Тогда, действуя на протяжении веков, подобный запрет, трансформировавшись в сознании поколений, превратил бы Атлантиду в некую Недосягаемость! И дал бы возможность кораблям самой Атлантиды всегда иметь большие возможности перед кораблями других стран.
Не имеющие карт, корабли иных стран не могли бы без согласия атлантов совершать, допустим, путешествия к американским берегам. Они вынуждены были бы, заходя в ближайшие гавани атлантов, получать и передавать грузы под контролем атлантов. Последним совсем не обязательно было делиться с кем-либо своими знаниями и достижениями. Ведь однажды это могло бы привести к ситуации, когда иные страны, воспользовавшись их знаниями, стали бы такими могучими, что положили бы конец владычеству атлантов.
…Но катастрофа произошла. Остатки знаний атлантов оказались в руках уцелевших жрецов.
…Теперь они сами искали тех, кому можно было бы передать свои знания. Кто не повторил бы трагических ошибок атлантов.
Глава 10. …Булатный меч, венец терновый…
…Невозможно объять то, что объять невозможно! Ничего не сказано про Стоунхендж… Нет комментариев относительно древнейшего культа Митры, Эвлексинских мистерий, орфических легенд, таинственных друидов. А их верования и тайны увлекают и потрясают. Как и древнеиндейский эпос «Пополь-Вух»… Древнеяпонская книга «Сей-то-ки», корейские легенды про Тангуна. Однако мы должны сделать несправедливую и очень большую паузу почти в несколько тысяч лет!
Но слова Владимира Ивановича Вернадского всё же приведём. Это ведь именно он, в недоброй памяти времён «исторически-диалектического маразма»,[2] определяя своё отношение относительно великих государств древности: Месопотамии, Мохенджо-Даро, Вавилона, говорил: «…никак невозможно, смотря на них из археологии, допустить отсутствие научной теоретической мысли». И ещё. «Древние цивилизации Китая и Индии имели период существования в течение тысяч лет, пока не достигли уровня культуры, открытого находками. Эти культуры явно не могут быть древнейшими».
…Но сейчас мы перенесёмся в XII столетие. Лангедок… В XII–XIII веках Лангедок был независимым государством, которое граничило с Аквитанией, Пиренеями и Триполи. Европа называла их «королями Юга» — блестящих, смелых и образованных графов Раймундов, сеньоров Лангедока. Столица Тулуза — центр философов, учений и религий, сосредоточившихся тут со всего Средиземноморья.
Города Лангедока наполнены трубадурами, которых вскоре сменят минезингеры…
Это именно они сочиняют прекрасные поэмы, исповедывают «религию любви», обожествляют волшебный образ Прекрасной Дамы. Трубадуры воспевают любовь земную с её муками и радостями… Да и в социальном плане барьеры как-то не так крепки и высоки, как в Европе. Сеньоры разделяют власть с выборными горожанами. Женщины независимы, их уважают… Высокий уровень медицины, математики, философии. Во Франции, Германии, Испании такого нет.
Но, помимо всего этого, во владениях Раймундов Тулузских распространяется и набирает силу какое-то таинственное учение. И пришло оно частично из Азии, частично с Востока…
Нужно сказать, что в X–XI столетиях почти вся Европа подверглась, так сказать, «вторжению» новых, незаконных учений. Появились катары, богомилы, патарены, вальденцы и прочие. В городах Лангедока — Тулузе, Фуа, Каркассоне, Альби появились так называемые «альбигойцы» или «катары-чистые». Альбигойцами их прозвали потому, что вначале они появились именно в Альби.
В чёрной одежде, в высоких остроконечных шапках-колпаках, они шли по дорогам, заходили в города и селения и проповедовали свои идеи. Это были «совершенные», которые приняли на себя тяжёлый крест аскетизма.
Нужно сказать, что большая часть той информации, которая касается альбигойцев, представляет собой сборник почти неразрешимых загадок и тайн. Таинственно-загадочной и будто сотканной из туманов, прекрасной тенью вошла в катарские легенды Эсклармонда де Фуа — духовная наставница альбигойцев. В истории культуры её помещают порой рядом с Данте Алигьери.
В наше время осталось всего три источника по альбигойской ереси, которые тем или иным образом дошли до историков и при этом не попали в цепкие руки инквизиции, а оттуда — в архивы Ватикана. Ну а что находится в тех архивах, мы сейчас не имеем никакой возможности сказать в связи с полнейшим отсутствием информации.
Из тех же альбигойских источников, которые сбереглись, можно назвать, например, «Тайную книгу» и «Вопросы Ионна на тайной трапезе царя небесного». Что же рассказывали люди в чёрном, опоясанные обыкновенной верёвкой?
«Мир вечен, он не имеет начала. Нет у него и конца… Земля не могла быть создана Богом, поскольку это означало бы, что Он создал несовершенное творение… Крест не символ веры, а орудие пыток. В Риме на нём распинали людей…» И прочее…
«Совершенные» катары были настоящими эрудитами. Они рассказывали о Платоне и Аристотеле, про философию и историю Египта, Палестины, Персии, Халдеи. Крестьянам они помогают в полевых работах, а после этого читают лекции в Тулузском университете. Но нельзя утверждать, что «совершенные» были очень уж откровенными людьми.
Каковы их обряды? Отправляют ли они свои богослужения, либо обходятся без них? Их правило: «Клянись и лжесвидетельствуй, но не раскрывай тайны».
Это не могло не привести к страшному разрыву с католической церковью. Направленный самим Папой Римским доминиканский монах Доминик пытался вначале победить катарских проповедников силой красноречия и глубокой веры. Но… лангедокские жители… не верили ему. Поняв, что сломить альбигойцев можно только силой, Доминик покинул Тулузу. Вскоре был основан Доминиканский орден, иными словами, инквизиция. Рим объявил крестовый поход. В июле 1209 года Лангедок подвергся вторжению бандитского сброда численностью до 50 000 вооружённых людей.
Начинается одна из самых страшных и затяжных войн в истории Франции. Да, пожалуй, и в истории Европы.
Два папы и три короля, сменяя друг друга, по очереди теряют силы. На катаров посылают всё новые и новые десятки тысяч солдат. Главнокомандующий крестоносцев Симон де Монфор, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей, ведёт войну на истребление. Жители Тулузы, Фуа, Альби и Каркассона восстают вновь и вновь. Они теснят, гонят крестоносцев. Народ Лангедока неотделим от своих рыцарей. Не сеньорами-феодалами, а братьями, родными людьми считает их народ.
…Резня в Безье продолжается три дня. Погибло 7000 жителей. Вторая большая битва в это время шла под стенами Каркассона.
…Кончался тридцать пятый год войны. Уже почти три поколения причастились кровью. Страна изнемогает… Она обезлюдела, покрылась ранами и пепелищами.
…Потерян Каркассон. В руинах лежат Альби и Фуа. Тулуза взята крестоносцами. Остатки катарских войск отступают всё дальше в горы. Последняя крепость и оплот катаров — Монсегюр.
Пятиугольные стены Монсегюра — не только последняя цитадель катаров. Это ещё и святыня «совершенных».
Исследователи сегодня считают, что именно тут катары отправляли свои обряды… В мае 1243 года десятитысячная армия крестоносцев осадила Монсегюр. Среди защитников крепости осталось только около 100 «верующих» катаров, то есть тех, кому можно было взять в руки оружие. «Совершенные» же катары не имели права проливать кровь (вообще убивать) любого живого существа. Исключение составляли только ядовитые змеи.
Но сто воинов отбиваются от десяти тысяч в течение целого года.
Однако крестоносцам удалось однажды ночью поднять и установить на скале тяжёлую катапульту. Развязка приближалась. Огромные осколки камней крушат замок…
Последние «совершенные» катары со своим старым епископом Бертраном д'Ан Марти готовятся к мученической смерти. Но перед этим четверо последних «совершенных» вместе с тяжёлым свёртком, в котором были спрятаны альбигойские секреты, тайно покидают Монсегюр.
В начале марта 1244 года замок капитулировал. 257 мужчин, женщин и стариков, а также несколько детей спокойно взошли на костёр… На этом месте сейчас в Лангедоке навсегда установлен белый обелиск…Комендант Монсегюра под пытками сказал: «Тех, кто ушли, звали Гуго, Амиель, Экар и Кламен. Все тайны катаров они забрали с собой».
Уже в шестидесятых годах нашего века французский инженер-математик Фернан Ниэль, которого называли «Шлиман Монсегюра» выразился так:
«…Изучая башню, я нашёл ансамбль из четырёх точек для наблюдения восхода Солнца в день летнего солнцестояния… Потому утверждаю, что Монсегюр — это солнечный храм!»
Дальнейшие исследования также убедительно доказали, что это был своеобразный календарь и астрономический прибор, уникальный в своём роде.
