Представители неджесов часто встречаются нам в литературных произведениях, восходящих к I Переходному периоду. Именно неджесами оказываются такие мудрецы, как Неферти, возвестивший, согласно известному нам «Речению», царю Снофру ожидающие Египет бедствия, и Джеди, предсказавший, по «Сказкам папируса Весткар», царю Хуфу смену его династии на престоле сыновьями верховного жреца Ра. Похоже, выходцы из означенного слоя принимали самое активное участие в создании этих произведений, написанных на среднеегипетском языке (он был разговорным с конца III и, по крайней мере, до второй четверти II тысячелетия до н. э.) и составивших своего рода классический канон египетской литературы (собственно говоря, именно в I Переходный период в Египте и происходит становление настоящей художественной литературы). Очевидно, именно по инициативе неджесов в этих произведениях настойчиво обсуждается вопрос: кто виноват в том, что египетская государственность, созданная еще в начале времен богами и возглавляемая сакральным правителем, сыном бога солнца, переживает столь тяжелые потрясения?
За многие века отсутствия в Египте института общины обитатели долины Нила привыкли связывать свое благополучие не столько с собственными усилиями, сколько с деятельностью государства, фактически отождествлявшегося с образом сакрального царя и в силу этого мыслившегося не как социальный институт, а скорее как важнейший компонент мироздания! Собственно говоря, к такому представлению подводило и действительно очень высокое участие египетского государства в поддержании благополучия общества, которое осуществлялось с редкостным для столь ранней поры успехом на протяжении всего Древнего царства. Экологическая же природа бедствия, обрушившего стабильность государственности III тысячелетия до н. э. и открывшего I Переходный период, тем более побуждала египтян видеть в его наступлении не просто социальную, но космическую катастрофу.
Бедствия страны и сомнения в религиозной истине
Понятно, что столь глобальные потрясения могли постигнуть Египет и мир только по воле богов; соответственно, в некоторых текстах I Переходного периода звучат сомнения в истинности давнего представления об их благости. В своем «Поучении» отец гераклеопольского царя Мерикара говорит сыну о неких людях, которые считают наполнение жертвенников богов проявлением «слабости», несомненно вследствие того, что эта практика никак не помогает ослабить исходящие об богов бедствия и, стало быть, ее сохранение бессмысленно. Похоже, те же самые люди имеются в виду, когда автор «Поучения» упоминает о пренебрежении некоторых существующими представлениями о загробном мире. Подробно причины подобного пренебрежения излагаются в так называемой «Песни арфиста», которая восходит, согласно ее названию, ко времени одного из правителей Фив I Переходного периода по имени Иниотеф и известна в записи на стенах ряда гробниц II тысячелетия до н. э.
Описывая обстановку несомненно I Переходного периода, автор этого произведения говорит о том, что надежды на продление своего существования после смерти при помощи гробниц (явно путем конструирования в них «миров-двойников») рухнули с исчезновением средств на их поддержание в порядке; а все, что известно об иных способах достижения загробного блаженства при содействии богов, не поддается проверке опытом и не должно внушать людям особых надежд. Следовательно, необходимо прежде всего наслаждаться каждым днем земной жизни с ее радостями, не тратя усилий на заботы о посмертном существовании. Характерно, однако, что запись этого текста, очевидно, исполненную по заказу находившихся под сильным впечатлением от него людей, мы видим именно в их гробницах, сооруженных в соответствии со всеми требованиями египетской религии. Сомнения в благости богов и, в частности, в исходящей от них возможности посмертного существования стали позицией меньшинства образованных египтян, рассматривавшейся, кстати, скорее как проявление своего рода интеллектуального экстремизма и непредусмотрительности, нежели как кощунство: «Глуп тот, кто пренебрегает этим (т. е. своей посмертной судьбой)», — говорит в своем «Поучении» отец царя Мерикара. Большая же часть египтян не сочла постигшую их страну катастрофу достаточным основанием, дабы усомниться в представлениях о мире, выработанных долгим опытом Древнего царства.
Царь и его ответственность перед богом
Однако, в случае если бедствия, обрушенные на Египет богами, нельзя объяснить их злой волей, остается считать, что они вызваны оплошностью того, кто является посредником в контакте между людьми и богами, т. е. царя. Похоже, что последние цари Древнего царства и в самом деле давали своим поведением основания для таких подозрений; так, Ипувер прямо обращает к современному ему царю Нефериркара II гневные слова: «„Слово“ (т. е. способность претворять своей волей в жизнь маат), „Постижение“ (способность постигать маат) и маат — у тебя, царь. Но лишь смятение распространяешь ты в стране да гул неурядиц. Совершают люди насилие друг над другом, подражают тебе в беспорядке, тобой установленном… Ты говорил ложь». Мы помним странный рассказ о легкомысленных устремлениях царя Пепи II в «Повести о Неферкара и Сисенне». По-видимому, та же проблема соответствия сакрального правителя своей высокой миссии, по особенностям его личности, ставится и в «Сказках папируса Весткар». В этом произведении волшебник Джеди возвещает царю Хуфу грядущее отстранение его дома от власти после того, как тот приказывает ему показать свое умение соединять отсеченную голову с туловищем на обезглавленном преступнике, обнаружив готовность надругаться над непогребенным телом ради «эксперимента».
В «Поучении царю Мерикара» его автор Хети III четко формулирует обязанности царя перед богами (наполнение их жертвенников и поддержка храмов), усопшими (прежде всего соблюдение неприкосновенности их гробниц) и людьми (справедливое и не жестокое правление), которые его преемник обязан соблюдать под страхом гнева божества. Верховный бог (именуемый, кстати, сплошь и рядом не конкретным именем, а более расплывчатыми описательными эпитетами) признается не только отцом царя, но и благим «пастырем» человеческого «стада», пекущимся о нем. В случае если царь отступает от своего долга «творения маат» (по сути дела, «Поучение царю Мерикара» «расшифровывает», в чем именно этот долг заключается), то бог перестает «отзываться» на просьбы о содействии, обращаемые к нему при совершении ритуалов.
По мнению отечественного египтолога О. Д. Берлева, сомнения многих современников VIII и IX–X династий в том, что тогдашние цари являлись полноценными сакральными правителями, способными добиваться содействия богов посредством ритуала, проявились в крайне неохотном упоминании их имен в своих биографических надписях. Египет и мир в целом при подобных правителях вступают в так называемое «время болезни», т. е. нарушения их нормального взаимодействия с миром богов, а также обеспечиваемого ритуалом равновесия между персонифицированными в них силами. Все это порождает множественные отступления от воплощенной в маат нормы не только общественных отношений, но и природных законов (собственно говоря, именно это состояние мироздания и описывается в «Речении Ипувера» и «Пророчестве Неферти»).
Крайнее проявление недовольства верховного божества земным царем может проявиться в том, что оно перестанет порождать своих новых сыновей в пределах данного царского дома и возведет на престол новую династию: именно это и произошло, согласно «Сказкам папируса Весткар», когда бог Ра соединился, чтобы породить новых царей, не с женщиной, принадлежавшей к дому Хуфу, а с женой простого жреца Реджедет. По-видимому, сама постановка вопроса о том, что находящийся на престоле царь может как личность не соответствовать своим задачам ритуального правителя и пренебрегать своим долгом «творения маат», принадлежит выходцам из слоя неджесов, заложившим эту идею в ряд литературных произведений; в дальнейшем же, в конце I Переходного периода (ко времени создания «Поучения царю Мерикара») она была воспринята и официальной идеологией.
Изменения в египетской религии в I Переходный период
Оскудение страны, бывшее естественным следствием экологического кризиса в начале I Переходного периода, привело к тому, что расходы на поддержание в порядке сооруженных на протяжении Древнего царства гробниц и на совершение в них жертвоприношений снизилась вплоть до полного их прекращения. «Я слышал слова Имхотепа и Джедефхора (авторов классических писцовых поучений Древнего царства)… А что с их гробницами? Стены обрушились, не сохранилось даже место, где они стояли», — говорит автор «Песни арфиста». Тем более непосильными, даже для представителей египетской элиты того времени, оказывались расходы на сооружение новых гробниц, сопоставимых по своему оформлению с памятниками середины III тысячелетия до н. э. В этих условиях акцент в обеспечении посмертного существования людей закономерно должен был сместиться с дорогостоящего конструирования и поддержания «мира-двойника» в гробницах на взаимодействие с божествами загробного мира, обеспечивающими продолжение жизни усопшего по возможности независимо от расходов, которые несли его родственники в земном мире.
