В Московской земле новгородцев определили по разным городам, расположенным далеко друг от друга, — от Владимира до Мурома, от Ростова до Костромы.
Разом лишившись власти и богатств, новгородские бояре были озлоблены на московские власти, и вновь наделять их землями и оружием было опасно. К тому же в московских владениях было не так много свободных земель. Новгородские верхи стали изгоями, обреченными на исчезновение.
Древнейшей и самой крупной епархией Северо-Восточной Руси было новгородское архиепископство. В системе управления вечевой республикой архиепископы заняли особое место. Как председатель Совета господ, владыка считался главой Новгорода — «всей земли Святой Софии». Софийский дом, по-видимому, располагал большими земельными богатствами, чем московская митрополичья кафедра.
Чрезмерное обогащение церкви внушало беспокойство и зависть новгородским боярам. При митрополите Филиппе в Москве стало известно, что «некоторые посадницы и тысяцкий, да и от новгородцев мнози, въставляют некаа тщетнаа словеса, мудрствующе… да хотят грубости чинити святей Божией церкви и грабити святыя церкви и монастыри».
Проект, обсуждавшийся боярами и народом, предусматривал конфискацию вотчин, пожертвованных землевладельцами в пользу церкви. Митрополит Филипп в 1467 г. обратился к Новгороду с грамотой, грозя карами небесными новгородцам, которые «имения церковные и села данаа (пожертвованные. — Р.С.) хотят имати собе».
После покорения Новгорода в 1478 г. Иван III потребовал выделить ему земли в Новгороде чтобы он мог «государьство свое дръжати на своей «отчине»». После длительного торга новгородские бояре предложили государю десять крупнейших церковных волостей. Вероятно, требование великого князя поддержали те же новгородцы, которые ранее покушались на земельные богатства церкви.
Они решили пожертвовать церковными землями, чтобы сохранить свои вотчины. Иван III, добивавшийся присяги от бояр, принял их предложение, хотя и проявил некоторые колебания.
Сначала он потребовал себе половину всех церковных земель в Новгороде, а когда новгородские бояре принесли ему списки подлежавших отчуждению волостей, государь смилостивился — «у владыки половины волостей не взял, а взял десять волостей».
Зато крупнейшим монастырям пришлось расстаться со многими своими селами.
Покушение на церковное имущество всегда считалось на Руси святотатством. Церковное руководство имело случай выразить свое отношение к попыткам мирян завладеть землями Святой Софии.
Проводя конфискации церковных земель и имуществ, Иван III не мог рассчитывать на сочувствие митрополита и высших иерархов церкви.
Духовенство пыталось отстоять свои традиционные права. Прежде московские митрополиты-греки проводили достаточно независимую от великих князей политику, пользуясь влиянием в Литве и опираясь на поддержку константинопольского патриарха.
Завоевание Византийской империи «неверными» в 1453 г. было воспринято в Москве как знак крушения греческой церкви, наказание Божие за отступничество и унию с католиками. Поставив на митрополию русского епископа Иону, Иван III воспретил ему принять послов патриарха Симеона, пояснив, что не нуждается более в благословении «того самого патриарха, чюжа и отреченна…».
Когда константинопольский патриарх утвердил в сане митрополита киевского и всея Руси Григория, ученика низложенного в Москве Исидора, и объявил о смещении московского митрополита как незаконного и избранного без поставления в Константинополе, Иван III отказался подчиниться его решению. В своих грамотах монарх многократно подчеркивал, что константинопольский патриарх живет «в бесерменских руках, в чюжой неволе», а православие под игом турок «изрушилось»; «большие церкви Божьи соборные турецкий царь в мизгиты (мечети) починил, а которые церкви оставил патриарху, на тех крестов нет, ни звону у них нет, поют без звону». Общерусская церковная организация распалась окончательно. Киевская митрополия утратила связь с московской.
Московские великие князья стремились заручиться поддержкой митрополита, закрепить превращение Москвы в церковную столицу Руси. С этой целью они щедро жаловали земли митрополичьему дому. Однако в XV в. пожалования из казны прекратились.
Иван III был первым московским государем, именовавшим себя самодержцем. Новый титул подтвердил огромную власть, которой стали пользоваться государи всея Руси. Вмешательство монарха в церковные дела усилилось. Однако московские митрополиты не сразу осознали и приняли новые исторические условия. Они продолжали отстаивать традиционную независимость церкви, что неизбежно приводило к раздору и столкновениям.
В официальных московских летописях сведения о конфликтах такого рода замалчивались. Что касается независимых летописцев, их голоса звучали все глуше. Исключение составляли две летописи, вышедшие из церковных кругов. Одна из них была составлена в Москве, другая — в Ростовской земле.
Ростовская летопись была составлена в церковных кругах, близких к Ивану III. Московский книжник отстаивал старину и поэтому сурово порицал великого князя за бесчисленные нарушения права и традиции.
Игумен Кирилл, основатель Кирилло-Белозерского монастыря, вверил опеку над обителью местному белозерскому князю Андрею. Сын Андрея Михаил наследовал право опеки как удельный князь Белозерский.
Когда ростовский архиепископ Трифон назначил без его согласия и одобрения игуменом монастыря монаха Филофея (1470 г.), Михаил изгнал его из обители, «велел поимати и оковать». В 1478 г. старцы Кирилло-Белозерского монастыря отказались подчиниться суду нового ростовского архиепископа Вассиана Рыло. Видимо, они действовали по указке Михаила. На стороне удельного князя Михаила и старцев выступил митрополит Геронтий, особой грамотой подтвердивший незыблемость удельной старины.
Ростовский архиепископ Вассиан Рыло обратился с жалобой к Ивану III. На созванном в Москве соборе мнения разделились. Многие иерархи протестовали против вмешательства государя в церковные дела. Но Иван III стоял на своем. Он вытребовал у двоюродного дяди, князя Михаила, митрополичью грамоту и разорвал ее в клочья. Кириллов монастырь должен был признать власть Вассиана Рыло.
Среди монахов Кирилло-Белозерского монастыря не было единодушия. Влиятельный кирилловский старец Паисий Ярославов решительно встал на сторону великого князя.
В 1478 г. Иван III распорядился по-своему вотчинами новгородской церкви. В том же году он призвал к себе Паисия и после долгих уговоров убедил его принять пост игумена Троице-Сергиева монастыря. По замыслу Ивана III назначение нестяжателей на высокие посты позволило бы практически осуществить поучения Паисия и его учеников.
Старец Паисий пользовался большим влиянием при дворе. В 1479 г. он крестил первенца Ивана III и Софии Палеолог.
Вслед за раздором из-за Кирилл о-Белозерского монастыря последовал спор из-за обряда освящения главного храма государства.
Возведение нового Успенского собора в Кремле первоначально с благословения митрополита поручили православным русским мастерам. Их постигла неудача. Тогда Иван III выписал из Италии знаменитого архитектора Аристотеля Фиораванти. Руководство строительством перешло в руки еретиков-латинян. Собор был окончен к августу 1479 г. Именно церемония освящения и стала предметом раздора между светской и духовной властью. Верховный святитель, по мнению Ивана III, допустил ошибку — обошел собор крестным ходом против солнца. Великий князь остановил Геронтия и приказал идти по солнцу. Начался спор, в котором вместе с Иваном III против митрополита выступили некоторые из иерархов. Но они «свидетельство никоего не приношаху», иначе говоря, не привели никаких серьезных доказательств в пользу своей точки зрения. Глава церкви отстаивал одновременно и русскую старину, и византийскую традицию. «Егда преста диакон ходить в олтаре, — заявил он, — на правую руку ходить с кадилом». Так было принято на Руси. Правоту митрополита подтвердил игумен, совершивший паломничество на Афон. «В Святой горе, — сказал он, — видел, что так освящали церковь, а со кресты против солнца ходили». Власть была главным аргументом великого князя. Впредь до решения спора он строго запретил митрополиту освящать новопостроенные церкви столицы.
Вторжение Орды в 1480 г. на время приглушило распри. Но едва опасность миновала, конфликт вспыхнул с новой силой. Из-за запрета Ивана III вновь построенные в столице церкви оставались неосвященными более года. Недовольные этим священники и миряне склонны были поддерживать митрополита. Потеряв надежду переубедить Ивана III, Геронтий съехал с митрополичьего двора за город, в Симонов монастырь, и пригрозил сложить с себя сан, если государь будет настаивать на своем и не «добьет» ему челом.
