Майора Росса назначают губернатором острова Норфолк.
"Никто не скажет, что я сентиментален, - восклицает он на собрании каторжников и морских пехотинцев ранним утром, когда их созвали к подмосткам эшафота, чтобы присутствовать при смертной казни. - Все должны знать, что вы живете тут, чтобы искупить свои проступки. Вы не имеете права ни на какие удовольствия. Тем, кому хорошо, придется иметь дело со мной. А тот, кто попытается сбежать в лес или смыться в море, будет доставлен обратно в колонию, и я гарантирую, помяните мое слово, что он не пожелает снова родиться на свет божий".
Однако не всем заключенным одинаково плохо, и не все, подчиняясь запрету майора Росса, живут плохо. Это преимущество высшей категории заключенных, к которой относятся Вильям и Мэри Брайент. Вскоре после прибытия в Порт-Джексон их обвенчал пастор Джонсон. Вильям - среди тех, кто не носит кандалов. Он построил довольно примитивную хижину на берегу Рыбачьего залива. Вильям по приказу губернатора становится рыбаком колонии. В его распоряжении находится шестивесельная лодка, на которой он каждое утро, если позволяет погода, выходит в большую бухту, чтобы добыть рыбы для колонии, вместе с Джеймсом Коксом и Джеймсом Мартином. Теперь, когда все суда уплыли в Англию, на остров Норфолк или в Голландскую Ост-Индию за продовольствием, этот баркас, несколько маленьких лодок, которыми располагают колонисты, лодка главного егеря и губернаторский катер остаются единственными средствами передвижения по воде.
Рыбы маловато; у аборигенов есть рыбные места, которыми завладевают европейцы; там можно будет наловить много рыбы, чтобы накормить тысячу людей. Трое мужчин отплывают все дальше от бухты Сидней, и в двенадцати милях к северу, в устье реки, которую ныне называют Хоуксбери, обнаруживают богатые устричные банки. Устрицы становятся ценной добавкой к ежедневному пищевому рациону. Мэри вместе с маленькой Шарлоттой иногда тоже отправляется в эти поездки, она собирает листья сарсапарильи в зарослях кустарников и приготовляет из них сладковатый на вкус напиток. Заключенные называют его "сладким чаем". Говорят, что он помогает от цинги.
Однажды Вильяма вызывает вице-губернатор колонии капитан Хантер. "Я предоставлю вам в помощь еще одного человека", - говорит он.
"Мы превосходно справляемся втроем, сэр, - говорит Вильям, - четвертый человек будет лишним".
"Я слышал, у вас налажен хороший контакт с "индейцами". Это правда?"
"Точно, сэр".
"Поэтому я отправлю с вами этого человека. Он знает язык "индейцев", и теперь, когда Арабару нет в живых, мы снова установим контакты с аборигенами. Может, вы воспримете это предложение, чтобы немного развлечься там, у устричных банок. Майор Росс потребовал немного усилить наблюдение за вашими поездками. Я направляю этого человека сюда утром, и вы должны взять его с собой на лодке. Это приказ!"
На следующее утро у баркаса появляется Джозеф Пейджет. Возможно, он шпион Росса. Однако Вильям не считает, что они должны что-нибудь скрывать. Они точно следят за тем, чтобы поставлять часть улова колонии, и только небольшую часть позволяют взять себе домой. Джозеф никогда раньше не брался за весло, но он быстро принимается учиться и производит впечатление услужливого и предупредительного человека.
Через несколько дней они встречают у устричных банок трех аборигенов, которые занимаются тем же делом, что и они сами. Здесь в данный момент полно устриц, так что ни одна из сторон не ощущает, что ее права ущемляются. Здесь Джозеф проявляет способности к языкам, к удивлению своих спутников. За весьма короткий срок он наладил добрые отношения с тремя австралийцами, несомненно, потому, что он может произнести несколько фраз на их языке. Он дает одному из них, высокому, долговязому парню с рубцами по всему телу, свою бескозырку, и тот принимает дар, хотя обычно аборигены предпочитают не иметь дела с вещами, принадлежащими белому человеку. В последующие дни рыбаки снова встречают знакомых аборигенов на отмелях, и между ними завязываются вполне доверительные отношения.
Ранним утром, когда еще не совсем рассвело, Джозеф Пейджет появляется в хижине Вильяма и Мэри с двумя мужчинами. Среди них один из трех негров колонии, великан Цезарь, чью судьбу супружеская чета отлично знает. Цезарь, так же как многие другие, пострадал из-за превратного представления, что Китай находится в нескольких днях пути от голубых гор. Дважды он пытался бежать в обетованную страну свободы, но оба раза вынужден был вернуться после того, как страдал от голода и жажды в лесных дебрях. В первый раз его приговорили к смертной казни, но помиловали и наказали сотней ударов кнутом, во второй раз его также приговорили к смертной казни и заменили ее двумястами ударами кнутом (на этой экзекуции как раз присутствовал Арабару), и ему разъяснили, что смертный приговор остается в силе, если ему не удастся поймать одного или двух аборигенов, из языка которых во время своих безуспешных побегов он выучил несколько слов.
Рядом с Цезарем стоит ужасный лейтенант Брэдли, которого заключенные прозвали Котом, вовсе не только из-за его зеленых глаз, но и потому, что он как офицер, присутствующий при исполнении приговоров, следит, чтобы девятиконечный кнут буквально снимал кожу со спины жертвы за малейший проступок. Он кричит палачу, если он не вкладывает всю свою силу в удары: "Пусть "кошка" танцует, бей или она запляшет на твоей спине!"
"Поехали быстрее, Брайент, мы должны выйти и поймать "индейцев".
"Поймать "индейцев", сэр?"
"Да, губернатор хочет поймать не менее двух для моего друга мистера Пейджета, чтобы он немного попрактиковался в языке. Если Цезарь не хочет болтаться на виселице за свою последнюю попытку к бегству, он должен доставить губернатору двух дикарей".
"Но сэр, если мы нападем на них, мы не сможем больше посещать устричные банки, так как у нас нет оружия, а поблизости живет немало их соплеменников".
"Что по-твоему, каналья, означает приказ губернатора привести двух индейцев?"
Цезарь обещает надушенному коротышке: "До захода солнца у вас в цепях будут не менее двух индейцев, сэр".
"Я надеюсь также на тебя, ниггер, в противном случае через несколько дней вороны попируют на твоей голове".
Противостоять лейтенанту Брэдли для Вильяма значит получить добрую порцию ударов кнутом и, кроме того, потерять работу, поэтому он вместе с Джозефом созывает своих товарищей, и вся компания отправляется в путь на баркасе. Брэдли и Цезарь, вооруженные, укрываются на дне лодки, когда она подходит к устричным банкам.
Аборигены находятся там, как обычно, и подают приветливые знаки друзьям, но, как только баркас уткнулся носом в берег, Брэдли и Цезарь выскакивают из своего укрытия и направляют ружья в сторону аборигенов, которые убегают в заросли. Пуля ранит молодого мужчину в ногу, и двум охотникам на людей удается его поймать, поскольку он не может догнать своих товарищей.
Таким образом был пойман Беннелонг - второй абориген, который, словно подопытный кролик, должен помочь сплотить повседневную жизнь черных и белых людей. Однако в противоположность тому, что произошло с Арабару, опыт с Беннелонгом в известной степени удался. Для этого было много причин. Самая важная, может, та, что эпидемия оспы настолько уменьшила численность аборигенов, что сопротивление европейцам практически стало невозможным. Может быть, следует иметь в виду и характер самого Беннелонга. Оказалось, что он легче приспосабливается к образу жизни белых людей, чем его предшественник. Он скоро приобрел вкус к европейской пище и напиткам, и его держат как любимое животное в губернаторском доме. Тенч описывает его как "человека приятной наружности, хорошо сложенного, со смелым мужественным взглядом, который свидетельствует об упорстве и жажде мести". Другие называют его "общительным и любезным".
Надо признать, что Беннелонг делает некоторые "успехи". Он обучается немного говорить по-английски, надевает европейскую одежду и начинает умываться. Хотя ему разрешается приходить и уходить когда угодно, он предпочитает находиться в колонии и на опушке леса; недалеко от скромного жилища Вильяма и Мэри он строит себе еще меньшее жилище, которое не более чем укрытие от ветра, куда иногда приходят навестить его сестры и братья (корни аборигенов, живущих остатками со стола европейцев, уходят к ютящемуся в шалаше семейству Беннелонга). За ним вскоре последовали другие аборигены [27].
2
В июне 1790 года сам губернатор Артур Филлип почти утрачивает веру в возможность дальнейшего существования поселения в районе бухты Сидней. В предыдущем году "Сириус" в мае месяце вернулся из Капстада с небольшим грузом пшеницы, и это был весь запас продовольствия, доставленный в Сидней с тех пор, как первая флотилия высадила свыше тысячи человек в новой колонии. Сначала пришлось сократить дневные рационы на 2/3, затем последовали дополнительные сокращения, и в конечном итоге губернатор был вынужден распорядиться, что каждый заключенный, так же как и солдат морской пехоты, может сам сколько угодно ловить рыбу и собирать листья сарсапарильи и что все колонисты, как вольные, так и отбывающие наказание, могут передвигаться за пределами поселения при дневном свете, чтобы раздобыть больше еды. Одновременно губернатор установил смертную кару за малейшую попытку украсть продукты из правительственных складов или присвоить себе рыбу или дичь, пойманную по заданию колониальной администрации. В довершение всех невзгод начался сухой сезон, большинство водотоков пересохло и исчезло в трещинах, и миллионы насекомых, крупные жалящие слепни и распространяющие лихорадку комары набросились на жалких, оборванных жителей колонии. Многие морские пехотинцы и заключенные вынуждены были ходить босиком. Цинга и дизентерия собирали свою дань, и численность населения сократилась менее чем до 700 человек.
