Передовая левая колонна вечером разбила лагерь в нескольких километрах от города Дорилея. Рано утром 1 июля объединенные силы конных турок общей численностью около 20–25 тысяч внезапно напали на нее. По приказу Боэмунда в центре лагеря было спешно сооружено укрепление из повозок и палаточных кольев, за которым укрылись женщины, дети и невооруженные паломники. Конным рыцарям Боэмунд приказал спешиться и ограничиться обороной. Только один из них не подчинился, тот самый рыцарь, который сел на императорское кресло. Со своим отрядом в сорок человек он атаковал турок, но вынужден был, покрытый ранами, возвратиться назад. «И мы, хотя и были не способны… выдержать натиск такого большого количества врагов, в едином порыве выступили им навстречу. Даже наши женщины в тот день были великой подмогой, поднося воду сражающимся и постоянно ободряя их в сражении — в наступлении и в обороне», — рассказывает Аноним. Будучи воином более умным и менее гордым, чем знаменитый Роланд, Боэмунд послал гонцов к правой колонне, как только увидел турок. Конные турки — стрелки и метальщики камней и дротиков — атаковали рыцарей Боэмунда с «дьявольским» криком и визгом. Затем турки по приказу отступали назад, чтобы выманить рыцарей в атаку и заставить их нарушить строй, после чего опять всей силой набрасывались на паломников. Геройски проявил себя Робер Нормандский. В разгар боя он был сброшен с коня. Нормандцы пришли в замешательство, считая, что их герцог тяжело ранен или убит. Робер вскочил на коня, сорвал с себя шлем и криком призвал своих воинов к бою. Увидев герцога невредимым, нормандцы сомкнули ряды и отбросили турок. Франкам, как ни странно, помогло то, что им некуда было бежать: со всех сторон их окружали турки. К середине дня турки даже ворвались в лагерь. Положение христиан стало критическим, победа явно клонилась на сторону турок. В это время появилась подмога. Первым к полю боя примчался с пятьюдесятью рыцарями Готфрид Бульонский, за ним — лотарингская и французская конница. Однако героем дня стал епископ Адемар. Вооруженный палицей, во главе тулузцев он обошел турок под прикрытием холмов и ударил с тыла. Турки бросились в бегство, оставив нетронутым весь свой лагерь с шатрами султана и эмиров и богатой добычей. «С приближением наших рыцарей турки, сарацины и все варварские народы тотчас же обратились в бегство через горные ущелья и равнины… Они с удивительной быстротой добрались до своего лагеря, но долго там оставаться не могли. Тогда они продолжили отступление, и мы преследовали их и убивали в течение всего дня» (Аноним). Победа была полной, но тяжелой, в сражении пали многие франкские рыцари, и среди них брат Танкреда Гийом и граф Робер Парижский.
Ил. 7. Робер Нормандский в сражении при Дорилее. Рис., XX в. Рыцари были высокого мнения о боеспособности турок. Аноним говорит, что турки должны были бы считаться храбрейшим и благороднейшим народом в мире, если бы только были христианами, оставляя за собой греков в этом отношении далеко позади. Далее он, вспомнив легенду, что и франки, и турки происходят от троянцев, предполагает, что они являются соплеменниками.
Отдохнув несколько дней, 3 июля крестоносцы, объединившись, двинулись дальше, на Филомелию (Акшехир) и Иконий. Переход через фригийскую пустыню под палящим июльским солнцем дался паломникам очень тяжело: «Мы преследовали турок через пустыни, иссушенные и обезлюдевшие земли, откуда трудно было выйти живыми. Нас беспрестанно мучили голод и жажда, и нам почти нечего было есть, кроме терновника, который мы рвали и терли в ладонях: вот какой скудной пищей мы кормились. Там умерла большая часть наших лошадей, так что многие наши рыцари оказались пешими. Из-за нехватки лошадей мы брали вместо них быков, и при нужде нашу поклажу несли козы, бараны и собаки» (Аноним). О том же пишет в хронике «Иерусалимская история» и Альберт Аахенский: «Многие беременные женщины, с запекшимися губами и пылавшими внутренностями, истомленные от невыносимого жара солнечных лучей и раскаленной почвы, разрешались на виду у всех и бросали новорожденных на том же месте… Посреди равнины валялись мертвые и полуживые младенцы… Мужчины, изнемогая от обильного пота и чрезмерной жары, еле шли с раскрытыми ртами и хватали прозрачнейший воздух, чтобы уменьшить жажду». Умирали не только люди, но и «соколы и другие ловчие птицы, составлявшие утеху знатных и благородных, прямо в руках несших их; и даже собаки, приученные к достославному охотничьему искусству, подыхали таким же образом от мук жажды на руках у хозяев».
Положение осложнялось еще и тем, что после поражения при Дорилее сельджуки проводили тактику «выжженной земли»: «Когда они подходили к [греческой] крепости или городу, они, обманывая местных жителей, говорили: “Мы победили всех христиан, и ни один из них больше никогда не осмелится выступить против нас. Дайте же нам войти”. Ворвавшись в город, они грабили церкви, жилища и все остальное; уводили с собой лошадей, ослов, мулов, уносили золото и серебро и все, что могли найти; забирали с собой сыновей христиан и сжигали все, что могло быть пригодным, но всегда трепетали и убегали при нашем появлении» (Аноним). Христиане, прятавшиеся при отступлении сельджуков, оказывали поддержку крестоносцам. И хотя их продовольственная помощь была незначительной, так как им самим не хватало продовольствия, их советы были весьма полезны.
15 августа крестоносцы добрались до Икония. Город был оставлен турками, бежавшими в горы вместе со своим имуществом. Однако полные чистой воды ручьи и плодоносящие сады они не смогли унести с собой. Крестоносцы остановились на отдых, в котором крайне нуждались. Несколько дней назад на охоте в схватке с медведем был ранен Готфрид Бульонский, был тяжело болен Раймунд де Сен-Жиль. Епископ Оранжский даже соборовал его. Отдых в Иконии поднял их на ноги.
Отдохнув там неделю, двинулись дальше на Гераклею (Эрегли). По совету местных армян, взяли с собой воды: «Жители этой местности предупредили нас, чтобы мы взяли с собой бурдюки, наполненные водой, ибо в течение целого дневного перехода мы не найдем воды. Мы так и сделали и добрались до реки, где стали лагерем на два дня».
Несмотря на трудности пути, крестоносцы держались бодро: Анатолия почти была уже пройдена, впереди лежала Святая Земля. Фульк из Шартра, капеллан Бодуэна Булонского, пишет: «Мы говорили на разных языках, но были точно братья, связанные любовью, как подобает праведникам, идущим к Святым местам». Мы увидим скоро, что идеалист-франк был неправ. Здесь, при Гераклее, произошло последнее сражение с войсками вассала Кылыч Арслана рум-сельджукского эмира Хасана и эмира Данишмендида. Турки рассчитывали, что их появление заставит франков отказаться от нападения на город и свернуть на юг через горы Тавра к морю. Однако крестоносцы под командой Боэмунда внезапно атаковали турок. Те, не выдержав удара, бежали под натиском франков и оставили им город. Путь в северную Сирию через равнинную Каппадокию на северо-восток и через проходы в горах Тавра на юг был открыт.
Крестоносцы свернули на северо-восток на Кесарию Мазаху (Кайсери) и затем, обойдя с севера горы Антитавра, двинулись на Германикию (Мараш). Возможно, паломники не захотели рисковать, идя через Тавр труднодоступными проходами, к тому же находившимися под контролем турок. Возможно, их склонил к этому пути Татикий, хотевший подчинить власти империи земли, населенные армянами, и это совпало с желанием самых дальновидных и осторожных крестоносцев обеспечить себе пути отхода в случае неудачи. Нужно отметить, что из всех христиан, населявших эти земли, решительнее всех рум-сельджукам и данишмендам сопротивлялись армяне. Крестоносцы находили в них, как правило, верных союзников.
Не всем крестоносцам, однако, пришлись по вкусу осторожность и советы Татикия. Около 10 сентября из Гераклеи, отделившись от главных сил, ушел с сотней нормандских рыцарей и двумя сотнями пехотинцев Танкред. Он прошел через Тавр Киликийскими Воротами, вышел к Тарсу и с помощью местных христиан, прогнав турок, завладел нижним городом, тогда как турки укрылись в цитадели. Через несколько дней следом за Танкредом его путем прошли Бодуэны Булонский и дю Бург с пятьюстами всадниками и двумя тысячами пехотинцев, а также некоторые другие крестоносцы. Лотарингцы тоже подошли к Тарсу. Увидев подходивших франков, турки скрытно ушли из цитадели. Бодуэн Булонский предложил Танкреду вместе ограбить город. Танкред отказался: он рассчитывал владеть им в одиночку Тогда Бодуэн «вооруженной рукой» прогнал небольшой отряд нормандца и овладел городом. В это время к городу подошли триста нормандцев, посланное Танкреду подкрепление из главной армии. Бодуэн отказался впустить их в город, и они расположились на ночь под городскими стенами. Ночью на них напали турки, бежавшие из цитадели, и всех перерезали. Произошедшее вызвало сильное возмущение крестоносцев, в том числе и солдат Бодуэна, собравшихся сместить его с должности командира. Однако в это время к берегам Киликии подошли несколько кораблей удачливого пирата Жинемера из Булони, подданного графа Булонского, понявшего, какие перспективы открывает перед ним крестовый поход, набравшего на свои корабли фрисландских и фландрских пиратов и отправившегося в восточное Средиземноморье. Он сразу признал Бодуэна Булонского сеньором. Поэтому решено было командира не менять. С помощью этого пирата Бодуэн овладел гаванью Александретты, ему же он поручил охрану Тарса.
