Святая София имела у новгородцев осязаемый символ — Софийский собор. Значение этого собора для Новгорода было столь велико, что новгородский летописец смело утверждал: «Где Святая София, тут Новгород!» «Новгород был республикой — Господином Великим Новгородом. Собор Святой Софии являлся его духовным центром, и существовало поверье, что Новгород охраняется „Божественной Премудростью“»{85}.
«Софийский собор использовался не только для богослужения. Он являлся местом, где проходили различные государственные акты и торжественные церемонии, устраивались, например, приемы иностранных послов; здесь размещались библиотека и архив древнего Новгорода, хранились исторические ценности города, образцы мер и весов. Под звон Софии на площади перед собором собиралось всенародное вече, устраивались проводы воинов и встречи победителей»{86}.
Собор Святой Софии воспитывал в новгородцах национально-патриотические чувства. В нем располагался пантеон героев и выдающихся деятелей Новгородской республики. «Церковь Святой Софии имела патрональное значение для Новгорода и всей его земли. Там хоронили владык, иногда князей и тех граждан, которые особенными подвигами и услугами отечеству удостаивались по смерти такой чести, преимущественно, когда они положили голову в бою за веру и новгородскую свободу. Быть погребенным во храме Святой Софии считалось самою высокою честью»{87}.
Московская пропаганда, оправдывая нападение Ивана III на Новгород, обвиняла его жителей в ереси. Некоторые историки, бездумно повторяя выдумки московских придворных летописцев, до сих пор изображают Новгород чуть ли не рассадником ересей на Святой Руси.
Был ли Новгород центром еретических движений на самом деле? В первую очередь надо сказать, что ереси в истории Древней Руси возникали крайне редко и сколько-нибудь заметного следа в судьбе русской нации не оставили. Хотя для современников эти ереси, естественно, становились настоящими потрясениями. Еще бы, на Святой Руси вдруг кто-то начинал верить не по-православному! Разве это не вопиющий и страшный факт?!
В свое время русских людей особенно поразила так называемая ересь жидовствующих. Она возникла следующим образом. 8 ноября 1470 года из Литвы в Новгород вместе с князем Михаилом Олельковичем прибыл некто Схария, еврей по национальности. К нему вскоре присоединились еще два еврея: Иосиф Шмойло-Скарявей и Моисей Хануш. Преподобный Иосиф Волоцкий в своем «Просветителе» сообщает, что Схарии удалось обратить в ересь нескольких новгородцев, и «они отверглись Христа и всего христианства в лето 1471». Что можно сказать по этому поводу? Во-первых, ересь возникла не в Новгороде, а привнесена туда из Литвы. Во-вторых, родоначальниками ереси были иноземцы, а не коренные новгородцы. В-третьих, как известно, летом 1471 года Новгород был завоеван Иваном III и вошел в состав Московского государства. Поэтому с этого времени за происходящее в Новгороде нес ответственность уже великий князь, а не новгородское правительство, разгромленное Иваном III.
До 1471 года в Новгороде с разного рода еретиками и чародеями обычно не церемонились: привязывали камень и бросали с моста в Волхов. Так, например, поступили с тремя еретиками-стригольниками в 1376 году. При этом «новгородцы, свергая их в Волхов, говорили: „Написано в Евангелии: если кто соблазнит единого из верующих, то лучше ему, да обвесится на выи его камень жерновный и ввержен будет в море (Мк. 9. 42)“»{88}.
Какова дальнейшая история ереси жидовствующих? В Новгороде еретиков очень быстро выявили и начали преследовать. Вы думаете, еретики бросились спасаться от преследований в глухие северные леса? Нет, они с легкостью перебрались в стольный град Москву, где обратили в еретичество немалое число московских вельмож. Да что там вельмож, к ереси примкнули даже митрополит Зосима и невестка великого князя Елена! Еретики свили свое гнездо в самом Кремле!!!
Вся последующая история борьбы с жидовствующими показала, что настоящим центром ереси была Москва, а отнюдь не Новгород. Именно в Москве ересь жидовствующих оформилась идеологически и упрочилась политически. Если говорить о Новгороде, то о нем можно упоминать лишь как о промежуточном пункте на пути распространения ереси между Литвой и Москвой.
В Новгородской республике между Церковью и государством царила полная гармония. Более того, «нигде в других городах и княжествах древней Руси Церковь не была так тесно связана с государственной жизнью, как в Новгороде»{89}. При этом православные новгородцы, без всяких сомнений, ставили Церковь выше государства. Поэтому в Новгородской республике архиепископ влиял на общество несравненно больше, чем любой из представителей светской власти. К середине XII века «относится установление в Новгороде республиканского строя, который вскоре приобрел черты феодальной теократии. „Начальником новгородских бояр“ стал Новгородский епископ, к которому перешли права и земельные владения князя, а также представительство Новгорода во внешних сношениях. С того времени вечевое постановление не имело полной силы без благословения Новгородского святителя»{90}.
В других русских землях, возглавляемых князьями, такого сознательного и основанного на свободной воле единства гражданского общества, как в Новгороде, не было. В русских княжествах существовало разделение властей. Главой светской власти был князь, церковной — местный епископ. Поэтому при всем теснейшем сотрудничестве светской и церковной властей другим русским землям не удавалось приблизиться к новгородскому идеалу.
«Святая София была владычицей и покровительницей города и государства. На земле ее представлял всенародно избранный архиепископ»{91}. Он, по словам Н. Костомарова, был живым выражением власти Святой Софии над Новгородом{92}. Новгородский владыка был духовным вождем нации. Своим служением он напоминал ветхозаветных Судий.
Теократическая форма правления проявляла себя через государственные полномочия архиепископа. По мере утраты князьями в Новгороде властных функций, монархическое начало все более и более сосредотачивалось в архиепископских палатах. Постепенно вокруг владык сформировался двор, подобный княжескому.
«Система избрания главы Церкви была совершенно различной в Новгороде и Москве, что определялось различиями в их политическом строе. Митрополита избирал освященный собор, при этом решающее слово принадлежало московскому государю. Из претендентов нередко одерживал верх тот, кто мог заплатить в казну больше денег. В Новгороде право избрания владыки принадлежало новгородскому вече. Шансы на избрание имели лишь наиболее популярные в республике и авторитетные иерархи»{93}. Нередко на архиепископский престол избирались простые священники или монахи, не имеющие сана. В Новгородской теократической республике не существовало церковной бюрократии, поэтому никакая карьерная лестница к архиепископской кафедре не вела. Протекция, деньги, знатность не имели значения. От кандидата на высшую церковную должность требовались необходимые личные качества и глубокое народное уважение.
«Владычество в Новгороде было одним из важнейших государственных институтов республиканского времени, сравнимым с постами посадника и тысяцкого. Свидетельство тому — регулярное с середины XII века избрание новгородского епископа из среды местного духовенства, проводимое светскими лицами на вече. Не подлежит сомнению тот факт, что система выбора владыки на вече, не фиксируемая в других городах Руси, является одним из результатов политических и социальных реформ XII века в Новгороде»{94}.
Вся система власти в Новгороде строилась по национальному принципу. Высшие должности в республике могли занимать только коренные новгородцы. К управлению государством никоим образом не допускались инородцы. Некоторое, строго регламентируемое исключение делалось лишь для приглашаемого князя. На архиепископа это исключение не распространялось. Почему? Потому что он, в отличие от князя, избирался на свое служение пожизненно и сместить его, опять же в отличие от князя, было не так легко. И самое главное: в Новгороде князь не обладал реальной властью, а архиепископ был носителем почти всей ее полноты.
Только в ранний период церковной истории на новгородскую кафедру епископы присылались из Киева, позднее они избирались из коренных жителей Новгорода. «При выборе себе архипастыря новгородцы держались неизменно одного правила: чтобы он был из местного духовенства, черного или белого, а затем обращали внимание только на достоинства избираемого, нимало не стесняясь его саном»{95}.
