И вопль Стерлинга на Западе раздается в пустыне. Но тогда сам Бог велел нам положить свою руку на пульс космической механики! Технология должна стать нашим чудо-мечом в войне за Нейромир. Вот, читатель, наш ответ на их матрицу будущего, на их инженерию истории. Вот – передний край нашей борьбы. Мы отныне – ударные отряды Бога! И наша миссия – в перекодировке остального мира!
Но есть ли у нас зародыши «инженеров истории»? Есть! И об этом – наша следующая глава.
ГЛАВА 3. ЛОКУСЫ СВЕРХНОВОЙ РОССИИ
Завтра существует в Сегодня. Частицы будущего есть в настоящем. Эти фрагменты Завтра в текущей Реальности мы называем локусами. Расширясь и соприкасаясь, эти «островки будущего» сливаются в единое поле – поле взаимодействия духа и плоти, материи и идеи. Рождается новая Реальность.
В этой главе речь пойдет о локусах Нейромира, завязях сверхновой России. О будущем, которое живет, развивается и борется за место под солнцем рядом с нами. О людях и структурах, приближающих завтрашний день. И о тех, что появлялись в Советском Союзе, и о нынешних.
«Театр мысли» Сергея Кургиняна
Пожалуй, первым в ряду локусов сверхновой России мы поставим Сергея Кургиняна и его дело. Судьба этого человека – драма и даже трагедия. Трагедия того, кто пытался бросить вызов неумолимому року, влекшему Советский Союз к гибели.
…Уж скоро будет двадцать лет с того дня, как один из авторов книги, Сергей Кугушев, увидел Кургиняна. То был осенний день в Москве середины восьмидесятых. И клуб Консерватории рядом с домом Высоцкого на Малой Грузинской, где играли странный, тягучий до неинтересности, но одновременно умный и тревожаще-психологичный спектакль «Борис Годунов». А потом, после представления, было общение с актерами, более похожими на продвинутых научных работников, чем на лицедеев. А самым интересным стало знакомство с режиссером Сергеем Кургиняном – человеком, отмеченным печатью избранничества.
Блестящий физик, оригинальный математик и прирожденный организатор, человек глубоко культурный и образованный, в начале 80-х он резко и неожиданно изменил стиль и само направление жизни. Свел к минимуму занятия наукой и стал режиссером. Он создал невиданный дотоле театр-лабораторию, став первым режиссером-исследователем. Его театр выглядел полуподпольным, но при этом негласно поддерживался партийной и чекистской элитой СССР. Кургинян проводил исследования и испытания новых психотехнологий, способов воздействия на групповое сознание, систем смыслообразования. Репетиции спектаклей, сами спектакли и следующие за ними обсуждения являли собой нечто удивительно похожее на религиозные мистерии Средневековья, перенесенные в ХХ век. Здесь они соединялись с интенсивными интеллектуальными дискуссиями, навевавшими воспоминания о квантовой физике начала того столетия. Целью этих постмодерновых исследовательских мистерий было самопознание общества, выяснение его глубинных основ, вскрытие кризисной тектоники. Кургинян пытался нащупать пути прорыва к новому Красному смыслу.
Кургинян был одним из последних настоящих коммунистов. Из тех, кто искреннее верил в торжество добра, справедливости и творчества, в первенство духа над плотью, а света – над тьмой. Кстати, и в партию он вступил на моих глазах, когда из нее было модно выходить. А до этого он был просто – беспартийный коммунист, как и подавляющее большинство приверженцев Красного смысла.
Вскоре после посещения театра мы подружились и при поддержке «последнего наркома», главы Госстроя Юрия Баталина нам удалось невиданное: создать новый театр. Тогда за какой-то год в столице впервые за тридцать лет возникли сразу пять новых театров, и одним из них был кургиняновский «На досках». Помнится, тогда мы хотели создать что-то подобное западным «фабрикам мысли» вроде знаменитого РЭНДа, объединив в новой структуре мысль и действие, формирование программ, ориентаций и политики правящей элиты. Зачем? Просто хотелось нащупать путь к выходу Советского Союза из кризиса, спасти Красную Атлантиду, которую уже начинали захлестывать злые волны. Были споры, продолжавшиеся много дней и даже ночей. И у Кургиняна родилась нетривиальная идея: создать не фабрику, а театр мысли. Такой, в котором исследование идет не только научными, но и художественными методами, где профессиональная деятельность соседствует с игрой, отдых и удовольствие – с работой, а размышления и действия слиты воедино. Мы хотели втянуть в эту уникальную игру лучших людей позднесоветской эпохи. Тех, кто был еще готов к действиям, соединив ее с новым творческим классом.
Я и мои товарищи строили интеллектуальные конструкции, а Кургинян превращал их в пластические образы, в эмоциональные тексты и выступления. Он жаждал особого – закрытой, эзотерической политики, воздействия на тех, кто принимает решения. И в то же время, Кургинян стремился стать вождем советского интеллектуального класса.
Это были удивительные годы. В театр мы привлекали всех умных людей вне зависимости от их политических воззрений и личных свойств. Мы надеялись, что несовпадение точек зрения позволит создать новый советский проект, и Красная Атлантида, на наших глазах уходящая в пучину, вдруг всплывет, схлынут воды – и вновь мир увидит возрожденный Красный Колосс.
В необычном театре-лаборатории работали Татьяна Толстая и Виктор Ерофеев, силовик Овчисский и диссидент Симон Кордонский, Михаил Леонтьев и Борис Богоряцкий. Сам же Кургинян служил душой и рупором этого странного объединения. Он не только общался с высшим руководством СССР и Москвы, но и метался по терпящей бедствие стране, проникал во все кризисные точки. Я, Сергей Кугушев, участник и очевидец этих событий, говорю честно: мы ленились делать подобное. Жили в комфорте, ходили на государственную службу, ездили в персональных машинах и получали тогдашние кремлевские пайки. А Сергей Ервандович инкогнито высаживался в Карабахе, проникал в Сумгаит, проводил подпольные встречи с прибалтийскими националистами и одновременно – с их противниками, советскими патриотами. Из каждой поездки он привозил ощущение беды, которое выжигало его ум, его душу. Оно заставляло его бороться против развала СССР с фанатизмом пророка и исступленностью мессии.
Сейчас, почти двадцать лет спустя, уже неважно, кому из нас пришла в голову та или иная идея. Но на базе театра был создан ЭТЦ – Экспериментальный творческий центр. Многие из бывших соратников Кургиняна, рассорившись с ним, сегодня мелочно указывают на его ошибки, говорят о присвоении их идей этим необычным человеком. Ну, может и присвоил. Может быть, и обижал, и подавлял всех своим стремлением даже не к лидерству, а к мессианству. Но то были органические черты его натуры, условия его существования. Ведь он первым пытался делать то, что у нас на Родине не удавалось никому в течении многих веков: управлять будущим. Он вознамерился спасти страну, которая сама себя спасать упорно не желала.
Я хорошо помню, как вместе с Кургиняном мы готовили насыщенный фактами доклад о финансовой войне против Советского Союза. В нем четко и ясно говорилось, что Запад вместе с предательской частью советской элиты подготовили и провели крупномасштабную операцию на подрыв нашей валютной системы. И эту операцию пытался сорвать Валентин Павлов – еще одна трагическая фигура, последний советский премьер. Выдающийся человек, который не боялся взять на себя ответственность. Помните, как вся демократическая пресса и оболваненный ею народ ненавидели Павлова за обмен 50– и сторублевых купюр в начале 1991-го? Так вот: он пошел на этот шаг в том числе под воздействием нашего доклада. Если бы Павлов не совершил это самопожертвование, начало 90-х было бы еще более трудным и кровавым для нашей многострадальной Родины.
Именно Сергей Кургинян в 1989-м подготовил материалы о том, как от нас отторгнут Прибалтику, как зажгут пожар межнациональной розни в Закавказье, как начнется наступление исламистов в Средней Азии. Все эти доклады есть, многие – опубликованы. Кургинян старался почти в одиночку спасать тонущий «Титаник» советской империи. Он стремился превратиться в мессию, и это мессианство отравляло его отношения с окружающими, разрушало театр. Оно оттолкнуло от него многих соратников. Первым ушел в конце 1990-го один из авторов этой книги. Без ссор, без ругани – просто из-за несовпадения темпераментов, из-за скептического отношения к окружающему, из-за неумения разжечь в себе такой же пожар самопожертвования. Затем со скандалом покинул Кургиняна один из основателей «Независимой газеты» Борис Богоряцкий. А еще раньше ушли все будущие «молодые реформаторы». Потом, уже в девяностые, из ЭТЦ ушел тот, кто внес неоценимый вклад в благосостояние центра, блестящий русский банкир Петр Гончаров. Ушел правая рука Кургиняна, один из самых талантливых экономистов, Ростислав Капелюшников.
