Гитлер наметил оккупацию Бельгии и Голландии. А в целом «война с Англией и Францией будет войной не на жизнь, а на смерть… Мы должны сжечь свои корабли и ставить вопрос не о том, кто прав, а кто виноват, но вопрос — быть или не быть восьмидесятимиллионному народу».
Начиная с 7 мая генералы Блюментрит, Рундштедт и Манштейн, создав «рабочий штаб», планировали военные операции против Польши.
Что Сталин знал
Начало Второй мировой войны трудно понять, не учитывая курса И.В. Сталина издалека предчувствовавшего возможность столкновения с противником, который придет с Запада. В разрешении «западной загадки» Сталин опирался на мнения трех человек, один за другим возглавлявших военную разведку СССР — ГРУ (Главное разведывательное управление) — военный летчик Иван Проскуров (май 1937 г. — май 1939 г.), партийный деятель Павел Фитин (май 1939 — июль 1940 г.), выходец из рядов Красной Армии Филип Голиков (июль 1940-го — 1942 г).
Военная разведка Советского Союза опиралась на несколько первоклассных источников за рубежом. Одно из главных мест, безупречно снабжавших Сталина информацией, была варшавская резиденция, поскольку Польша с 1920 года рассматривалась в Москве как потенциальный противник (или союзник потенциального противника). Эту роль одного из главного окон Москвы на Запад Варшава начала играть после прибытия в нее в 1933 году Рудольфа Херрнштадта, прежнего московского корреспондента немецкой газеты «Берлинер Тагеблат». В тот год нацисты выслали из Германии группу советских журналистов и СССР ответил адекватно.
Херрнштадт был завербован агентами ГРУ в Москве и по просьбе ГРУ отправился после Москвы в Варшаву. Его очень уважали в германской общине Варшавы за глубокие знания и мягкий характер. Посол нацистской Германии Ганс-Адольф фон Мольтке стал его другом и часто просил его совета. (Напрашивается аналогия с Рихардом Зорге). Херрнштадт встретил нескольких идейных противников нацизма, и они составили его «варшавскую группу» — знающую, преданную, расположенную в критически важном месте. Среди них была журналистка Ильзе Штёбе (кодовое имя «Альта»). Она была «своей» и в Берлине, и в Бухаресте, куда ее заносила журналистская судьба. В круг Херрнштадта входил дипломат Герхард Кегель (кодовое имя KhVS) — позже переведут в германское посольство в Москве. Ценным приобретением для ГРУ был первый секретарь германского посольства в Варшаве Рудольф фон Шелиха (кодовое имя «Ариец») — он вернется в министерство иностранных дел нацистской Германии в Берлин. Блистательный разведчик. Еще двумя членами варшавской ячейки были Курт и Маргарита Фёлькиш (кодовые имена AVS b LTsL) из германского посольства в Варшаве.
В январе 1939 г. Германия предприняла шаги к сближению с Польшей — первой признавшей нацистский режим, с охотой поддержавшей Берлин в разграблении Чехословакии. Берлину нужен был коридор к Восточной Пруссии, взамен — хоть всю Прибалтику. Сталин внимательно следил за возможным формированием союза, которого он очень опасался. В частности, из архивов Большого театра была извлечена «Жизнь за царя» и под названием «Иван Сусанин» поставлена в марте 1939 года.
Варшавская резидентура снабжала Москву самым ценным материалом: Польша стояла на перекрестье всех стратегических путей. Именно она прислала Проскурову шестистраничную оценку ситуации в Европе и глава ГРУ передал этот сверхсекретный материал, основанный на беседах с главой Восточного департамента германского министерства иностранных дел доктором Петером Клейстом. Проскуров предоставил Сталину этот доклад 17 мая 1939 года. Сталин прочитал документ не вставая. Там значилось: «Германия в настоящий момент находится на первой стадии военной консолидации на Востоке, которая, несмотря ни на какие идеологические соображения, должны быть достигнуты любыми средствами. После безжалостной чистки на Востоке придет западная фаза, которая завершится поражением Франции и Англии военными или политическими средствами. Только после этого можно реалистично рассчитывать на крушение Советского Союза. В настоящее время мы находимся в фазе военной консолидации на Востоке. Наступает очередь Польши…Германия уже произвела приготовления — создание протектората Богемии и Моравии, создание Словацкого государства, аннексия мемельского региона — все это направлено против Польши. Гитлер решил поставить Польшу на колени. Здесь известно, что германские предложения будут отвергнуты Польшей. Гитлер и Риббентроп убеждены, что по внутренним и внешним причинам польское правительство не примет германских предложений».
Германская калькуляция оказалась правильной. Польша отвергла германские авансы. Немцы теперь считали, что пилсудчики развязали им руки. Сталин продолжает читать донесение: «Если Польша не согласится с германскими предложениями и не капитулирует в ближайшие недели, нет оснований сомневаться в том, что в июле — августе она подвергнется военному нападению и будет сокрушена за 8—14 дней». Это еще более приблизит к Германии украинских националистов Волошина (глава автономного правительства Карпато-Украины) и Ревая — «они абсолютно верны Берлину». Конфликт с Польшей будет локализован. Англия и Франция, как и в прошлом, не готовы сражаться за Польшу. Авиация и танки решат дело. «Мы сделаем Венгрию немецким протекторатом, а затем придвинем германские войска к румынской границе и Румыния капитулирует». Германии нужен нейтралитет прибалтийских стран, которые позже сможем успешно нарушить».
Сталин задал только один вопрос: «Кто источник этого документа?» Слово «источник» подчеркнуто дважды. Проскуров ответил: «Работники германского посольства в Варшаве Рудольф фон Шелиха, Герхард Кегель и Курт Фёлькиш, чья жена сфотографировала документ добытый группой Херрнштадта». Похоже, что недоверчивый Сталин на этот раз поверил источнику. Он увидел серьезность намерений Гитлера в отношении Польши и внутренне выразил согласие с тем, что Лондон и Париж не шевельнут и пальцем. Именно эта линия рассуждений вела к германо-советскому пакту.
Отношение к России
Британское правительство лишь 8 мая ответило на выдвинутое 16 апреля Советским правительством предложение о военном союзе. И этот ответ означал практический отказ от такого союза. С этого времени Сталин, убежденный документом Клейста, начал предпринимать попытки сближения с немцами. Уполномоченный в делах СССР в Германии Г. Астахов на переговорах по экономическим проблемам с Ю. Шнурре 7 мая 1939 года затронул более широкие аспекты взаимоотношений двух стран: «Между Германией и Советским Союзом не существует конфликтов, и нет оснований для враждебности между двумя странами. Справедливо, что Советский Союз испытал определенное чувство угрозы со стороны Германии. Несомненно, существует возможность ослабления этого чувства в Москве».
Нарком иностранных дел Молотов, обращаясь к Верховному Совету СССР накануне рокового лета, выдвинул предложение о создании оборонительной системы в Европе, состоящее из трех пунктов:
1) заключение трехстороннего (СССР, Британия, Франция) пакта о взаимной помощи;
2) предоставление гарантий всем государствам Центральной и Восточной Европы;
3) подписание соглашения о формах и объеме помощи государствам, являющимся потенциальными жертвами агрессии.
Одновременно Молотов заявил, что переговоры с Западом не означают отказа от деловых отношений в практической сфере с Германией и Италией. Именно в это время разведывательная сеть советских спецслужб доложила, что Германия отказалась выполнить желание Японии — заключить союз против СССР. В свою очередь, Токио отказался заключить с Германией союз против Запада. И у Москвы были достоверные сведения о том, что Германия непременно выступит против Польши. До сентября 1939 г. у советской разведки был агент в британском Форин Офисе, позволявший Кремлю знать все о британской политике. В частности, о силе антисоветских предубеждений британских вождей.
Союз СССР, Британии и Франции мог бы быть единственной преградой господству Германии в Европе. Гитлер 26 мая 1939 года отдал распоряжение интенсифицировать активность на русском участке дипломагического фронта. Шуленбург сказал Молотову следующее: «Между Германией и Советской Россией не существует подлинного противоречия интересов… Пришло время рассмотреть возможности умиротворения и нормализации германо-советских отношений. Итало-германский альянс не направлен против Советского Союза. Он направлен исключительно против англо-французской группировки. Если вопреки нашим пожеланиям дело дойдет до враждебных действий в отношении Польши, мы твердо уверены, что даже это никоим образом не приведет к столкновению интересов с Советской Россией. Мы готовы пойти настолько далеко, чтобы сказать: при разрешении германо-польского вопроса — в какой бы форме это разрешение ни произошло — мы будем учитывать русские интересы настолько, насколько это возможно».
