Царь Иван отложил гнев. Он надеялся удержать орду от войны и получить от Уруса конное войско для действий против Батория.
Ранней весной 1581 года в Сарайчик явился царский гонец. Он просил, чтобы Урус «вместе с братьями прислал с добрыми мурзами по весне рано ратных людей до трех тысяч, литовского короля земли зивоевати».
Волжские казаки не предпринимали действий, которые могли бы помешать усилиям московских дипломатов.
Однако вскоре ситуация претерпела драматические перемены. В начале мая 1581 года в Москве узнали о том, что крымское войско вместе с азовцами и ногайцами вторглось в русские пределы. По словам пленных татар, в набеге участвовало до 15 000 кочевников из одного лишь улуса князя Уруса и еще 30 000 всадников из владении Урмагмета и других мурз.
Вторжение вызвало крайнюю тревогу в Москве. Не ожидая мятежа своих ногайских вассалов, царь оставил в Астрахани совсем небольшие воинские силы. В Поволжье находилось немало вольных атаманов со своими станицами. На иих-то и была теперь главная надежда.
В начале мая 1581 года бояре ^приговорили» послать наскоро гонцов к атаманам на Волгу. Вольные казаки получили приказ устроить засаду на переправах и разгромить ногайцев, которые будут возвращаться с Руси с «полоном». Казакам надлежало закрепиться на волжских переправах и помешать ордам переходить с берега на берег. Отбив пленных, казаки должны прекратить военные действия и, во всяком случае, не нападать на ногайские улусы.
Три недели спустя Посольский приказ обратился к Урусу с посланием. Приказные напомнили князю о разгроме его столицы казаками в отместку за сожжение Москвы и дали понять, что теперь все может повториться. Стоит только царю приказать «вас самих воевать и заиш улусы казаком астраханским и волжским и казанским и мещерским и над вами над' самими досаду и не таковую учинят, И нам уже нынече,- многозначительно писал Посольский приказ,- казаков своих унять не моч-но-›.
Гонцы, спешно посланные в Поволжье, познакомили волжских казаков с новым наказом. Фактически Москва не только предоставила волжским казакам свободу действий в отношении ногайиев, но подсказала им, куда следует нанести удар. Объектом нападения должен был стать Сарайчик.
В первые весенние дни царь направил в Ногайскую орду сына боярского В. И. Пелепелнцына с богатыми поминками. Князь Урус принял его у своей вежи, сидя на лошади, что было нарушением этикета. Царский посланник, видя это, сам отказался спешиться. Тогда ногайцы сняли его с коня «сильно». Пелепелицын отказался «править посольство», за что его тут же ограбили.
Несколько дней спустя Урус вновь призвал посла, но на этот раз «честно». Властитель орды заявил протест по поводу только что происшедшего, нападения казаков: «Проходили деи государевы казаки сего лета и Сарайчик воевали и сожгли, не только что людей живых секли, и мертвых из земли выи мили и гробы их разоряли. И нам то стало за великую досаду». Но князь Урус не уточнил, откуда приходили казаки и «многие ли люди и о кою пору».
Древние городища в низовьях Волги и Яика некогда служили центром обширной империи завоевателей-монголов – Золотой Орды. К XVI веку от них остались одни развалины.
Ногайская столица Сарайчик возникла на перекрестке оживленных торговых путей в устье Янка. Английские купцы, посетившие городище в середине XVI века, не нашли там никакого торга. Один лишь обширный некрополь оставался безмолвным памятником былого величия.
Иван Кольцо и его сотоварищи ворвались в Сарайчик и, не найдя там добычи, принялись ломать мавзолеи. Сражаясь с татарами и тесня их в «диком поле», казаки усвоили истину, что могилы предков всего теснее привязывают кочевников к некогда завоеванным ими степям.
Московские власти заверили Уруса, что служилые казаки «на Сарайчик не хаживали, а воровать на Сарайчик приходили беглые казаки, которые, бегая от нас, живут на Тереке, на море, на Яике, и на Волге, казаки донские, пришед с Дону, своровали…».
Прямые инструкции из Москвы запрещали атаманам переносить военные действия на территорию Ногайской орды. Но казаки знали о вторжении ногайцев в русские пределы и обращались с ними по законам войны. Они нанесли удар по столице орды, затем дважды разгромили ногайцев на волжских переправах.
В середине июля 1581 года Пелепелицын двинулся в обратный путь. Его сопровождали ногайские послы, а также торговый караван – купцы из Средней Азии.
Невзирая на начало мирных переговоров с Москвой, ногайские мурзы (князья) продолжали пограничную войну. В те самые дни, когда послы Уруса ехали в Москву, «ногайские люди Урусова улуса и иных мурз человек с шестьсот» жестоко разорили окрестности Темникова.
В августе 1581 года 300 ногайских всадников показались на переправе подле Соснового острова в районе реки Самары. Они сопровождали посла Пелепелицына, направлявшегося в Москву. Волжские атаманы Иван Кольцо, Богдан Барбоша и другие объявили послу, что «наперед перевезут татарскую рухлядь и татар с половину». Посол не догадывался об их планах и дал согласие. Казаки -хкак бы добрым делом» перевезли за Волгу ногайского посла и купцов с их товарами, а затем поджидавшие в засаде сотни напали на ногайцев по обе стороны Волги, погромили их и ограбили. Пелепелицын просил Ивана Кольцо пощадить ногайского посла и купцов. Казаки отвечали, что «Урусов посол жив», как и тридцать его товарищей, а прочие ногайцы и купцы побиты. Казаки отказались выдать Пелепелицыну пленных мурз, рассчитывая получить за них богатый выкуп.
Иван Кольцо и Богдан Барбоша вели свою войну с ордой. Начав с разгрома Сарайчика и истребления посольского отряда, они вслед за тем нанесли удар вдвое большему войску, участвовавшему в грабительском нападении на Русь. Казаки подстерегли на переправе и разгромил}! 600 ногайцев, возвращавшихся с добычей из-под Темникова и Алатыря. Взятые в плен ногайцы показали, что они служат Урусу. Казаки взялись показать МоекЕе цену мирных заверений Уруса и немедленно отправили казака Ивана Юрьева с пленником к царю. Московские власти обычно щедро жаловали казаков за доставку «языков». Но тут они поступили иначе. Пленный ногаец был освобожден и отпущен в орду с провожатыми, а доставивший его Иван Юрьев был объявлен «вором» и обезглавлен в присутствии татарина. В связи с розыском о нападении на царского посла казни подвергся еще один волжский казак – Митя Брито-ус, задержанный в Москве вместе со своими товарищами.
После сожжения Сарайчика – ханской столицы – правители Ногайской орды стали выкалывать больше миролюбия. Москва попыталась использовать наметившийся перелом. Новый царский посланник П. Ф. Павлов повез в орду богатые подарки. Отправленный вслед за ним пленный ногаец должен был сообщить Урусу о казнях казаков в Москве. Царь потребовал от Уруса, чтобы он также казнил «своих норов-*, грабивших Русь, дабы такие воры – «как наши казаки, так и ваши казаки – меж нами ссоры не чинили. Посол получил наказ использовать любые средства для поимки Ивана Кольцо и его товарищей. Если бы они попали в руки властей, их тотчас бы повесили.
То был жестокий приказ, отданный в критический момент. Россия стояла на пороге полного поражения. Шведы сломали русскую оборону и захватили Нарву, Ям и Копорье. Поляки штурмовали Псков. В такой обстановке Москва была готова заплатить любую цену, чтобы не допустить конфликта на южных границах. В дипломатической игре казаки оказались разменной монетой. Волжские атаманы громили ногайцев не только с ведома, но и по приказу московских властей. Теперь в Москве постарались забыть о недавней посылке нарочных к волжским казакам. Действовавших в Нижнем Поволжье атаманов объявили «ворами», несмотря на то что именно их смелые действия – разгром Сарайчика – отрезвили властителей Ногайской орды и удержали их от дальнейших авантюр.
Поставленные вне закона Иван Кольцо, Богдан Бар-боша и другие атаманы принуждены были покинуть свои станицы на Волге и перебраться на Яик, подальше от государевых крепостей и караулов.
Последняя кампания Ливонской войны закончилась. Почти год Ермак и его казаки вели на границе тяжелые, кровопролитные бои. Многие казаки сложили головы на поле сражения. Уделом других стал плен.
Получив расчет, Ермак и казаки наспех починили струги, вытащенные на берег при наступлении зимы, и двинулись в Поволжье.
Родные края неудержимо манили уставших ратников. Кормчим не надо было подгонять гребцов. Струги неслись по водной глади на юг. На Волге Ермак чувствовал себя как дома. Но радость была преждевременной. В Поволжье происходило что-то неладное. Прибыв под Казань, атаман узнал, что местное население восстало.
От Казани до Самары казаки плыли, соблюдая осторожность. На каждом привале Ермак рассылал дозоры в разных направлениях, на ночь ставил стражу вокруг лагеря.
