Интересны замечания и по поводу психотипа Навального. Так, на публике он производит впечатление раздвоенной личности, а в онлайне — сама открытость. Например, когда был взломан его почтовый ящик gmail и опубликована переписка с посольством США и Национальным фондом поддержки демократии, касающаяся его финансирования, он признал, что письма подлинные. Своих собеседников он пытается разоружить вопросами вроде «вы считаете, что я работаю на американцев, или на Кремль?»[829]. Скорее всего, он окажется для своих спонсоров расходным материалом, но пока он и его ближайшие «соратники» выглядят прекрасной иллюстрацией к пособию Дж. Шарпа.
Однако вернёмся к процессу вербовки. Американцы разработали уникальную и очень действенную формулу вербовки — MICE. Её название образовано от первых букв слов: «Money — Ideology — Compromising — Ego» («Деньги — Идеология — Компромат — Эго»)[830]. Очевидно, что внутри любой социальной группы можно выявить достаточное количество людей, неудовлетворённых существующим положением вещей, фактически находящихся в оппозиции по отношению к власти. В морально-психологическом плане все они подходят для вербовки, вопрос лишь в том, кто из таких людей нужен вербовщикам. После того как объект вербовки определён и всесторонне изучен, в дело вступает вербовщик. Благодаря его работе сценаристам ППС может быть открыт доступ как к секретной политической, экономической и военной информации, так и создан «маяк», центр притяжения всех недовольных.
Что же касается самого процесса нахождения «нужных» людей, то в этом вопросе есть несколько обязательных правил. Например, ещё в 1973 г. Министерство обороны США издало инструкцию «Программа борьбы с диссидентами», в которой перечислены признаки, определяющие диссидента. С её помощью можно определить потенциальные объекты для вербовки среди военнослужащих не только в США, но и в других странах. Вот некоторые признаки «диссидентов» среди военных:
• Частые жалобы сержантам, офицерам, журналистам или конгрессменам на бытовые условия, на несправедливое обращение и т. п.;
Попытки обращаться, минуя непосредственное начальство, к кому-либо с рассказами о своих проблемах;
• Участие в несанкционированных собраниях, создание групп для выражения коллективных протестов, участие в демонстрациях, в агитации, симуляция болезней;
• Частые мелкие акты неповиновения или дерзости, например, уклонение от воинского приветствия, замедленное выполнение приказов и т. п.;
• Несанкционированный допуск в военные помещения гражданских лиц или посещение их митингов вне пределов части;
• Распространение подпольных или запрещённых печатных изданий;
• Диссидентские надписи, выполняемые тайком на зданиях, транспортных средствах, имуществе;
• Уничтожение или порча государственного (военного) имущества;
• Вызывающе поведение в связи с предъявлением символов власти (например, при исполнении государственного гимна, при выносе флага, при выступлении первых лиц государства по телевидению или радио и т. п.);
• Раздувание мелких инцидентов, преувеличение их масштабов и последствий, распространение слухов[831].
Аналогичные методы выявления «диссидентов» есть и применительно к сугубо гражданским лицам.
Рубежным в активизации работы США с недовольными в странах-мишенях можно считать 2006 год, когда новая хозяйка Госдепартамента США Кондолиза Райс объявила о новых политических задачах своего ведомства. С того момента одной из важнейших обязанностей каждого американского дипломата стало «вовлечение иностранных подданных и средств массовой информации в продвижение интересов США за рубежом»[832].
Таким образом, ещё в 2006 г. в практику американской дипломатии официально (про неофициальные распоряжения мы не говорим) было введено требование прямого вмешательства во внутренние дела государства пребывания. Теперь американские дипломаты должны «не только анализировать политику и определять её итоги, но также осуществлять программы… помогать иностранным гражданам развивать строительство демократии, бороться с коррупцией, открывать бизнесы, улучшать здравоохранение и реформировать образование»[833]. Так что удивляться поведению М. Макфола, когда он был послом США в России, не стоит — он выполнял указания Госдепартамента США и проводил интересы своей страны. Россия, как и любое другое суверенное государство, вправе защищать свои интересы. Причём всеми имеющимися у этого государства средствами. В том числе пресечением деятельности «пятой колонны», диссидентов и неугодных дипломатов.
Что же касается политики западных стран по использованию диссидентов в своих интересах, то впервые официально это было закреплено в разработанном в 1949 г. по указанию Белого дома комитетом начальников штабов план под кодовым названием «Дропшот». Именно тогда впервые был сделан акцент на классовых союзников по ту сторону фронта — диссидентов. В документе отмечалось, что «… психологическая война — чрезвычайно важное оружие для содействия диссидентству и предательству среди советского (в зависимости от ситуации может быть: иракский, белорусский, сербский — Е.П) народа; подорвёт его мораль, будет сеять смятение и создавать дезорганизацию в стране…»[834]. Таким образом, психологическая война, не имеющая определённых сроков для достижения целей, иными словами, война только до победного конца, нацелена на вызов массового предательства внутри враждебной системы.
7 апреля 1950 г. президенту Трумэну была представлена директива Совета национальной безопасности США — СНБ-68, ставшая основой американской внешней политики на многие годы вперёд и действующая в своих важнейших положениях по сей день. Известный специалист по теневой политике ЦРУ Николай Яковлев считает, что созданная в 1973 г. Трёхсторонняя комиссия в своих докладах обтекаемыми формулировками озвучивала именно рекомендации директивы СНБ-68: «Запад не должен довольствоваться защитой своих основных ценностей и стремиться воплотить их в жизнь только на своей территории. Запад должен поставить своей целью оказание влияния на естественные процессы изменений, происходящие в "третьем" и коммунистическом мире… в направлении не благоприятном для их ценностей… Говоря о мирных изменениях в интересах наших ценностей, мы должны скорей стремиться к изменениям внутри этих режимов, оказывая влияние на выбор альтернатив, которые возможны и необходимы в рамках их существующего строя… Запад не может оказывать эффективное влияние простой пропагандой их преимуществ или увеличивая требования к лидерам… Мы должны сформулировать перед партнёром альтернативы так, чтобы тот или иной курс во внутренних делах для него представлялся более выгодным»[835].
С середины прошлого века в постановке целей ничего не изменилось, а вот методы их достижения стали более совершенными. Почётное место среди них занимают технологии разного рода «революций» и политических переворотов. Эти технологии были обкатаны до совершенства на постсоветском пространстве и в арабских странах. Теперь они работают на Украине. Причём, все эти «революции» и перевороты в технологическом плане одинаковы, как братья-близнецы. Среди базовых принципов ППС значатся, во-первых, экспрессивный и молниеносный характер действий организованных с использованием новых технологий (интернет, телефония, социальные сети) мобильных групп людей.
Во-вторых, объединение усилий всех оппозиционных сил против политического режима и олицетворяющего его лидера (Бен Али, Мубарака, Каддафи, Асада, Путина). В-третьих, это активный и целенаправленный поиск сторонников смены режима, в первую очередь, в силовых структурах (органы МВД и госбезопасности) и армии. Это может быть достигнуто путем подкупа или сбора компромата на отдельных важных представителей государственных структур, посредством инструментов «мягкой силы» (образование, пропаганда, публичная дипломатия и т. п.). Четвёртым среди самых значимых принципов является создание с использованием технологий сетевого маркетинга безлидерских движений, гигантских «народных» големов, охватывающих значительное число недовольных всех спектров. Эти големы используются для организации всевозможных антирежимных демонстраций и маршей протестов. В случае успеха переворота големы быстро ликвидируются. Всё это осуществляется под чётким руководством координаторов и т. н. «маяков».
* * *
Итак, политические перевороты современности представляют собой комплекс высокотехнологичных когнитивных и организационных приёмов, которые используются заинтересованными в политическом перевороте силами в конкретной стране-мишени. ППС — это сложная система тайных и явных решений и действий «хозяев истории». Однако все вышесказанное не означает, что предотвращение переворотов заключается в изоляционизме, «закрытии» страны. Это контрпродуктивная позиция, объективно ведущая к поражению.
