одиссей столкнулся с группой пиратов-сикелов, базировавшихся, как и гомеровские циклопы, опять-таки где-то поблизости от Сицилии. Но если лестригонов все-таки нельзя однозначно связывать с народом сикелов, что, в общем-то, следует из текста Фукидида, то их враждебность по отношению к великому греку в ситуации того времени говорила о поддержке ими той политики, которую диктовали сикелы (или, шире, «народы моря» в Средиземноморье).
Пункт VI. Цирцея
После столь гибельного для ахейцев столкновения с лестригонами в великом сокрушении Одиссей и его товарищи поплыли далее по широкому морю и достигли лесистого острова Эи. Издавна обитала там сладкоречивая нимфа, прекрасная светлокудрая дева Цирцея, дочь Гелиоса. Выйдя на берег, они оставались на нем два дня и две ночи в тяжкой печали. На третий день поднялся Одиссей и оттуда увидел вдали дым, поднимавшийся от жилища Цирцеи. Долго колебался Одиссей, хотел уже идти в ту сторону, откуда поднимался дым, но решил сначала посоветоваться с друзьями. Посовещавшись между собой, они договорились разделиться на два отряда, по двадцать два человека в каждом. Вождем одного был избран Эврилох, командиром другого стал сам Одиссей. Брошен был жребий, кому отправляться разведывать остров, и пал он на Эврилоха.
