В Германии Гитлер 8 ноября произвел оценку стратегической ситуации на традиционном сборе в «Лёвенбройкеллер», перед ветеранами нацистского движения. В громадной пивной над аркой главного зала висела неимоверных размеров свастика, над сценой свисали золотые орлы. Гитлер, в коричневой рубашке с нарукавной свастикой, буквально ворвался в знаменитую пивную под рев камарадов, певших партийный гимн «Хорст Вессель» с тройным «Зиг хайль» после. Его слова о Сталинграде запомнились многим. (В Сталинграде эта речь транслировалась по радио.) Было что послушать.
«Я хотел взять этот город — вы знаете, что мы скромные люди, — мы владеем им. Осталось только несколько небольших кварталов. Некоторые спрашивают, почему все не происходит значительно быстрее? Потому что я не хочу создавать второй Верден, а предпочитаю делать дело небольшими ударными группами… Важно то, что корабли больше не поднимаются по Волге».
Гитлер объявил, что он не Вильгельм Второй — этот слабый человек, который умудрился отдать огромные завоевания германского народа на Востоке из-за того, что кучка предателей внезапно пожелала улучшить свои отношения с Западом. «Все наши враги уверены, что Германия сдастся без четверти двенадцать, но я принципиально ничего не сдам до пяти минут первого». Германскому народу дорого обошлась эта бравада. В пять минут первого огромное государство в центре Европы на себе испытало некоторые аспекты сталинградской реальности.
«Небольшими группами», обещанными Гитлером сражающейся на берегу Волги армии, стали прошедшие курс обучения специалисты по борьбе в городских кварталах. Они стали прибывать в Сталинград после нажима Рихтгофена на Ешоннека, который обратился к Гитлеру. Эти инженерно-подрывные части, о которых уже говорилось выше, называли «пионерами»-первопроходцами. Пять батальонов «пионеров» прибыло в Сталинград. С собой они везли аккуратные упаковки динамита, автоматы, огнеметы — все для «грязной работы».
Первым обозначенным пунктом для «работы» одного прибывшего подразделения — 336-го батальона — стали окрестности завода «Баррикады». Остальные четыре батальона были распределены вдоль всей линии городского фронта. «Пионеры» были поражены колоссальными разрушениями Сталинграда. Стальные листы в разрушенных цехах странно скрипели, противник был почти не виден. Новоприбывшим объясняли, что он прячется в подвалах и выходит на поверхность через канализационную систему, что в руинах предстояло пройти практику на ориентацию. Но «пионеры» при этом проявляли самоуверенность, деловитость, углубленность в себя. Они, мол, и не такое видели в Воронеже. Вскоре после первого знакомства с местностью в месторасположении «пионеров» внезапно раздался взрыв, и новичкам пришлось хоронить восемнадцать своих товарищей. Это несколько отрезвило подрывников-«пионеров».
Прежде всего им поручено было взять два опорных пункта защитников «Баррикад»: во-первых, химический цех; во-вторых, т. н. «дом комиссаров» в нескольких сотнях метров от химического цеха (дом из красного кирпича, странным образом почти уцелевший и доминировавший над местностью). В половине четвертого утра, после стандартной артподготовки «пионеры» бросились на химический цех. Огнеметы сделали свое дело, здание попало в руки немцев. Проблему представил собой «дом комиссаров». Утром последовавшего за взятием химического цеха дня «пионеры» обрушились на него с полной верой в успех. Защитники укрылись в подвалах. В ярости «пионеры» стали заливать в подвалы бензин и поджигать его. Вниз были брошены динамитные шашки. Можно было праздновать победу, только делать это было уже некому — не раненым среди «пионеров» остался лишь один человек. Он вызвал к берегу Волги большой патруль. От немецкого патруля через три часа осталось три человека.
Пять батальонов (общим числом три тысячи человек) в течение нескольких дней потеряли треть своей силы. Но они нанесли защитникам города ощутимые удары. Погиб в схватке с ними 118-й полк, жестоким образом пострадала 138-я дивизия полковника Людникова — в ней осталось лишь несколько сот человек. Прижатый к реке, Людников просил Чуйкова о помощи. Превратности жизни известны. В Москве свирепую привязанность немцев к боям местного значения теперь едва ли что не приветствовали. Глядя в одну сторону, враг терял полный обзор, терял широкую картину, в которой местные успехи «пионеров», поджигавшие страсти руководства 6-й армии, являлись фактическим условием неприметного броска трех фронтов к горлу волжской группировки вермахта.
9 ноября наступила холодная погода — минус 18 градусов. Немцы начали мерзнуть в окопах, советские солдаты оборачивались глазами на реку — стоит Волге начать замерзать, и подвоз с левого берега остановится. Чуйков: «Теперь нам придется вести войну на два фронта: враждебная река сзади и враг, атакующий впереди». Оставалось изучать систему германской сигнализации и использовать немецкие сигнальные ракеты для вызова огня германской артиллерии на германские же позиции. 11 ноября немцы в последний раз масштабно атаковали позиции 62-й армии. Снова традиционный авианалет, рухнули последние трубы в промышленной зоне. Целью, а затем и центром наступательных операций стал химический комбинат «Лазурь» и все та же железнодорожная станция. Уже привычная картина: несколько взятых немцами зданий вскоре были отбиты людьми Батюка. Жестокая то была сеча — по тридцать патронов на каждого солдата и по пятьдесят граммов хлеба в день. 12 ноября немцев остановили в семидесяти метрах от Волги. Взвод, в котором осталось лишь четверо, послал нарочного с запиской: «Перед нами крупные силы противника. Открывайте огонь по нашей позиции. Прощайте, товарищи, мы не отступили».
И, хотя противник сохранил долю бравады, ощутимыми становились новые веяния, наиболее достоверными свидетелями чего стали ранее немыслимые немецкие перебежчики. Новое явление, теперь перебежчики шли с той стороны. Последовал приказ № 55 о гуманном обращении с перебежчиками. В своем дневнике простой русский солдат резюмирует происшедшее с абсолютной точностью: «Это уже не те немцы, с которыми мы дрались в августе. Да и мы уже другие».
Германские оценки и советская подготовка
На самом жестоком участке мировой борьбы, на советско-германском фронте, германская военная разведка во главе с фанатиком разведдела, создателем обширной информационной базы, энтузиастом работы с советскими военнопленными, покровителем власовского движения Геленом оказалась неспособной правильно оценить складывающуюся вокруг 6-й армии ситуацию. Гелен не сомневался в предприимчивости советского командования, он, собственно, исходил из того, что русские что-то готовят. С непогодой пришла их пора. Они, русские, явно постараются предпринять масштабное наступление против германских войск. Русские будут стремиться к «решающему успеху». Но сил и боевого духа у них хватит лишь на одно подобное наступление, на краткую, ограниченную во времени и пространстве операцию. Где же ее ожидать? 6 ноября 1942 года Гелен дает оценку сложившегося стратегического положения и представляет варианты возможных действий советского командования. Атаке подвергнется группа армий «Центр», причем сердцевиной военных усилий русского командования будет Вторая танковая армия, расположенная на левом фланге «Центра». На юге «ситуация неясна». Но что можно твердо исключить, так это два советских наступления одновременно. И если первого следует ожидать на московском направлении, то о втором можно не заботиться. Роковая ошибка, построенная на самонадеянном расчете.
Никак нельзя сказать, что у немцев не было вовсе никакой предостерегающей информации. В одиннадцатый германский корпус, расположенный на Дону, довольно методично поступали сведения о концентрации русских войск. И румыны видели активизацию противостоящего фронта. Воздушная разведка подтверждала предупреждения о создаваемом Красной Армией наступательном кулаке. Четвертая танковая армия немцев идентифицировала новые части в бекетовском «колоколе». Ее командующий видел оживленное перемещение колонн противника перед его фронтом. К юго-западу от Сталинграда, непосредственно перед 3-й армией румын, происходило нечто, более всего похожее на подготовку к наступлению. А у немцев в резерве здесь была лишь 48-я танковая дивизия. Имевшиеся же на вооружении у румын 100 чешских танков «Т-38» мало что значили против русских «Т-34».
12 ноября Гелен представил командованию сухопутных сил специализированную оценку деятельности Красной Армии на юге и возможные потенциальные угрозы. «Хотя пока невозможно дать общую оценку положения противника в нынешней неясной обстановке, мы можем ожидать в недалеком будущем их наступления против румынской 3-й армии, что может принести обрыв железнодорожного сообщения со Сталинградом и поставить в опасное положение все германские силы, расположенные восточнее, целью чего будет стремление заставить нас уйти из Сталинграда». Но, делает фатальную оговорку подполковник Гелен, скорее всего стратегических решений здесь русские принимать не будут. Возможно одно из двух: либо русские обрушатся на 3-ю румынскую армию, либо они постараются предпринять наступление против итальянцев и венгров на Дону. Мысль о более масштабном решении была неприемлема для Гелена, и он постарался убедить в этом главных адресатов своих аналитических материалов.
