-Это будет, во всяком случае, очень ловко с вашей стороны,- ответил Рене, а сам подумал: "Стоит мне выиграть у тебя твои десять-пятнадцать пистолей, и ты в моих руках!"
Фангас достал из кармана пистоль и бросил его на стол, Рене сделал то же самое.
-Приступим! - сказал Фангас, сверкающий взор которого был как бы прикован к наполненному золотом кошельку парфюмера.
В то время как Рене старался тем или иным путем склонить Фангаса на измену своему господину, герцог Крильон шел по направлению к Двору Чудес. У входа в эту главную квартиру армии воров и грабителей стоял часовой, который хотел преградить путь незнакомому пришельцу, но герцог ударил его шпагой плашмя и довольно грозно крикнул:
-Дорогу!
Часовой невольно подался в сторону, свистнув, однако, в имевшуюся у него сторожевую свистульку. Не обращая ни на что внимания, герцог спокойно пробирался вперед к большому огню, у которого беззаботно танцевали обитатели Двора Чудес.
Свисток нарушил их веселье, и добрый десяток рослых молодцов, бросившись к герцогу, моментально окружил его сплошным кольцом.
-Прочь, дурачье! Дорогу! - повелительно крикнул им герцог, сильным толчком разрывая этот живой круг. Поблизости стояла хорошенькая ночная фея; Крильон спокойно взял ее за подбородок и, не обращая внимания на злобное рычание толпы, сказал:
-А знаешь ли, ты очень недурна, милочка!
-Да кто вы такой, черт возьми? - крикнул какой-то оборванец.- Кто вы такой, чтобы сметь так нагло лезть прямо ко мне. Королю Цыганскому?
-Я Крильон,- просто ответил герцог.
Услыхав это имя, Король Цыганский сорвал с себя шляпу, и все остальные обнажили головы. В то время имя Крильона пользовалось во Франции такой же популярностью, как за шестьдесят лет до этого имя Баяра. Это имя было синонимом храбрости, честности и порядочности. Крильон уже при жизни стал легендарным героем, и его имя было полно таким обаянием, что даже этот низкий сброд не решился бы коснуться славы и гордости Франции.
Заметив произведенное им впечатление, Крильон вложил шпагу в ножны и сказал:
-Здравствуйте, ребята!
-Ваша светлость,- сказал Король Цыганский,- между нами вы в полной безопасности, и если мы можем быть чем-нибудь полезными вам, то приказывайте!
-Я хотел бы получить от вас маленькую справочку. Среди вас был воришка по имени Гаскариль - славный парень, которого повесили из-за подлеца Рене!
-Да здравствует Крильон! - неистово заорали обитатели Двора Чудес в ответ на эту фразу: ведь они дали Фаринетте клятву помочь ее мести Рене и от души ненавидели последнего.
-Так вот,- продолжал герцог,- насколько я знаю, у Гаскариля была подруга. Ее звали... звали...
-Фаринетта! - подсказал сразу десяток голосов.
-Ах так? Фаринетта? Отлично! Ну, так мне необходимо повидать ее. Где она живет?
-На улице Гран-Хюрлер,- ответил Король Цыганский.- Да вот мой адъютант. Герцог Египетский, сведет туда вашу светлость!
-Черт возьми! - ответил Крильон смеясь,- какая честь ожидает эту грязную, темную улицу: по ней будут идти два герцога сразу!
* * *
Когда Шмель взвалил на плечи бесчувственное тело Паолы, Фаринетта приказала отнести девушку к себе на квартиру. Читатель уже знает, что Фаринетта жила на чердаке дома суконщика Трепа на улице Гран-Хюрлер. Трепа был в оживленных сношениях с Двором Чудес, так как скупал там краденые вещи и при случае укрывал преследуемых полицией грабителей. Кроме того, он не брезговал всякими другими удобными случаями набить себе мошну, но делал это так искусно, что еще ни разу не попадался в лапы правосудия. Его дом был вне всяких подозрений, и потому-то Фаринетта считала свой чердак лучшим местом для содержания дочери Рене.
Все время, пока процессия двигалась к квартире Фаринетты, вдова Гаскариля наблюдала за своими сообщниками. Она заметила, что их взгляды с пламенной страстью впивались в красавицу итальянку, и услыхала, как Одышка шепнул Волчьему Сердцу, что Шмель должен считать себя очень счастливым от выпавшей ему чести держать в своих объятиях такое красивое тело.
Когда они поднялись на чердак и Шмель по приказанию Фаринетты положил бесчувственную итальянку на связку соломы, заменявшую Фаринетте кровать, вдова Гаскариля обратилась к своим мрачным сообщникам со следующими словами:
-Помните ли вы, молодцы, что вы веревкой, удавившей Гаскариля, поклялись мне беспрекословно слушаться и повиноваться мне?
-Помним! - угрюмо ответили все трое.
-А помните ли вы, что субъект, осмелившийся нарушить такую священную клятву, навсегда изгоняется со Двора Чудес и что наш покровитель - дьявол - жестоко отомстит вероломному? Помните? Ну, так скажу вам: я сразу заметила, что красота этой итальянки вскружила вам голову и вы уже готовы нарушить данную мне клятву. Вы напоминаете мне трех рослых собак, очень голодных и видящих вкусный кусок мяса. Собаки хотели бы полакомиться, но их сдерживает цепь. Эта цепь - мое требование, чтобы вы стерегли эту девушку и не причиняли ей никакого зла. И вы должны исполнить мое требование, пока я сама не разорву сдерживающей вас цепи!
-К чему было похищать ее тогда! - недовольно буркнул Волчье Сердце.
-Я сделала это по желанию очень высокопоставленной особы, которая обещала мне за это отомстить Рене. Больше я вам ничего не объясню. Помните: вы обязаны мне беспрекословным повиновением!
В этот момент Паола открыла глаза и простонала:
-Где я?
-У меня,- ответила Фаринетта.
-Но я не знаю вас!
-Зато я знаю тебя! Ты дочь Рене Флорентинца, убившего моего возлюбленного, и за это я вымещу подлость твоего отца на тебе!
-Пощадите! - крикнула Паола заливаясь слезами.- Разве я виновата, что мой отец делает зло? Ведь я сама никому зла не сделала!
-Каждый мстит как умеет и может,- ответила Фаринетта, пожимая плечами.- Но не волнуйся, сегодня тебе еще не грозит ничего! - Она остановилась, прислушиваясь к какому-то шуму, а затем, выглянув в окно, сказала: - Батюшки! Суконщик ведет сюда Герцога Египетского с каким-то чужим дворянином. В чем дело?
Вскоре лестница на чердак заскрипела, и в комнату вошел адъютант Короля Цыганского с герцогом Крильоном.
Увидав его, Паола отчаянно закричала:
-Боже мой! Ваша светлость! Спасите меня! Помогите! Крильон посмотрел на Фаринетту и ее мрачных помощников и сказал:
-Что вы хотите делать с этой девушкой?
-Она моя! - ответила Фаринетта.
-Она наша! - хором подхватили остальные.
-Вы жестоко ошибаетесь! - надменно возразил герцог Крильон.
-Позвольте, ваша светлость,- вмешался Герцог Египетский,что это вы собираетесь делать?
-Что за вопрос? - надменно кинул ему Крильон.
-Нет, это не годится! - продолжал тот.- Если бы я знал, что вы замышляете дурное против Фаринетты, я не привел бы вас сюда. Но все равно лучше откажитесь от вашей затеи. Нас много, и мы не допустим, чтобы у Фаринетты вырвали ее законную добычу!
-Дурак! - спокойно ответил неустрашимый герцог.- Ведь меня зовут Крильон!
-Вот именно! И потому вы, ваша светлость, не будете вмешиваться в происходящее здесь! - сказал какой-то голос сзади герцога.
Крильон с удивлением оглянулся и увидал кабатчика Маликана.
-Тебе-то что нужно здесь? - удивленно спросил его герцог.
-Я явился сюда для того, чтобы убедиться, находится ли здесь Паола,- ответил кабатчик.- Это мне поручено человеком, против воли которого вы, должно быть, не пойдете, ваша светлость!
Сказав это, Маликан показал Крильону кольцо принца Генриха, и все более и более терявшийся герцог лишь изумленно развел руками, не зная, что ему сказать.
А Маликан между тем нагнулся к уху Крильона и шепнул:
-Фаринетта действует по приказанию принца. Паола является заложницей. Рене должен узнать, что, если случится что-нибудь плохое с его близкими, это отзовется на Паоле!
-Теперь понимаю! - буркнул Крильон и, не давая себе труда объяснить остальным участникам этой сцены причину такой быстрой перемены фронта, повернулся и бросился бежать с чердака так, как до сих пор бегали лишь враги от самого герцога.
Между тем Маликан сказал Паоле:
-Сударыня! Каждую ночь я буду навещать вас, пока не случится несчастья с кем-нибудь из тех, кого ненавидит ваш отец, и, до тех пор пока я буду приходить сюда, с вами не случится ничего худого!
Сказав это, Маликан ушел.
Тогда Фаринетта обратилась к Одышке, Волчьему Сердцу и Шмелю:
-В ту ночь, когда этот человек не придет сюда, я порву сдерживающую вас цепь и дочь Рене будет отдана в вашу власть!
Паола поняла, что она погибла, так как вспомнила о перчатках, отравленных ее отцом. И в то время как сообщники Фаринетты плотоядно облизывались, итальянка снова упала в обморок.
XXI
Невозможно описать тот ад, который поднялся в душе Крильона при словах Маликана. Он бежал по улицам, словно за ним гнался целый легион демонов, и думал горькую думу. Ведь он дал клятву Рене, что вырвет Паолу из рук сообщников Фаринетты. Пусть Рене - негодяй, но слово дворянина должно оставаться нерушимым, кому бы оно ни давалось - королю или палачу, все равно! Он, Крильон, еще никогда не нарушал своего слова...
