Буквально через несколько дней в театрах страны начались репетиции. В Москве «Фронт» ставили сразу четыре театра — Малый, MXAT, Театр Вахтангова и Театр драмы. Наконец, в срочном порядке приступили к созданию одноименного фильма. Корнейчук уже в 1943 г. удостоился за пьесу «Фронт» Сталинской премии. Такую же награду получили и авторы фильма, и актеры, сыгравшие в нем главные роли.
Должно согласиться с выводом историка А.А. Печенкина, первым выявившего сталинскую переписку по поводу пьесы «Фронт»: «...Осенью 1942 г. Верховный Главнокомандующий решил важную пропагандистскую задачу, по-своему объяснив причины военных неудач Красной Армии»[63].
Но Сталин был искушенным политиком и понимал, что лобовая, прямолинейная пропаганда воздействует не на всех. Он, в частности, не был уверен в том, что с его версией согласятся высшие военные. Выше мы уже ссылались на разговор вождя с командующим Западным фронтом генералом Коневым. Дополнительные подробности, которыми Иван Степанович, уже будучи маршалом, поделился с писателем К.М. Симоновым, проливают новый свет на ту решимость, с какой Сталин гнул свою линию. Узнав о негативной оценке пьесы, он сердито прервал Конева: «Ничего вы не понимаете. Это политический вопрос, политическая необходимость. В этой пьесе идет борьба с отжившим, устарелым, с теми, кто тянет нас назад. Это хорошая пьеса, в ней правильно поставлен вопрос».
«Тут у меня, — продолжает рассказ маршал, — сорвалась фраза, что я не защищаю Горлова, я скорей из людей, которых подразумевают под Огневым, но в пьесе мне все это не нравится.
Тут Сталин окончательно взъелся на меня:
— Ну да, вы Огнев! Вы не Огнев, вы зазнались. Вы уже тоже зазнались. Вы зарвались, зазнались. Вы военные, вы всё понимаете, вы всё знаете, а мы, гражданские, не понимаем. Мы лучше вас это понимаем, что надо и что не надо.
Он еще несколько раз возвращался к тому, что я зазнался, и пушил меня, горячо настаивая на правильности и полезности пьесы Корнейчука»[64].
Верховный с обычно не свойственной ему страстью взялся и за присутствовавшего здесь же Г.К. Жукова, добиваясь его мнения о пьесе. Но тот поступил благоразумно и уклонился от ответа, сославшись на то, что еще не читал ее.
Вероятно, этот разговор с Коневым как раз и заставил Сталина дать указание всем членам военных советов фронтов опросить командующих и других генералов руководящего состава и утвердить в их сознании нужное, единственно правильное представление о пьесе Корнейчука. К тем же, кто, подобно упомянутому выше генералу И.П. Камере, не побоялся высказать собственное, идущее вразрез с начальническим, мнение, отнесся с подозрением.
«В следующий мой приезд в Москву, — вспоминал Конев, — Сталин спрашивает меня, кто такой Камера. Пришлось долго убеждать, что это хороший, сильный командующий артиллерией фронта с большими заслугами в прошлом, таким образом отстаивать Камеру. Это удалось сделать, но, повернись все немного по-другому, отзыв о пьесе Корнейчука мог ему дорого обойтись».
Возвращаясь от драматургии к жизненной практике, следует сказать, что Сталин при всем желании не мог бы ограничиться одной пропагандистской кампанией по развенчанию проваливших дело военных кадров (среди которых были, разумеется, не только выдвинувшиеся в годы Гражданской войны, но и значительно позже). Суровая боевая действительность потребовала коренного обновления персонального состава командующих фронтами, армиями, соединениями Красной Армии. Только на должностях командующих фронтами за первые 14 месяцев войны побывало 36 человек (из 43 за всю войну). Корпус командующих фронтами, по существу, сформировался лишь к осени 1942 г. В последующие 32 месяца войны такое высокое назначение получили всего семь новых военачальников.
Наиболее значимым было назначение 26 августа 1942 г. первым заместителем народного комиссара обороны генерала армии Г.К. Жукова. Еще с довоенных времен эту должность занимал Маршал Советского Союза С.М. Буденный. То есть Сталин показал, что он и в жизни собирается Горловых менять на Огневых.
В дальнейшем было произведено немало кадровых перестановок, подобных той, которая нашла отражение в пьесе Корнейчука.
На ум сразу же приходит личность генерал-полковника В.Н. Гордова. Есть ли связь между близко звучащими фамилиями реально существовавшего лица и героя пьесы «Фронт», мы не беремся ответить, но их характеры, натуры — очень близки. Генерал Гордов в июле — августе 1942 г. командовал Сталинградским фронтом, к слову, сменив на этом посту маршала Тимошенко. Действовал он, в свою очередь, неудачно. Все больше уповал на стиль руководства, который тогда еще генерал К.К. Рокоссовский метко назвал «матерным управлением». Ему, Рокоссовскому, и пришлось в конце сентября 1942 г. сменить Гордова в качестве командующего Сталинградским фронтом и выправлять последствия того самого «стиля».
Генерал армии С.П. Иванов, встречавшийся с Гордовым на Сталинградском фронте в свою бытность начальником штаба 1-й гвардейской армии, вспоминал: «О В.Н. Гордове... у меня сложилось двойственное впечатление. Это был, безусловно, храбрейший и волевой генерал. На посту начальника штаба, а затем и командующего 21-й армией он зарекомендовал себя в целом неплохо. Достаточной, казалось, была у него и теоретическая подготовка. Он окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе. Внешне это был очень собранный, энергичный, с хорошей выправкой строевой генерал, но чувствовалась в нем, к глубокому сожалению, и какая-то унтер-офицерская закваска. Очень часто Гордов бывал груб и несправедлив, окрик нередко являлся у него методом руководства. Когда я читал написанную А.Е. Корнейчуком в 1942 году пьесу "Фронт", созвучие фамилий одного из ее героев — Горлова и Василия Николаевича Гордова показалось мне отнюдь не случайным»[65].
Ситуация, нарисованная А.Е. Корнейчуком, когда командарм меняет своего командующего фронтом, отстраненного от должности по неспособности, напоминает об одном ярком случае из истории войны. 25 июля 1942 г. генерал-майор И.Д. Черняховский, командир 18-го танкового корпуса, принял командование войсками 60-й армии, в которую входил его корпус. До этого во главе армии находился генерал-лейтенант М.А. Антонюк — опытный военный, начавший службу еще в 1914 г. В годы Гражданской войны он командовал полком, стрелковой бригадой, в межвоенный период вырос до командующего войсками Сибирского военного округа, а в 1940 г. стал начальником пехоты Красной Армии, заместителем генерал-инспектора пехоты РККА. А вот с началом Великой Отечественной войны в должности командарма он действовал неудачно.
Не складывались у него отношения и с Черняховским, который был моложе его на 11 лет. Он ходатайствовал перед вышестоящим командованием о снятии командира танкового корпуса с должности. Но получилось как раз наоборот.
Читатель простит автора за длинную цитату, уж очень ярко обрисована в ней сцена, относящаяся к июлю 1942 г.: «...Из штаба 60-й армии передали, что командарм срочно вызывает командира корпуса на Военный совет... На Военном совете все уже были в сборе, когда Черняховский доложил о своем прибытии. Перед собравшимися за столом сидел командующий армией генерал-лейтенант М.А. Антонюк, которого Черняховский знал как крупнейшего руководителя — начальника пехоты Красной Армии. Рядом с ним член Военного совета армейский комиссар 2-го ранга Ф.Ф. Кузнецов. Антонюк жестом предложил Черняховскому сесть.
— Товарищи, на повестке дня один вопрос — доклады командиров соединений о причинах неудач в июльских наступательных операциях. — Генерал Антонюк, сделав небольшую паузу, продолжал: — Военный совет ждет от вас самокритичных выступлений. Генерал Черняховский, доложите, как это случилось, что мы остались без танкового корпуса!
Постановка вопроса командармом... никак не укладывались в голове Черняховского. Он отчетливо представил себе, что ожидает командира, потерпевшего поражение. В душе он не соглашался с заявлением Антонюка. Ведь немцы под Воронежем понесли гораздо большие потери, и корпус удержал восточную часть Воронежа.
Внезапно открылась боковая дверь зала заседания, вошел лейтенант с узла связи и доложил:
— Товарищ командующий! Вас вызывает к аппарату ВЧ товарищ Сталин.
Командарм быстро вышел за связистом. В зале притихли. Молчание продолжалось недолго, через несколько минут Антонюк вернулся и сообщил:
— Генерал Черняховский, вас вызывает к аппарату товарищ Сталин.
Антонюк прошел к столу президиума и сел не на свое председательское место, а в сторонке, рядом с членом Военного совета армии.
В зале заседания стояла тишина. Ждали возвращения Черняховского. И когда он прошел к столу и занял место председателя Военного совета, все поняли, что произошло.
— Товарищи! — обратился ко всем Черняховский. — Приказом Верховного Главнокомандующего я назначен командующим 60-й армией. — Помедлив секунду, сказал: — Военный совет продолжает свою работу. Слово для справки предоставляется генерал-лейтенанту Антонюку.
