Рыцари обращали мало внимания на обет целомудрия. Протестант Патрик Брайдон, посетивший Мальту в 1770 году, так описывает отплытие галер Ордена в Триполи: "В каждой галере было около 30 рыцарей, беспрерывно объяснявшихся знаками со своими возлюбленными, которые рыдали наверху, на стенах бастиона; для этих джентльменов обет целомудрия значил так же мало, как для священников" 27.
Основными занятиями рыцарей оставались Корсо, а также служба в Госпитале. Впрочем, Корсо, ранее практиковавшееся три раза в год, принимало все более нерегулярный характер. Необходимость в нем отпала после того, как начали налаживаться отношения Мальты и государств Южной Европы с Северной Африкой. В середине XVIII века Мальту посетил сын бея Алжира и посол бея элайета Западный Триполи Юсифа Караманли. Постепенно налаживались торговые связи с североафриканскими государствами. С середины XVIII века Орден получал дешевый хлеб из ливийской провинции Киренаика. Рыцари теряли качества опытных мореплавателей, а флот Ордена постепенно приходил в упадок.
В Госпитале по традиции распоряжался пилье французского языка. Даже великий магистр мог войти в Госпиталь только как простой рыцарь, оставив у порога шпагу и знаки своей высокой должности. Когда в 1711 году постоянно находившийся на Мальте представитель римской инквизиции пришел в Госпиталь, не испросив заранее разрешения пилье французского языка, разразился ужасный дипломатический скандал. Французский король написал по этому поводу официальное письмо папе, и тот был вынужден признать, что инквизитор действовал ошибочно.
В Госпиталь принимались больные без различия расы и вероисповедания. Ни один человек, обратившийся в Госпиталь, не получал отказа. Все лежали в общих палатах, единственная привилегия рыцарей состояла в том, что они имели право получать две простыни вместо одной.
Служба в Госпитале была нелегкой и считалась самой неприятной обязанностью рыцарей. Рыцари каждого языка дежурили {68} в Госпитале раз в неделю, ухаживая за больными в качестве простых служителей.
Путешественники, посещавшие Госпиталь, отмечали с удивлением, что все пациенты, благородного и простого происхождения, бедные и богатые, рабы и дворяне, получали пищу на серебряных тарелках. Впрочем, во второй половине XVIII века, когда финансы Ордена истощились, Госпиталь уже мало напоминал то образцовое медицинское учреждение, о котором писали путешественники XVI-XVII веков. Английский посол в Неаполе Вильям Гамильтон был весьма разочарован, не увидев в Госпитале былой чистоты и порядка. Потолок в главной палате был закопчен, постельное белье и одежда больных находились в таком антисанитарном состоянии, что врач вынужден был совершать обход, держа возле носа платок. Тем не менее в 1780 году Госпиталь принял 153 333 больных (больше, чем все население острова). Расходы на его содержание составляли от 60 до 70 тысяч эскудо в год, но эта цифра включала в себя не только уход за больными, но и обслуживание пилигримов, которые останавливались на Мальте по пути к Святым местам.
Джон Ховард, посетивший Мальту в 1789 году, нашел в Госпитале только 22 служителей, большую часть которых составляли несостоятельные должники или преступники. Он не мог удержаться от замечания, что великий магистр Роган имел в своем дворце 40 слуг, которые ухаживали за 52 лошадьми на его конюшне, содержавшейся чище, чем Госпиталь. В то же время в области медицинской науки и практики врачи мальтийского Госпиталя зачастую опережали своих европейских коллег. Операции катаракты и удаления камней из почек начали производиться на Мальте раньше, чем в Европе.
Однако в целом прогресс на Мальту приходит медленно. Первые печатные дворы появляются только в XVIII веке. Тогда же, во времена великого магистра Рогана, обретает наконец постоянное пристанище библиотека Ордена. Университет на Мальте был основан в 1769 году на базе иезуитского колледжа, закрытого после запрещения Римом Ордена иезуитов. Его дипломы были признаны в Италии. Кроме рыцарей в университете учились и молодые мальтийские аристократы. Действовала кафедра арабского языка и культуры. Мальтиец Антонио Вассало, профессор арабского языка, подготовил первую научную грамматику и словарь арабского языка. В 1782 году парижская Академия надписей смогла восстановить некоторые из отсутствующих букв финикийского алфавита, используя {69} найденные на Мальте обломки плит с параллельными надписями на финикийском и греческом языках. Адмирал галерного флота Мальты бальи де Фреслен и рыцарь Луи де Буажелен первыми заинтересовались великолепными неолитическими храмами, которые были раскопаны под их наблюдением.
Несмотря на совместные занятия в университете, рыцари жили обособленно от местного населения. Знатные мальтийки редко появлялись на публичных церемониях. Мессу они могли посещать, только прикрыв лицо черной вуалью. Впрочем, к концу XVIII века эти правила не были так строги.
Мальта была одним из крупнейших центров работорговли в Средиземноморье. Во дворце великих магистров прислуживала целая армия турок, алжирцев, тунисцев, триполитанцев и египтян. Если мавры захватывались в плен во время боевых действий, они считались собственностью Ордена. Взятые в плен частными лицами продавались с публичного аукциона. Некоторые рабы обменивались в Северной Африке на пленных христиан или продавались монархам Европы. Рабы ночевали в огромных бараках в Витториозо, на работу их водили скованными в кандалы попарно. В 1798 году Бонапарт освободил всех рабов, а их на острове оказалось около 2 тыс. человек пятая часть всего населения острова 28.
К концу XVIII века образ мальтийского рыцаря, ассоциировавшийся раньше с Ланцелотом и Орландо, заметно потускнел. Упала дисциплина; идеи французской революции, распространявшиеся в Европе, поколебали религиозность госпитальеров. Жизнь вокруг Мальты стремительно менялась, а она оставалась замкнутым мирком, живым анахронизмом средневековья.
Мальта все более напоминала закрытый военный колледж для отпрысков аристократических семей. Одним из излюбленных развлечений на острове был театр, который появился в Валлетте в 1731 году. Там шли французские пьесы и итальянские комические оперы. Женские роли в них исполнялись, как правило, мужчинами, но "черные подбородки и хриплые голоса выдавали их", - писал Ролан де ля Платьер, присутствовавший на одном из спектаклей. После спектаклей великие магистры приглашали артистов на великолепные ужины. Особенным гостеприимством отличался Пинто. Однако и его превзошел щедростью Роган, принимавший одновременно в своем дворце от 40 до 60 человек.
В XVIII веке перед нами проходит целая портретная галерея великих магистров. Выходец из Сиены Марк Антуан Зонда-{70}дари оставил о себе память как о человеке суровом и нелюдимом. Он располагал обширными связями в Риме, был племянником покойного папы Александра VII. В отличие от него, Маноэль де Вильена снискал себе широкую популярность как среди рыцарей, так и среди мальтийцев своим веселым нравом и склонностью к благотворительности. Родственник короля Португалии, Вильена приложил немало усилий для того, чтобы приостановить охвативший Орден кризис. Хотя во время его пребывания на посту великого магистра мальтийский флот уже не рисковал показываться у берегов Леванта, он совершил несколько успешных экспедиций против североафриканских пиратов. Морские победы Вильены были отмечены папой. В его эпоху было сооружено немало великолепных зданий в Валлетте и Мдине. На троне великих магистров Вильену сменил гигант с Минорки Раймон Дюпюи.
В январе 1741 года великим магистром был избран португалец Маноэль Пинто. Поступив в Орден в очень молодом возрасте, он всю свою карьеру сделал на Мальте: был вице-канцлером, затем великим приором португальского языка.
Первым из великих магистров Пинто водрузил на себя королевскую корону вместо большого берета с бриллиантовой диадемой, который носили великие магистры до него. Он был одержим манией строительства. Большинство выполненных в стиле позднего барокко великолепных общественных зданий, составляющих сегодня лицо Валлетты, построены в годы его правления.
Отношение к Пинто со стороны мальтийцев было сложным. В народе его находили строгим, но дельным правителем. Годы его пребывания у власти составили период относительного благополучия острова. Пинто сам следил за состоянием финансов, уборкой урожая, вникал во многие другие текущие дела. Он поощрял выращивание хлопка и шелка. Вместе с тем он был суров и безжалостен. Смертные казни и отправки на галеры следовали одна за другой.
Более трех десятилетий Пинто оставался великим магистром Ордена. Враги распространяли слух, что долголетие великого магистра имело сверхъестественный характер. Пинто подозревали в занятиях черной магией. Этому способствовала и его тесная связь с известным авантюристом Калиостро, бывавшим на Мальте в годы правления Пинто. На проходившем в Париже судебном процессе Калиостро давал понять, что он является незаконнорожденным сыном Пинто и принцессы Трабезундской и посвящен великим магистром в оккультные {71} тайны. Эта легенда до сих пор имеет хождение на Мальте. Впрочем, доказано, что Пинто действительно содержал алхимическую лабораторию в своем дворце в Валлетте, а также в Вердале, где ее и обнаружили впоследствии в одной из бесчисленных потайных комнат.
