К 13 августа армия прошла ощупью 50 верст, имея небольшие стычки. Генерал Ренненкампф считал, что неприятель отошел в район кенигсбергского укрепленного лагеря и сжимал свои силы к правому флангу. В этот день 13-го была получена директива штаба Северо-Западного фронта, ставившая 1-й армии дальнейшей целью обложение Кенигсберга примерно двумя корпусами, а остальными преследовать ту часть противника, что не отступила к Кенигсбергу. Этот кенигсбергский мираж Северо-Западного фронта, совпавший со львовским миражом Юго-Западного фронта, обошелся русской армии дорого!
Итак, 1-я армия генерала Ренненкампфа была обращена генералом Жилинским на никому ненужный географический объект — Кенигсберг. Германская армия получила полную свободу действий для широкого наступательного маневра против нашей Наревской армии.
* * *
Назначенная для движения в обход Мазурских озер с запада, наша 2-я армия больше всех потерпела от спешки и тыловой неурядицы. XXIII армейский корпус не имел обозов, и его было приказано довольствовать за счет XV. VI армейский корпус имел лишь 24 батальона из 32. Некомплект имелся и в XV корпусе. XIII корпус выступил в поход без командира: генерал Алексеев был назначен на Юго-Западный фронт, и генерал Клюев, вызванный с турецкой границы, где он командовал I Кавказским корпусом, нагнал незнакомые ему войска уже в Белостоке. По своему составу XIII корпус, на две трети состоявший из запасных, должен был считаться второочередным. Прибыв в свой корпус уже на походе, генерал Клюев мог
сравнить эти шедшие без воодушевления войска с великолепными полками 20-й и 39-й дивизий, только что им оставленными. У солдат он нашел славные русские лица, но не встретил воинского облика (переодетые мужики), Походное движение напоминало шествие богомольцев. Во всем этом виноваты предшественники генерала Клюева (последний из них — генерал Алексеев). XIII корпус не пользовался хорошей репутацией и считался, подобно Московскому гарнизону, распущенным.
Назначенный вместо генерала Рауш фон Траубенберга генерал Самсонов кавалерийский начальник блистательной личной храбрости — занимал ответственные штабные (в Варшавском военном округе) и административные (донской атаман) должности, но не командовал ни корпусом, ни даже пехотной дивизией. Ближайшие его сотрудники — чины штаба армии — были случайного состава и неопытные в своем деле, в чем виноват генерал Жилинский, отобравший все лучшие элементы штаба Варшавского военного округа к себе в штаб фронта. Связь совершенно отсутствовала. Единственным ее видом стал радиотелеграф. Депеши, однако, слались незашифрованными и в таком виде перехватывались противником. XIII корпус не имел при себе шифра. Настояния французов с каждым днем становились все более нервными. Ставка и штаб фронта торопились и теряли голову.
На 14-й день армия тронулась к границе. Корпуса наступали безостановочно по сыпучим пескам, без обозов, не получая хлеба по несколько дней. Генерал Самсонов пытался двинуться в северо-западном направлении, вдоль железной дороги — единственной питательной артерии, и это вызвало большое раздражение у генерала Жилинского, канцелярского деятеля, совершенно не знакомого с войсками, не понимавшего, что войскам нужно есть. Его понукания каждый день становились все более резкими:
легкомысленно наобещав союзникам наступление на 15-й день, он отыгрывался на подчиненных.
9 августа корпуса 2-й армии подошли к границе. В этот день генерал Жилинский передал II армейский корпус в 1-ю армию, а XXIII дезорганизовал, направив еще 3-ю Гвардейскую дивизию в район Гродно — Белосток, которому ничего не угрожало. Взамен этих войск генерал Жилинский намеревался было передать Самсонову только что прибывшие в Варшаву Гвардейский и 1-й армейский корпуса{152}. Этому воспротивилась Ставка, носившаяся в те дни с идеей наступления сразу по трем направлениям. Гвардию запрещено было трогать, а I армейский корпус придан был 2-й армии лишь условно: ему запрещено было идти за район Сольдау.
10 августа XV армейский корпус завязал бой с 20-м германским у Орлау Франкенау и на следующий день отбросил его. В боях у Орлау — Франкенау мы имели свыше 3000 убитыми и ранеными. XIII корпус оказал содействие XV. Немцы лишились 1700 человек{153}. Симбирцы взяли 2 орудия — это были первые трофеи 2-й армии. Упорство, с которым вели этот бой немцы, встревожило Самсонова, Мартоса и Клюева. По службе своей в Варшавском округе они знали о германских военных играх: проекте сдержать русскую Наревскую армию с фронта и парировать ее наступление сокрушительным ударом с запада (из района Сольдау) во фланг и в тыл. Озабоченные взоры русских военачальников обратились налево — на запад, где происходило что-то неладное, откуда стихийно чувствовался противник.
Но генерал Жилинский не внял этим опасениям. Для него положение было ясно. После Гумбиннена немцы отступили, разумеется, в Кенигсберг (он и на карте обозначен звездочкой!). Другие бегут к Висле, и надо поскорее перехватить им отступление. Самсонов непозволительно медлит и мешкает, и этого он, Жилинский, более не потерпит. И на представления командовавшего 2-й армией об усилении противника перед его фронтом главнокомандовавший Северо-Западным фронтом ответил ужасным, неслыханным, немыслимым для офицера оскорблением: Видеть неприятеля там, где его нет, — трусость, а генералу Самсонову быть трусом я не позволю! Фраза эта была сказана офицером, слышавшим лишь на маневрах стрельбу, про другого, получавшего еще кадетом солдатского Георгия и заслужившего 4-ю и 3-ю степень в Маньчжурии. У генерала Жилинского было весьма своеобразное представление о воинской этике. Душевное равновесие генерала Самсонова было потеряно, и он предписал своей армии безотлагательно двинуться на север. Центральные корпуса — XIII, XV и часть XXIII (5 дивизий) — выводились на Алленштейн — Остероде, VI корпус на отлете прикрывал этот маневр справа, а I корпус в районе Сольдау обеспечивал уступом позади всю эту операцию слева.
Тем временем на правом фланге 20-го германского корпуса бешеным темпом высаживался 1-й армейский корпус для удара в левый фланг Наревской армии, а с востока шли 1-й резервный и 17-й корпуса для удара по правому флангу. Гинденбург и Людендорф нашли директивы Северо-Западного фронта в сумке убитого русского офицера, перехватили незашифрованные русские депеши. Германские военачальники действовали наверняка: положив заслониться от Ренненкампфа конницей и ландвером, они все свои силы — 13 дивизий — двинули концентрически на разбросавшуюся русскую армию. Решив сбить два фланговых русских корпуса, они захватывали затем в клещи центральную группу (5 дивизий) и воспроизводили Канны, как учил их граф Шлиффен. С русской стороны мы не видим никакого стратегического замысла. Штаб Северо-Западного фронта, а за ним и штаб 2-й армии, превратившийся в его послушное эхо, механически ставили войскам задачей овладение отвлеченными географическими объектами — рубежами от сих включительно до сих исключительно. Разбросанные веером на фронте 120 верст корпуса генерала Самсонова шли навстречу своей судьбе, ничего не зная друг о друге и о противнике.
13 августа VIII германская армия перешла в наступление и наша 2-я армия получила удар в оба фланга. На левом фланге, при Сольдау, I армейский корпус генерала Артамонова был атакован 1-м, частью 20-го германских корпусов и ландвером и осадил назад. На правом же фланге, при Гросс Бессау, наша 4-я пехотная дивизия VI армейского корпуса была атакована 1-м резервным и 17-м армейскими германскими корпусами и разбита. Растерявшийся командир корпуса генерал Благовещенский бросил вверенные ему войска и бежал. Корпус последовал за своим командиром и отошел прямо на юг, за границу, не предупредив ни штаб армии, ни соседа — XIII корпус, фланг и тыл которого подставлялись под удар. 4-я дивизия в бою у Гросс Бессау и Ортельсбурга лишилась 73 офицеров, 5283 нижних чинов, 16 орудий и 18 пулеметов. 16-я дивизия потеряла не свыше 1500 человек{154}. Генерал Благовещенский заявил, что он не привык быть с войсками. Мы видим, таким образом, что в русской армии могли быть начальники, не привыкшие быть с войсками, что подобного рода начальникам вверяли корпуса и что у них не хватало честности сознаться в своей непривычке в мирное время и уступить заблаговременно свое место более достойным.
Центральные корпуса наступали: XV — с боем, XIII — беспрепятственно. Командиры их были обеспокоены. Опытный Мартос и умный Клюев чувствовали, что дела идут совсем не так, как должны были бы идти. Им приказывали идти на север, они же видели, что надо повернуть фронт на запад, откуда и грозил удар. XV корпус и 2-я пехотная дивизия так постепенно и делали, XIII же корпус, не встречая сопротивления, шел на указанный ему Алленштейн. Генерал Клюев сознавал всю пагубность этого маневра, но не имел силы воли ослушаться (а ведь местный лучше судит). Он продолжал вести свой корпус в петлю.
