Как указывается в специальной литературе, большинство рядового населения государства Силла обрабатывало принадлежавшую им землю. Так же как и в соседних Пэкче и Когурё, крестьяне облагались налогом и податью, привлекались к трудовой деятельности общегосударственного масштаба. Например, в 536 г. 7000 человек были задействованы на ремонте дамбы Чхончже у реки Ёнчхон.
Об уголовном законодательстве в королевстве Силла, в отличие от Пэкче или Когурё, в литературе практически не упоминается.
Итак, в социально-экономическом устройстве Трех государств, хотелось бы выделить ряд основных моментов.
Ранее всего органы центрального и местного управления сформировались в Пэкче — около III в. В сфере государственного строительства китайское влияние в Пэкче было максимальным.
В Силла система центрального и местного управления оформилась позднее — в VI-VII вв. И здесь становление системы государственного управления также было связано с усилением интенсивности контактов с Китаем.
В Силла, по сравнению с другими корейскими государствами, влияние родового строя было наиболее сильным, сложилась уникальная система сословий колъпхум, плохо сочетавшаяся с конфуцианскими представлениями об управлении государством, проникавшими на Корейский полуостров вместе с китайской письменностью и культурой в целом.
К концу периода Трех государств (VII в.) все более сокращалась степень самостоятельности местных административных единиц, все больше подчинявшихся центральной власти, шла универсализация всех территориальных составляющих того или иного королевства. В результате усиливались связи между отдельными частями каждого из трех королевств. И, как следствие, постепенно складывалось этническое самосознание жителей, начали появляться такие понятия, как «когурёсцы», «пэкчесцы», «силласцы».
В течение длительного периода времени, пока происходило становление Трех государств, они сосуществовали в относительном мире. И лишь когда государства усилились и расширились настолько, что их границы начали соприкасаться друг с другом, в V-VI вв., начались межкорейские войны. Им будет посвящена отдельная глава.
Пока Китай был раздроблен, а Когурё представляло собой сильное единое государство, занимавшее огромные по нынешним корейским меркам территории, с Китаем также поддерживались достаточно мирные отношения. Кроме того, одно время у когурёсцев даже бытовала точка зрения, согласно которой не Китай, а их государство, Когурё, является серединным, т. е. «центром вселенной». Однако объединенный Китай, сначала под властью империи Суй (581-618), но главным образом в эпоху Тан (618-907), расставил все на свои места.
Глава 6. КУЛЬТУРА КОРЕИ ПЕРИОДА ТРЕХ ГОСУДАРСТВ
В самом начале истории Трех государств верования были местными, т. е. изначально присущими народам, пришедшим на Корейский полуостров в период неолита. Все их условно можно обозначить как шаманизм, имея в виду его основные черты — веру в «ответственных» за различные сферы жизни духов, особую роль шамана как посредника в общении человека с духами и церемонию различных жертвоприношений (совсем не обязательно кровавых) как основу примитивного церемониала.
Действительно, первые правители Саро — будущего государства Силла именовались чхачхаун, что связывается с понятием «шаман». На начальных этапах формирования Трех королевств шаманизм мог исполнять общегосударственные функции: определять основные направления деятельности государства; «предотвращать» стихийные бедствия и прочие беды общегосударственного масштаба; «способствовать» скорейшему преодолению последствий стихийных бедствий, войн и т.п.; «предсказывать» большие потрясения. Например, считается, что в правление силлаской королевы Сондон-нёван (632-646) шаманы предсказали вторжение пэкческих войск.
С IV в. на Корейском полуострове начинает распространяться буддизм, который принято считать господствующей религией Трех государств. Буддизм — изначально индийская религия — в Корею пришел из Китая, т.е. уже будучи трансформированным и подготовленным для сравнительно быстрого распространения. К IV в. на китайский язык, ставший письменным языком древнекорейских королевств, были уже давно переведены основные буддийские канонические сочинения.
Со временем наибольшей популярностью в Корее стала пользоваться особая китайская школа буддизма, возникшая в VI в. В отечественной литературе ее называют чанъ-буддизм, когда речь идет о Китае, дзэн-буддизм, когда говорят о Японии, или сон-буддизм, если имеется в виду Корея. Ч'ань, дзэн, сом — это различное прочтение одного и того же китайского иероглифа, обозначающего понятия «созерцание», «транс». Уже в VII в. китайская школа чань разделилась на северную и южную. Северная, каноническая, утверждала, что просветление — это закономерный результат длительных усилий человека. Со временем она пришла в упадок и заглохла. Образование южной школы чанъ связано с деятельностью знаменитого китайского монаха Хуэйнэна (638-713). Ее сторонники считали, что просветление происходит внезапно, с помощью некоторого интуитивного толчка. Учение этой школы впоследствии стало господствующим в чань-буддизме. Корейский буддизм конца I — начала II тысячелетия в целом также является чаньским (южной школы), хотя и со своими особенностями. Однако в IV-VI вв. буддизм, принятый в трех корейских государствах, был еще классическим, хотя и китаизированным буддизмом Большой колесницы — Махаяна, или Малой колесницы — Хинаяна[56]. Чань-буддизм начал распространяться в Корее только с 784 г.
История проникновения буддизма на Корейский полуостров известна и достаточно хорошо описана в отечественной литературе[57].
Ранее всего буддизм был принят в Когурё. Правитель китайского государства Цинь в 372 г. отправил в Когурё посланника, которого сопровождал монах Шуньдао (корейское прочтение имени — Сун-до). Сундо привез с собой канонические буддийские книги и статуэтки. Происхождение Сундо неизвестно, говорят, что он был родом из Цзинь. В 374 г. в Когурё приехал другой китайский монах из государства Вэй по имени Эдао (по-корейски — Адо). Оба монаха остались в Когурё, основали монастыри. С тех пор жители Когурё начали активно принимать буддизм. Во многом распространению буддизма способствовал знаменитый когурёский «Король — расширитель земель» — Квангэтхо-ван (391-412). В 392 г. он издал указ о строительстве в Пхеньяне девяти буддийских храмов. Кстати, именно Квангэтхо-ван впервые построил Храм предков королей Чонмё и стал совершать ежегодные королевские церемонии жертвоприношений духам земли. В королевство Пэкче, согласно сообщениям корейских исторических хроник «Самгук саги» Ким Бусика и «Самгук юса» Ирена, буддизм также проник достаточно рано. В 384 г. к королю Чхимню-вану прибыл монах по имени Маранантха (корейская транскрипция индийского имени). Его родина неизвестна. Король радостно и с уважением принял монаха. С тех пор буддизм стал процветать и в Пэкче.
Позднее всего буддизм был воспринят королевством Силла, несмотря на то, что в «Самгук саги» есть сообщение о том, что в 4 г., во времена «короля» Намхэ-вана (4-23) правитель уезда Анчхан видел, как 53 золотых статуи Будды Шакьямуни, «прибыв в местный порт, отправились в горы Кымгансан». Об этом доложили правителю, после чего было решено построить буддийский храм в горах Кымгансан, который назвали Ючжомса (храм с таким названием действительно существовал в Кымгансане по меньшей мере до конца XIX столетия). Однако в Силла государственность оформилась позднее, чем в других королевствах, поэтому вряд ли это «сообщение» можно отнести к разряду исторических.
Буддизм хорошо подходил для процесса формирования централизованного государства. Правитель ассоциировался с Буддой. Из этого вытекала необходимость беспрекословного подчинения верховному правителю. Однако протогосударственные союзы I в. на территории будущего королевства Силла не были готовы к принятию буддизма.
В Силла буддизм распространялся труднее, чем в других королевствах. Еще в правление государя Нульчжи-вана (417-457) в Силла пришел буддийский монах по имени Мохуцзы (по-корейски — Мук-хочжа). В государстве не признавали буддизм, и монаху пришлось жить, скрываясь в доме человека по имени Море. При этом монах как-то однажды помог даже вылечить заболевшую королеву. В 479-499 гг. в доме того же человека проживал другой буддийский монах по имени Адо (Его имя записывается теми же иероглифами, что и имя монаха Адо, жившего в Когурё в IV в.). Таким образом, буддизм находил в Силла все большее число последователей, но все еще не принимался на государственном уровне.
