С крестьянами Соломон обходился фамильярно, запанибратски, посещал их постоянно по избам, вел беседы с ними денно и нощно, больным оказывал медицинское пособие и таким путем заслужил себе в среде их расположение, неограниченное доверие и весьма скоро стал ими прозываться «наш благодетель»; нельзя было не заметить стремления его заслужить себе доверие и расположение простолюдина. Прибыл Соломон к своему посту с большим запасом книг дешевого издания, издаваемых С.-Петербургским обществом грамотности (по документам видно, что он состоит членом его), которые и раздавал крестьянам для чтения и некоторые сам прочитывал и использовал в своих беседах с крестьянами.
По объяснению их он научал крестьян, как лучше обрабатывать поле, огороды, вести хозяйство, истреблять «кобылку», разводить скот, лечить болезни, вел разговоры о трезвости, пользе чтения книг и т. п. Весной, с началом полевых работ, он посещал таковые лично и давал разные указания на месте.
Все книги, которые представлялось возможным видеть у крестьян, были действительно относящимися к вышеназванным предметам. Зная характер местных крестьян, их невежественность, леность, плутоватость, невозможно с положительностью утверждать, чтобы показания их в этом случае были правдивы. Тем более что в разговорах о Соломоне они бывают крайне осторожны и сдержанны, а многие из них и вовсе отказываются отвечать на предложенные вопросы. Нельзя отвергать пользы, приносимой Соломоном своей энергичной деятельностью по прокормлению рабочей силы и таким образом поддержания их существования.
Но опять нельзя сказать, чтобы проводимые им идеи и учения в крестьянскую среду, находящуюся еще в полудиком состоянии, были всегда плодотворными для их ума и развития их мировоззрений в политическом отношении. Так, на вопросы любопытных крестьян, на свои ли средства или от кого получаемые он оказывает им вспомоществование, Соломон отвечал: «Зачем вам знать, дают — так бери», «Высылают добрые люди», и были случаи, где он прямо объяснял: «Высылают добрые люди, а не правительство». Поведение и отношение к местным властям, как административным, так и полицейским, не могло служить добрым примером, так как оно было надменным, сухим и крайне сдержанным. Во многих случаях он действовал самостоятельно, не желая подчиняться распоряжениям, в некоторых случаях он самовольно изменял распоряжения земства, в нескольких случаях Соломон дозволял себе вскрывать конверты, адресованные на имя волостного правления, и прочитывать содержимые в них распоряжения, в присутствии крестьян осуждать их.
Влияние его на крестьян проявлялось во многом, так, например: по его подстрекательству в разгаре острой нужды крестьяне Петропавловской волости собрались на сельский сход и постановили учредить в селе библиотеку с читальней, книги для которой Соломон обещал сам доставить, таким же путем в том же селе сельский сход постановил закрыть все винные лавки, что по существующим законоположениям местная власть не могла утвердить, так как в селе этом бывают установленные торжки и базары.
Проживая в селе Петропавловском, Соломон изредка посещал местного священника Молчанова и бывшего волостного писаря Александра Дыхня; в более близких отношениях находился с секретарем уездной земской управы Федоровым и девицею Екатериной Матвеевной Самуйленко, прибывшею одновременно с ним из С.-Петербурга и также открывшей столовую на частные пожертвования в селе Макарьевском; к последней часто наезжал. Как Соломон, так и Самуйленко вели обширную переписку с С.-Петербургом.
В конце июля месяца Соломон выбыл из этого села в село Каргопольское, куда был назначен уездным земством на санитарный пункт для предупреждения заноса холеры из Тобольской губернии и в случаях появления ее подания медицинской помощи, с вознаграждением 100 рублей в месяц. Деятельность его на этом пункте была безупречной.
В первых числах сентября того же года он выбыл из уезда в С.-Петербург. 14 февраля 1893 года упоминаемый Соломон вновь прибыл в Шадринский уезд и поселился в той же Петропавловской волости, где крестьяне сельским приговором нарезали ему 10 десятин земли на десятилетний срок, на земле этой он обязался на собственные средства устроить лесную дачу и по истечении срока безвозмездно передать ее во владение тех крестьян, которые будут работать по устроению ее; крестьянам, производившим тут работы, Соломон платил за рабочий день мужчинам 15, а женщинам 10 и детям 5 копеек и выдавал горячую пищу. В течение лета он действительно обсадил эту дачу деревьями и произвел ирригационные работы для ее водоснабжения.
Одновременно с этим занятием он имел открытую столовую, в которой ежедневно получали от 60 до 100 человек горячую пищу и хлеб, оказывал медицинскую помощь заболевшим и устраивал рабочие артели по системе, выработанной секретарем уездной земской управы Федоровым, выдавая таковым в натуре лошадей, орудия и семена. Так же как и в 1891 году, он находился в постоянном общении с крестьянами и снабжал их книгами; таким поведением и здесь приобрел наименование «благодетеля, кормильца».
За время пребывания его в Шадринском уезде на его имя разновременно высылались из С.-Петербурга значительные денежные суммы, с точностью исчислить которые не представлялось возможности, но, во всяком случае, им получено не менее 5—8 тысяч рублей; от каких именно лиц высылались деньги, не выяснено. В одном из разговоров он указывал на своего богатого дядю — члена Государственного совета, по фамилии также Соломон; приблизительно исчисляя производившиеся им расходы, оказывается, что полученную сумму он не мог израсходовать, потому и является подозрение, что он эксплуатирует доверчивых людей. И в 1893 году он пользовался у крестьян неограниченным доверием. С прибытием его в том же году в Шадринский уезд распространился слух, что по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению, ввиду бывших неурожайных годов, податей собираться не будет; так, в одном из волостных правлений крестьянин, вызванный для внушения о необходимости взноса податей, высказался: «Зачем же платить, приезжий барин сказывал, что ЦАРЬ не велел податей собирать».
Распространение этого слуха следует отнести к Соломону, так как в то время приезжей молодежи в уезде кроме него не было, однако ж это осталось недоказанным. Вслед за тем в среде крестьян возникает сомнение в правильном исчислении и взимании сборщиками податей. Соломон по этому поводу приезжал даже в город Пермь и об этом докладывал даже управляющему Казенной палаты, который разрешил ему навести справку в подлежащем делопроизводстве. Однажды Соломон явился в волостное правление и затребовал для проверки книги с раскладкой податей и сборов, взимаемых с крестьян, но требование его писарем удовлетворено не было.
Под влиянием его крестьяне Петропавловской волости избрали председательницей волостного благотворительного комитета дочь псаломщика девицу Александру Анциферову — женщину дурного поведения и находившуюся с ним в любовной связи, последствием которой она забеременела; Анциферова для сокрытия болезни своей выехала в С. Петербург.
Проживая в 1893 году в Песковской волости, Соломон поддерживал самые тесные и близкие отношения с девицами Марией и Елизаветой Федоровыми, состоящими под негласным надзором. Они также заведовали в этом году столовыми, открытыми на частные пожертвования, и действовали в народе совершенно солидарно с Соломоном. Они весьма часто съезжались и проводили вместе иногда целые сутки.
С окончанием летних работ Соломон переселился в город Шадринск. Здесь проживал совместно с девицей Марией Федоровой на одной квартире и имел самые близкие отношения со всеми негласно поднадзорными, проживающими в этом городе, избегая всех иных лиц местного общества. По наблюдению всех благомыслящих лиц, Соломон является личностью подозрительной, крайне ловко достигающей своей цели и лавирующей между народом и наблюдавшей за ним местной властью. Георгий Соломон выехал в 1893 году из Шадринского уезда. Он уехал 8 сентября вместе с Марией Федоровой через Челябинск в С. Петербург.
На донесении этом имеется резолюция господина вице-директора департамента действительного статского советника Семякина: «При личном объяснении с господином директором Соломон дал вполне удовлетворительные объяснения и заявил, что в Пермскую губернию больше не собирается». Ввиду сего господин директор изволил приказать переписку эту считать оконченной.
5 января 1894 года за № 150 с.-петербургский градоначальник представил на усмотрение департамента запрос начальника Терской области о политической благонадежности Георгия Соломона, ввиду приглашения его на должность корректора «Терских ведомостей». На означенный запрос последовал 29 января 1894 года за № 612 отзыв департамента начальнику Терской области о неимении препятствий к допущению Соломона на указанную выше должность, но вместе с тем за № 613 начальнику Терского областного жандармского управления было предложено установить за Соломоном секретное наблюдение. В Терскую область Соломон не отправился, а остался на жительство в С.-Петербурге.
