23 июня Александр I ратифицировал текст франко-русского перемирия. Первый этап тильзитских переговоров (19–23 июня) закончился. Начинался второй этап (25–26 июня) – этап личных встреч Наполеона и Александра I на неманском плоту. Дипломатическая дуэль России и Франции вступила в новую фазу.
Инициатива личной встречи и на этот раз исходила от Наполеона. Уже 21 июня во время подписания перемирия Бертье по поручению Наполеона заявил; что Франция хотела бы «не только все привести к концу особенным (сепаратным. – В. С.) миром, но и сблизиться союзом, присовокупя к тому, что если бы главы обоих государств имели возможность объясниться, тогда бы в самое короткое время и мир последовал по существенным выгодам обеих держав».
О своем желании лично встретиться с Александром I Наполеон говорил Лобанову-Ростовскому 22 июня на обеде по случаю ратификации им перемирия. Вновь, теперь уже лично, он сказал представителю царя, что хотел бы видеть Александра I своим союзником. Более того, Наполеон даже пообещал царю… территориальное приращение за счет Пруссии, заявив, что западной границей России могла бы быть Висла.
Однако Александр I вопреки общераспространенному в исторической литературе мнению далеко не «вдруг», а после тщательного взвешивания всех «за» и «против» согласился на союзные переговоры. Первоначально он намеревался заключить с Францией только сепаратный мир, но не союз. 22 июня он заявил Куракину, что едет в Тауроген (городок вблизи Тильзита) для того, чтобы «лучше направить и ускорить составление окончательного мирного трактата».
Царь согласился на личную встречу с Наполеоном прежде всего для выяснения намерений последнего относительно условий будущего мира. Состав лиц, которых царь взял с собой в Тауроген, также говорил лишь о намерении заключить мир: с Александром I поехали Будберг, Толстой, Ливен, Беклешов. Позднее к ним присоединились Константин, Бенигсен, Уваров, т. е. почти одни «пруссофилы». Ни один из них не отличался самостоятельностью суждений (как, скажем, Чарторыйский или Куракин), не был более или менее крупным дипломатом.
Судя по сведениям Куракина, царь намеревался в кратчайший срок завершить мирные переговоры. Во всяком случае он велел Куракину дожидаться его скорого возвращения, обещав дать ему последние наставления о поведении в качестве посла в Вене.
Подробное описание церемонии первой встречи двух императоров 25 июня на неманском плоту имеется в десятках книг и отражено в литографиях той поры. Следует отметить другое: большинство очевидцев, а также последующих исследователей истории заключения франко-русского союза придавали чрезмерное значение этой встрече, сосредоточив свои усилия на домыслах и догадках относительно содержания бесед Наполеона и Александра I с глазу на глаз в павильоне на неманском плоту. При этом на первый план выдвигалась именно эта фаза переговоров (встреча Александра I и Наполеона на Немане 25–26 июня), а последующие наиболее важные переговоры в Тильзите 27 июня – 9 июля отодвигались на второй план. Ряд историков вообще рассматривал переговоры в Тильзите как чисто формальную процедуру подписания текстов мирного и союзного соглашений, поскольку, по их мнению, все было решено на неманском плоту. На деле, как мы увидим ниже, дело обстояло совсем не так.
* * *
Не совершая, подобно А. Вандалю, психологического экскурса в историю этих встреч, определенно можно утверждать одно: они носили характер личной разведки. Александр I шел с намерением выяснить условия заключения мира, Наполеон – союза. Ни о каком «обольщении» одного другим (А. Вандаль) не было и речи. Каждый хорошо знал, чего он хочет, и хотел подороже продать свой «товар». Можно допустить, что царь во время первой встречи разразился ругательной тирадой по адресу Англии (на этот счет есть документальные свидетельства кануна встречи, имея в виду беседу царя с Гоуэром 17 июня). Но что он сразу же согласился на союз с Францией – неверно. По-видимому, Александр I и Наполеон не смогли сразу договориться и решили продолжить переговоры на берегу. Их местом был избран Тильзит – резиденция Наполеона как формального победителя, причем с целью исключения давления на русскую делегацию половина Тильзита была нейтрализована.
Александр I вопреки ранее данному распоряжению срочно вызвал в Тильзит Куракина. 28 июня он прибыл в расположение русской делегации в Тильзите и с этого дня принимал самое непосредственное участие в работе по составлению мирного и союзного трактатов с Францией.
Заключительный этап переговоров проходил в острейшей дипломатической борьбе. Русская дипломатия не только не капитулировала, но боролась за каждую статью соглашений. Наиболее острые разногласия вызвал вопрос о союзе.
Нагляднее всего об этом свидетельствует анализ двух не известных до сих пор документов русской дипломатии, относящихся к последнему этапу тильзитских переговоров: «Проект инструкций представителям, уполномоченным вести переговоры о заключении мира с Францией» и «Проект дополнения к инструкциям», опубликованные в третьем томе «Внешней политики России XIX – начала XX в.»
Значение этих документов велико еще и потому, что они являются свидетельством (в интерпретации Александра I) содержания конфиденциальных бесед царя с Наполеоном как на неманском плоту 25–26 июня, так и во время встреч в Тильзите, т. е. как раз той стороны тильзитских переговоров, вокруг которой (за недостатком источников) родилось больше всего домыслов и предположений.
Инструкции по заключению мира открываются обширной преамбулой, содержащей характеристику внешней политики России с января 1806 г. по июнь
1807 г. В ней говорилось: в 1806 г. у России были основания надеяться, что она будет не одинока в борьбе против Франции. Основная ставка была на союз с Пруссией, к которому Россия думала привлечь Англию и Австрию. Но, писал царь, «стечение обстоятельств, возникновение которых трудно объяснить, сделало все мои расчеты ошибочными». В результате России пришлось воевать один на один с Францией. Александр I понимал, что ведет войну в невыгодных условиях, но до последнего момента надеялся на помощь Англии и Австрии. Поскольку этого не произошло, а Россия одна не в состоянии в ближайшее время разбить Францию, Александр I идет на сепаратные мирные переговоры с Наполеоном, тем более что «никакое положительное обязательство» не связывает его больше ни с Австрией, ни с Англией. Если Франция согласна, наконец, «ограничить свои претензии» и вести переговоры на «основах равенства и взаимоуважения», то он согласен заключить с Наполеоном мир.
Далее шли доказательства взаимовыгоды этого мира для обеих сторон. Залогом успеха наполеоновской дипломатии в 1801–1807 гг. была удачно осуществлявшаяся политика раскола своих противников. Она всегда сеяла среди них раздоры и смуту, не давая создать действительно единый антифранцузский фронт. Тем не менее пока существовала главная основа этого фронта – англо-русский союз, у Франции всегда были основания опасаться создания сильной антинаполеоновской коалиции. «Из этого заключения следует, – говорилось в инструкции, – что Франция должна заплатить самую большую цену за распад этого союза, который будет иметь место, как только Россия заключит сепаратный мир».
Кроме выгод, вытекающих для Франции из отказа России от союза с Англией, Наполеон получает от Александра I официальное признание розданных им титулов, а также различных изменений, произведенных им в Германии, Голландии и Италии. «Это мое признание, несомненно, в значительной степени укрепит все эти нововведения, и вы постарайтесь развить перед Бонапартом те выгоды, которые он сможет из этого извлечь». Царь особо подчеркнул, что он соглашается на признание территориальных приобретений Наполеона без обсуждения правовых и фактических обстоятельств их получения.
Что требовал Александр I взамен? Прежде всего, чтобы Наполеон не вмешивался в русско-турецкие отношения: «Вы приложите все усилия для того, чтобы добиться этого результата, дав почувствовать, что, отдавая, таким образом, весь Юг под управление Бонапарта и отказываясь от всякого, даже самого косвенного, намерения разделить с ним влияние на Италию, Испанию, Португалию, Швейцарию, Голландию и, наконец, на значительную часть Германии, естественно, чтобы за мной оставили то влияние, которое я всегда оказывал на Константинополь и которое мне необходимо для обеспечения существования моих учреждений на Черном море».
Вторым условием было сохранение Пруссии во главе с Фридрихом-Вильгельмом III. Из бесед с Наполеоном царь вынес убеждение, что труднее всего будет договориться именно по этому вопросу. Здесь русским уполномоченным на переговорах предписывалось попытаться восстановить Пруссию в границах на 14 октября 1806 г. «Но в случае, если это станет практически невозможным из-за открытой оппозиции со стороны французских уполномоченных», добиваться восстановления Пруссии в урезанном виде (западная граница – по Эльбе) и выторговать еще некоторую территорию либо за счет Саксонии, либо путем присоединения к Пруссии Гамбурга и Любека.
