В упрек артиллеристам следует поставить их слабое знакомство с общей тактикой и требованиями пехоты, слишком часто жаловавшейся на недостаточную поддержку, а то и неподдержку ее усилий артиллерией. Этим дефектам способствовала как архаическая организация (командиры артиллерийских бригад подчинялись не начальникам дивизий, а начальникам артиллерии корпуса), так и упомянутые тактические пробелы. В строю артиллерии не было офицеров Генерального штаба. Окончившие Николаевскую академию Генерального штаба пешие артиллеристы зачислялись по пехоте, конные — по кавалерии. Очень немногие из них получали затем артиллерийские бригады, в батареях же и в дивизионах не было таким образом офицеров с высшим тактическим образованием. Прибавим к этому старую неприязнь, которую артиллеристы питали к Генеральному штабу, неприязнь, еще усилившуюся после упразднения преимуществ ученого канта.
Роль инженерных войск в общем была незначительной. Полевой устав 1901 года, составленный при ближайшем участии М. И. Драгомирова и отводивший подобающую роль наступлению и частному почину, не успел привиться войскам. Многочисленные временные уставы и наставления 80-х и 90-х годов не давали командирам никакой руководящей идеи. При таком недостатке тактического обучения особенно важным являлся вопрос тактического воспитания. Офицерский же наш состав — до старших начальников включительно — был со школьной скамьи воспитан на примерах пассивной доблести защитников Севастополя и Шипки. В напряженной боевой обстановке эти вошедшие в плоть и кровь подсознательные рефлексы пересиливали поверхностно усвоенный устав. Откуда — всегдашний отказ от инициативы в критический момент боя, упущение золотых возможностей, безнадежное стоять до конца, обороняться до последнего патрона в тех случаях, когда надлежало схватить уже поколебленного врага за горло, смести все перед собою неистовым движением вперед.
* * *
Японцы были противником высокодоблестным. Традиция, воспитание, весь уклад жизни их народа были направлены к развитию пламенной любви к родине, готовности, не задумываясь, отдать свою жизнь для ее величия. Высокий уровень народного образования делал патриотизм осмысленным, а военное обучение легким. Система воинского воспитания была направлена к закаливанию воли, развитию энергии, культивированию широкой инициативы. Тут сказалось прусско-германское влияние.
Подобно России за два столетия до того, Япония заимствовала западную цивилизацию. Однако Мутсухито не повторил роковой ошибки Петра I. Он бережно отнесся к духовному лику своего народа, его самобытности, его древним обычаям и не насиловал его души слепым и варварским поклонением всему иностранному. Взяв от Европы цивилизацию, японцы сохранили свою культуру. Они ревниво отстояли свое японское естество, свою духовную цельность и не уродовали их на голландский, французский или немецкий образец. В этом отношении преобразователя Японии следует поставить выше полтавского победителя.
Японская армия, как мы видели, была воспитана на германских образцах, восприняв как хорошие стороны мужественных германских доктрин, так и отрицательные, в том числе — предвзятость. Японцы исходили из двух софизмов: невысокого качества русских войск (изучая предыдущие войны России через германские очки) и малочисленности их (нелепая предпосылка: Русская армия в семь раз сильнее, но на театре войны силы будут равны). За первый из них они поплатились кровавыми потерями — 225000 убитыми и ранеными, за второй едва не поплатились проигрышем войны. Все их выкладки оказались никуда негодными — в исчислении сил противника японский Генеральный штаб просчитался в начале войны вдвое, а затем и втрое. Вместо одной дивизии в месяц русские могли подвозить три. Превосходство в силах с первого дня войны и до последнего было на русской стороне и в конце войны стало двойным. Японцы не избежали бы разгрома, находись во главе русской армии вместо папаши Линевича полководец, достойный ее.
Японскую стратегию нельзя признать выдающейся. Она излишне осторожна и обнаруживает склонность уступать тактическим расчетам. Маршал Ойяма не сумел ни разу сосредоточить главные силы на главном направлении. В результате слабая армия Куроки вынуждена оставаться пассивной зрительницей отступления русских от Ляояна, не будучи в силах перехватить его. Совершенно так же полгода спустя замрет на подступах к Мукдену недостаточно сильная ударная армия генерала Ноги.
Из всех японских военачальников на первое место надо поставить Куроки, самое имя которого стало угнетать несчастного Куропаткина. Куроки порадовал Японию первой победой при Тюренчене, сыграл главную роль при Ляояне, а Киузанским своим прорывом решил генеральное сражение всей войны. Он обнаружил отличный стратегический глазомер.
Войска были превосходны, и от них можно было требовать сверхчеловеческих усилий. При Ляояне бригада Окасаки ринулась на два наших корпуса, зная, что подкреплений ждать неоткуда. О бригаде Намбу под Мукденом мы уже упоминали. В огневом аду Порт-Артура полки генерала Ноги сводились в роты, роты — в отделения, и уцелевшие кучки все с тем же энтузиазмом шли на верную смерть. Японские командиры считали вопросом чести справиться с врагом без помощи подкреплений, являя разительный контраст с иначе воспитанными русскими военачальниками, которые взывали о подкреплениях, не успев еще завязать боя.
Отношение японцев к русскому противнику часто можно назвать рыцарским. В официальных сообщениях японской Главной Квартиры неизменно встречаются фразы: тела убитых русских воинов погребены со всеми почестями, русские офицеры преданы земле с отданием особых почестей. Вспоминаются германцы, выставлявшие на поругание трупы раздетых догола преображенцев в Виленских боях 1915 года. Гамильтон был свидетелем искреннего восторга офицеров штаба Куроки при виде удачной хитрости одной из русских батарей (в ляоянских боях). Европейцы или американцы рассердились бы, — замечает он. Нет никого лучше нас в атаке, нет никого выше вас в обороне, — говорили японцы порт-артурцам. — Если бы мы соединились, то завоевали бы весь мир!
Благодаря плохому управлению победа не увенчала знамен маньчжурских армий. Но безграничная доброта Императора Николая Александровича вознаградила героизм и самоотвержение войск многочисленными боевыми наградами.
БЫЛИ ПОЖАЛОВАНЫ ОТЛИЧИЯ В СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛКИ:
9-й пехотный Староингерманландский полк — знаки на шапки за отличие 1904 1905 гг.;
33-й пехотный Елецкий полк — поход за отличие;
34-й пехотный Севский полк — георгиевские петлицы (имел за 1877–1878 гг.);
35-й пехотный Брянский полк — поход за отличие;
36-й пехотный Орловский полк — знаки на шапки за отличие 1904–1905 гг.;
53-й пехотный Волынский и 54-й пехотный Минский полки — георгиевские трубы за Мукден (имели за Зимницу и Шипку);
56-й пехотный Житомирский полк — георгиевские трубы за Мукден;
57-й пехотный Модлинский, 58-й пехотный Прагский и 59-й пехотный Люблинский полки — знаки на шапки за Мукден;
60-й пехотный Замосцкий полк — георгиевские трубы за Мукден;
85-й пехотный Выборгский полк — георгиевское знамя за Туилинский перевал (Мукден);
86-й пехотный Вильманстраыдский полк — знаки на шапки за отличие 1904 1905 гг.;
87-й пехотный Нейшлотский полк — знаки на шапки за взятие Сопки с деревом;
88-й пехотный Петровский полк — знаки на шапки за отличие 1904–1905 гг.;
97-й пехотный Лифляндский полк — георгиевские трубы за Юхуантун;
98-й пехотный Юрьевский полк — георгиевские петлицы за отличие 1904–1905 гг.;
99-й пехотный Ивангородский и 100-й пехотный Островский полки — поход за отличие 1904–1905 гг.;
121-й пехотный Пензенский и 122-й пехотный Тамбовский полки — поход за отличие 1904–1905 гг.;
124-й пехотный Воронежский полк — знаки на шапки за 1904–1905 гг.;
138-й пехотный Болховской полк — георгиевские трубы за отличие 1904–1905 гг. (имел за 1877–1878 гг.);
139-й пехотный Моршанский полк — знаки на шапки за 1904–1905 гг. (имел за 1877–1878 гг.);
140-й пехотный Зарайский полк — георгиевские трубы за отличие 1904–1905 гг.;
145-й пехотный Новочеркасский полк — знаки на шапки за Шахэ;
146-й пехотный Царицынский полк — знаки на шапки за Гаудулинский перевал;
147-й пехотный Самарский полк — знаки на шапки за Цуанвайче (Мукден);
148-й пехотный Каспийский полк — знаки на шапки за Шахэ;
161-й пехотный Александропольский полк — георгиевский рожок за отличие 1904–1905 гг.;
162-й пехотный Ахалцыхский полк — поход за отличие 1904–1905 гг.;
195-й пехотный Оровайский и 196-й пехотный Инсарский полки — знаки на шапки за 1904–1905 гг. Многочисленные резервные части, получившие отличия за 1904–1905 гг. и расформированные в 1910 г., передали их образованным из их состава либо укомплектованным ими полками 47-й, 48-й пехотной и 11-й Сибирской стрелковой дивизий.
