Административные реформы Тоетоми также сопровождались возведением множества замков, чеканкой новой монеты, взятием под контроль всех золотых и серебряных рудников, торговлей с иностранцами и учреждением единой системы мер и весов.
ВТОРЖЕНИЕ В КОРЕЮВ 1592 году Хидэеси передал власть своему племяннику и начал строить себе экстравагантную резиденцию вблизи Киото, у Фусими. Ее ворота в китайском стиле сохранились в киотском замке Нидзе. В том же году Хидэеси решил завоевать остальной мир, то есть Китай. Первым шагом для этого стало вторжение в Корею.
Японские захватчики сталкивались с ожесточенным сопротивлением, корейский император обратился за помощью к китайцам, корейский флот сплотился вокруг адмирала Юи. Хотя первая китайская контратака была отбита, скоро японцев ослабили сопротивление корейских партизан и нехватка военно-морских сил. Японцев неуклонно отбрасывали от границ Маньчжурии, сначала они оставили Пхеньян, а затем Сеул. Попытки заключить при помощи посредников мирное соглашение провалились, а в 1597 году Хидэеси предпринял вторую попытку напасть, его силы составили 100 000 человек. Вновь кампания стартовала удачно, а потом провалилась. Внезапная смерть Хидэеси в 1598 году привела к немедленному прекращению чрезвычайно деструктивного и в конечном счете бесплодного предприятия.
Историки долго спорили, были ли корейские экспедиции доказательством мании величия Хидэеси или же прозорливой попыткой направить бешеную военную энергию прочь от мира, который такой дорогой ценой удалось установить в самой Японии. Какой бы ни была мотивация этих походов, они имели два вполне конкретных следствия: длительную вражду между двумя странами и, как ни парадоксально, обогащение японской культуры благодаря иммиграции корейских ремесленников, прежде всего гончаров и печатников.
Ставший все-таки императором
Хидэеси был бездетен и уже назначил своим преемником Хидецугу, когда в 1593 году внезапно узнал, что станет отцом. В 1595 году Хидецугу получил приказ совершить самоубийство, а его семья и наиболее верные сторонники были уничтожены, чтобы исключить любую возможность смещения нового наследника, тогда еще ребенка, Хидэе-ри. Летом 1598 года умирающий Хидэеси создал совет регентов из пяти человек для гарантии будущей власти принца, а охранять ребенка поручил Токугаве Иэясу, который — несмотря на все потрясения и перевороты предыдущих пятидесяти лет кровопролития — сумел остаться с победителями, и с Нобунагой, и с Хидэеси.
Большую часть своего детства Иэясу провел в заложниках, и расчетливость стала его второй натурой. Ему приписывается множество высказываний, которые показывают его характер: «Относись к неприятным обязанностям внимательно», «Считай злость своим врагом», «Принимай неудобство как должное, и ты не будешь беспокоиться о желаниях». Чтобы доказать лояльность Нобунаге, Иэясу убил свою первую жену и старшего сына, когда тех заподозрили в заговоре против повелителя. А чтобы прочнее связать себя с Хидэеси, Иэясу отдал ему на усыновление другого сына и женился на его немолодой сестре. Ко времени смерти Хидэеси Иэясу был самым крупным землевладельцем страны: его угодья более чем в два раза превосходили угодья второго по значимости помещика. Нарушив собственную клятву защищать наследника Хидэеси, он начал подготовку к захвату власти. Заручившись поддержкой четырех феодальных вождей, он сокрушил противников в одной из самых значимых битв в истории Японии — в сражении при Сэкигахара, случившемся 21 октября 1600 года.
ОСНОВЫВАЯ ДИНАСТИЮПобеда Иэясу привела к конфискации у побежденных восьмидесяти семи провинций и перераспределении их среди сторонников нового лидера. Иэясу также взял под контроль Киото и вместе с ним подчинил императора. В 1603 году он провозгласил себя сегуном. Крестьянское происхождение Хидэеси было объявлено причиной того, что тот недостоин такого титула, а Иэясу назвал себя потомком Минамото — основателей сегуната Камакура. Замок Нидзе был превращен в номинальную столицу и роскошную резиденцию, откуда представители сегуна могли следить за императором и его двором. Тем временем в восточной Японии быстро укреплялся Эдо — цитадель клана Токугава.
В 1605 году, для обеспечения преемственности новой династии, Иэясу отрекся от титула сегуна в пользу своего третьего сына, Хитэдата. В типичном японском духе, старый тиран оставался реальным правителем страны, хотя большей частью проживал в уединении. Иэясу знал, что безопасность режима не может быть гарантирована, пока Хидэери и его обозленные соратники остаются в живых. Финальное противостояние двух сторон вылилось в длительную осаду (1614-1615), которая окончилась сдачей огромного замка Осака и самоубийством Хидэери посреди битвы. (Случайной жертвой этого ада пало множество художественных произведений Кано Эйнтоку.) В наши дни мы видим точную копию замка Осака. Последним политическим деянием Иэясу было налаживание управления феодальными доменами и имперским двором. После смерти Иэясу был погребен в столь потрясающем мавзолее, что даже родилась поговорка: «Никогда не говори слово “великолепный”, пока не увидишь Никко». Возведенный в статус синтоистского коми, Иэясу также был назван именем «Тосе Дайгонгэн» — одного из воплощений Будды в образе целителя.
Впервые европейцы оказались в Японии случайно, когда китайская лодка, перевозившая португальцев, пристала к берегам острова Танэгасима. Пока команда чинила судно, португальцы гуляли и стреляли уток из ружей. До этого японцы никогда не видели ружей, но уже через шесть месяцев они научились их делать. Так с самого начала контактов между Японией и Западом началась передача технологий.
Япония и ее народ в ходе последовавших контактов двух культур произвели на европейцев значительное впечатление. Один из самых ранних (ок. 1565 года) англоязычных источников любопытным образом сочетает в себе осуждение японцев и уважение к ним:
Крайняя часть известного нам мира величается островом Япония... Это страна гористая и снежная, а потому ни такая теплая, ни богатая, как Португалия... растительным и сливочным маслом, сыром, молоком, яйцами, сахаром, медом, уксусом... Тем не менее на острове растут различные фрукты, многие из них не похожи на плоды Испании; здесь также есть богатые запасы серебряных руд. Народ послушен, образован, остроумен, учтив, правдив, обладает достоинством, честен в разговоре и превосходит в этом все нации, открытые когда-либо позднее, и так дорожит своей репутацией, что это делает честь их верховному правителю. Они презирают беспорядок и споры, рабство и убийства... Живут они, в основном, ловлей рыбы, сбором растений и плодов, поэтому отличаются здоровьем и умирают очень старыми... Здесь ни одного человека не стыдят бедностью... они придают значение происхождению намного больше, чем богатству. Предметом их самого сильного восхищения является оружие... Они питаются скромно, но невоздержанны в питье.
Первый англичанин, который узнал японцев, обобщил их характер более лаконично: «Народ острова Япония добр но природе, обходителен в манерах и отважен в сражении...» «ЮЖНЫЕ ВАРВАРЫ»
За привезшими ружья торговцами вскоре последовали священники, которые принесли с собой евангелия. Японцы называли этих чужестранцев «намбан» — «южные варвары», — поскольку те обычно прибывали с юга, приставая к берегам Кюсю. Яркие рисунки, изображавшие чужаков в пестрых одеждах, мешковатых штанах и с большими носами, впоследствии дали такое же название (намбан) новому стилю живописи.
На протяжении полувека монополия в миссионерском деле оставалась за иезуитами. Их лидер, святой Франциск Ксаверий восхищался японцами как «самым лучшим из открытых доныне народов» и называл их «восторгом своего сердца». Миссионеры подошли к своей задаче основательно и с осторожностью. Остро чувствуя культурные различия между христианскими и японскими традициями, они с методической дотошностью анализировали ситуацию. Итальянский викарий и главный настоятель миссии иезуитов Алессандро Валиньяно полагал, что «Япония — это мир, который является обратной стороной Европы». Его коллега испанец Луис Фройс, автор первой написанной европейцем работы «История Японии», скрупулезно перечислил все непривычные европейцам вещи, с которыми те сталкивались:
У нас редкость, чтобы женщины умели писать; знатные японские дамы считают же неприличным быть неграмотными.
В Европе портными трудятся мужчины, в Японии — женщины.
Святой Франциск Ксаверий. Японская копия западного оригинала
Мы верим в будущую славу или наказание и в бессмертие души; дзэнские бонзы (монахи) отрицают все это и говорят, что не существует ничего, кроме рождения и смерти.
